С.В.Кожемякин Антикоммунизм и антисоветизм в Казахстане и Средней Азии
КОЖЕМЯКИН СЕРГЕЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ, собственный корреспондент газеты «Правда», кандидат политических наук (Киргизская Республика, г. Бишкек).
Начавшаяся в 1985 году в СССР «перестройка» сопровождалась глубочайшими изменениями в идеологической сфере. Под предлогом заполнения «белых пятен» началось планомерное и масштабное переписывание истории. На первых порах объектом «разоблачений» являлся почти исключительно сталинский период (коллективизация и раскулачивание, репрессии и депортации), а причиной «преступлений» называлось «извращение марксистско-ленинского учения».
Однако это оказалось лишь «артподготовкой», за которой последовало «генеральное наступление» на советское прошлое. Исключений для пропагандистских атак, состоящих из смеси откровенной лжи и тенденциозно препарированных фактов, не делалось никаких. Их жертвами становились даже герои Великой Отечественной войны — Зоя Космодемьянская, Александр Матросов, молодогвардейцы и многие другие.
В противовес «ужасам» советской эпохи идеализировались как современный капиталистический мир, так и дореволюционное прошлое советских народов. Спешно лепились новые «герои», которыми провозглашались борцы с Советской властью. Каждая республика создавала собственные мифологемы. В Средней Азии, например, началась реабилитация басмаческого движения, в Казахстане были подняты
на щит деятели буржуазно-националистической партии «Алаш», боровшиеся с Советской властью в годы Гражданской войны.
При всех нюансах антисоветская кампания времён «перестройки» представляла единый процесс. Размах этой не имеющей аналогов идеологической диверсии был продиктован задачами, которые ставили перед собой её авторы. Смешивая с грязью советскую эпоху, они стремились внушить советским гражданам отвращение к коммунистическим идеям и подготовить почву для реставрации капиталистического строя.
Отчасти это удалось. Советский Союз был демонтирован и разделён на суверенные государства, приступившие к рыночным «реформам». Коммунистические партии либо подверглись ликвидации, либо были преобразованы в провластные (в Туркмении и Узбекистане) с отказом от прежней идеологии.
Осыпавшаяся позолота либеральных посулов
Казалось бы, цели достигнуты, и необходимость в безудержной антисоветской и антикоммунистической пропаганде отпала. Но реальность оказалась иной. Политики, возглавлявшие республики на момент разрушения СССР, утверждали, что провозглашение независимости автоматически приведёт к установлению «золотого века». Залогом этого якобы являлось возвращение на «столбовую дорогу мировой цивилизации» и самостоятельное использование собственных ресурсов и экономического потенциала.
Вот что, к примеру, говорил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев в октябре 1991 года: «Суверенитет, который мы обрели на трудном пути перестройки, — это главный залог общественного прогресса, потому что свободные люди в свободном государстве могут оправданно надеяться на осуществление тех целей, к которым они стремятся. Образно говоря, космический корабль нашей республики стартовал удачно. Это вселяет уверенность, что наш Казахстан, несмотря на все трудности, сможет подняться на историческую орбиту, займёт своё достойное место в цивилизованном мировом сообществе». (Назарбаев Н.А. Избранные речи. В 7 томах. — Астана, 2009. Т.1. С. 525).
Схожим пафосом были проникнуты выступления остальных руководителей региона. Глава Узбекистана Ислам Каримов, обвиняя «центр»
в навязывании республике «хлопковой монокультуры» и выкачивании сырья, сулил согражданам значительное повышение уровня жизни. «Мы сегодня видим свою главную задачу в том, чтобы придать социальную направленность всей экономике, повернуть её лицом к человеку, удовлетворению его нужд и запросов. В предстоящем пятилетии на решение комплекса социальных проблем будет направляться преобладающая часть используемого национального дохода», — заявлял он
в 1990 году. (Каримов И.А. Узбекистан на пороге достижения независимости. — Ташкент, 2011. С. 170).
А президент Киргизии Аскар Акаев и вовсе обещал превратить республику во «вторую Швейцарию» и заявлял, что «через три года вы
не узнаете страну». Спустя несколько лет бывшие советские республики действительно было не узнать. Но не в том смысле, который вкладывали в свои популистские выступления их правители. К середине
1990-х годов промышленное производство составило по отношению
к 1990 году (1990 г. = 100%) 61% в Казахстане, 32,8% в Киргизии, 32,3% в Таджикистане. Подавляющее большинство населения оказалось в нищете. По данным Всемирного банка, в 2000 году доля жителей Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении и Узбекистана, живших ниже международной черты крайней нищеты (менее 1,9 долл. в сутки), составляла, соответственно, 9%, 35%, 51%, 49% и 61%. В Таджикистане следствием развала СССР стала кровопролитная гражданская война, унёсшая десятки тысяч жизней.
Тяжелейший кризис вызвал вполне объяснимую реакцию — нарастание в обществе просоветских, левых настроений. Помимо социально-экономических причин, этому благоприятствовало отсутствие больших «исторических обид», которые деятелям «перестройки», а затем и новым — «демократическим» — властям удалось разжечь, например, в Прибалтике, на Украине и в Закавказье. Незавидное положение, в котором находились жители отсталых окраин Российской империи до 1917 года,
не позволяло спекулировать и на темах, подобных «России, которую мы потеряли». Показателем этого стали итоги референдума 17 марта
1991 года. Доля голосов за сохранение СССР в Средней Азии и Казахстане оказалась наивысшей — от 93,7% в Узбекистане до 97,9% в Туркмении.
В последующие годы, несмотря на объективный процесс смены поколений, картина принципиально не изменилась. В 2013 году американский Институт Гэллапа провёл в нескольких постсоветских республиках опрос на тему того, что принёс им развал СССР. Ответ «вред» выбрали 62% респондентов в Киргизии (о «пользе» сказали лишь 16%) и 52% опрошенных в Таджикистане («польза» — 27%). (См.: Как меняется наше отношение к СССР?: http://www.theopenasia.net/ru/post/kak-menyaetsya-nashe-otnoshenie-k-sssr). Схожий опрос был проведён спустя три года в Казахстане. Свыше половины респондентов признались, что при СССР жилось лучше, чем после его разрушения. В возрастной категории от 35 до 64 лет это мнение поддержал 61% опрошенных.
Но довольно высокая доля жалеющих о разрушении Советского Союза оказалось и среди граждан в возрасте от 18 до 24 лет — 35%. (См.: Опрос: более половины казахстанцев считают, что при СССР жилось лучше: https://ru.sputnik.kz/society/20160817/102048.html).
Подобные тенденции не могли не вызывать тревоги у правящих классов. Это привело к тому, что антикоммунизм не только не был отброшен, а вошёл в официальную идеологию в качестве одного из базисных элементов. Среди его многочисленных проявлений — преследование коммунистов и других приверженцев левых взглядов, массовые переименования, снос памятников, переписывание школьных и вузовских курсов истории и, в целом, навязывание принципиально иного взгляда как на советское, так и на более далёкое прошлое. Разберём составные части этого явления подробно.
Декоммунизаторы у власти
О превращении антикоммунистической и антисоветской пропаганды в составную часть государственной политики свидетельствует тот факт, что её проводниками стали не какие-то маргинальные силы, а властные структуры во главе с президентами республик. Трансформация последних из руководящих работников КПСС (Н.А.Назарбаев, И.А.Каримов и С.А.Ниязов были главами республиканских компартий, А.А.Акаев являлся членом ЦК КПСС) в страстных обличителей «тоталитарного прошлого» произошла стремительно.
Её скорость наглядно демонстрирует цитированный выше сборник выступлений Нурсултана Назарбаева. На IV Пленуме ЦК Компартии Казахстана, прошедшем 20 июля 1991 года, он активно цитировал Маркса, Энгельса и Ленина, утверждая, что реформы не идут вразрез
с их идеями. «…То искажённое представление о социализме, на котором мы все были воспитаны, то общество, которое мы построили,
не имеют ничего общего с истинным социализмом — благородной мечтой многих поколений социалистов и коммунистов… переход к рыночным отношениям не является отступлением, а скорее наоборот, находится в полном соответствии с теорией марксизма. Если мы и не признаём что-то, так сверхцентрализованную, обюрокраченную экономику, которая не смогла прокормить народ. Ленин призывал: “Побольше знания фактов, поменьше претендующих на коммунистическую принципиальность словопрений’’», — заявлял Назарбаев. (Назарбаев Н.А. Указ. соч. С. 441—442).
7 сентября 1991 года, то есть спустя всего полтора месяца, прозвучали совсем другие слова. На внеочередном чрезвычайном съезде Компартии Казахстана Назарбаев заявил, что «коммунистическая идеология обернулась несчастьем для миллионов советских людей». «Построенная на лживых постулатах, она объективно не могла выиграть исторический спор с иной системой общественного развития, которая убедительно доказала свою жизнеспособность на всей остальной части земного шара. Нельзя не признать, что эта идеология дискредитировала себя», — утверждал он. (Там же. С. 496).
В последующие годы Назарбаев и другие руководители республик региона сделали из антисоветских выпадов нечто вроде ритуала, особо рьяно прибегая к ним в периоды экономических неудач. Причём если поначалу ещё делались оговорки о «некоторой пользе» социалистической эпохи, то затем она стала мазаться чёрной краской целиком,
как часть «колониального прошлого».
Объём статьи не позволяет охватить даже половину этих заявлений. Поэтом приведём наиболее яркие. «Мы были республикой на уровне полуколонии. У нас не было ни одного органа управления, ни одного органа планирования. Мы даже не знали, как собирать налоги, как наполнять казну, как кормить людей», — утверждал Каримов. (Каримов И.: мы были республикой на уровне полуколонии: https://stanradar.com/news/full/21338-karimov-my-byli-respublikoj-na-urovne-polukolonii.html?page=12....
А он ведь с 1966 года работал в Госплане Узбекской ССР, дойдя до должности его председателя, а в 1983—86 годах возглавлял Министерство финансов республики.
Также президент Узбекистана заявлял, что коммунисты «попирали национальные ценности, традиции и обычаи», «морочили голову уставами пионеров и комсомолов» и, вообще, были фанатиками, «верящими
в утопию». «Для них марксизм-ленинизм был религией. И слова у этих людей, пожалуй, не расходились с их убеждениями. А дела? Ну что они могли полезного сделать? Это же были проповедники, оторванные от живой реальности, от действительной, а не выдуманной жизни», — говорил Каримов. (Ислам Каримов: http://www.ctaj.elcat.kg/tolstyi/c/c020.html).
Немало обличений находилось для Советской власти и у первого президента Туркмении Сапармурата Ниязова. «Туркменистан вынес из советского прошлого… своеобразный комплекс аутсайдера, комплекс окраины, сырьевого придатка. Нам ведь десятилетиями с различных московских трибун внушалось: вы, туркмены, чуть ли не нахлебники, вы всё получаете из Центра. А мы в те времена только хлопка, газа и нефти отправляли в общесоюзный фонд почти на 15 миллиардов долларов в год. И не могли самостоятельно построить ни один серьёзный объект», — уверял он в 1999 году. (Независимая газета, 27 октября 1999 г.).
Не остался в стороне глава Таджикистана. В интервью различным иностранным изданиям Эмомали Рахмон не устаёт рассказывать, как
в советское время запрещались национальные обычаи и традиции,
а «те, кто их практиковал, подвергались гонениям и преследованию». (Рахмон Э.: наркотики — глобальная проблема, как и терроризм: https://ru.euronews.com/2012/03/30/president-emomali-rahmon-there-is-no-short-cut-to-democracy). Президент Таджикистана покусился даже на советскую систему образования, благо которой скрепя сердце признают многие другие руководители постсоветских республик.
«В течение 70—80 лет рапортовали, что наша система образования находится на высшем уровне. Большинство предоставляемых сведений были лживыми… Возводились повсюду фермы для скота, и никто не думал о строительстве больниц, медпунктов и школ», — уверял он. (Эмомали Рахмон раскритиковал сферу образования Советского Таджикистана: https://asiaplustj.info/news/tajikistan/society/20161222/emomali-rahmon-raskritikoval-sferu-obrazova....
Не менее ярко живописует «ужасы» советской эпохи Нурсултан Назарбаев. СССР он называет «тоталитарной, наглухо закрытой страной, которая вела натуральное хозяйство». «Было, конечно, всеобщее равенство, но только равенство в бедности. Мы много лет назад отказались от этого, и возврата к этому не будет и не надо», — добавил он. (Правда, 11—14 марта 2016 г.).
На антикоммунистическую пропаганду не повлияла даже смена поколений политиков. Президент Киргизии (в 2011—2017 гг.) Алмазбек Атамбаев как-то разродился следующей тирадой: «Был и седьмой круг Ада, когда
не было Великого Каганата, не было государственности, народ подвергался истреблению от Чингисхана, русского царя, Сталина, были тяжёлые дни, когда народ боялся утратить кыргызский язык, само название „кыргыз”». (Президент А.Атамбаев: «Осознание ответственности перед историей и будущим обязывает нас выйти на рубеж 2040 года сильным, самодостаточным, высокоразвитым государством»: https://www.gezitter.org/ politic/58892_prezident_a_atambaev_osoznanie_otvetstvennosti_pered_istoriey_i_buduschim_obyazyivaet_nas_vyiyti_na_rubej_2040_goda_silnyim_samodostatochnyim_vyisokorazvityim_gosudarstvom/).
Судьба коммунистов:
от репрессий до предательства
Это «высочайшее благословение» антикоммунистического курса привело к преследованиям сторонников левых взглядов. В той или иной степени с этим пришлось столкнуться коммунистам всех пяти республик региона, хотя в каждой из них и в разные временные отрезки этот процесс варьировался от неприкрытой травли и репрессий до «мягкого» давления с целью встраивания компартий в выгодную властям колею.
В Туркмении образованному ещё в первой половине 1990-х годов оргкомитету по восстановлению Коммунистической партии под разными предлогами отказывали в регистрации. В то же время власти предпочли закрыть глаза на проведение учредительного съезда КПТ
в 1998 году и, не признавая партию официально, дали коммунистам некоторую свободу действий. Однако в конце 2002 года на них, как и
на всю остальную оппозицию, обрушились жестокие репрессии. Под предлогом якобы организации покушения на президента Сапармурата Ниязова десятки человек были брошены в тюрьмы. Среди них оказался руководитель КПТ, бывший глава Госкомитета Туркменской ССР
по телевидению и радиовещанию Сердар Рахимов. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Коммунисты республики до сих пор действуют в подполье. Хотя период однопартийного режима в Туркмении завершился и, начиная
с 2012 года, в стране зарегистрирован ряд партий, попытки воссоздать Компартию пресекались.
По схожей схеме развивались события в Узбекистане. Предпринятая в 1992 году попытка зарегистрировать Коммунистическую партию была пресечена. Активисты столкнулись с преследованиями и с тех пор вынуждены работать нелегально. Все пять официально действующих
в республике партий полностью поддерживают курс руководства и не допускают малейших оппозиционных отклонений. (См.: Кожемякин С.В. Коммунистическое движение в Средней Азии и Казахстане (с 1991 г.
по наши дни) // Политическое просвещение. 2017. № 4. С. 130—132).
В остальных республиках компартии удалось возродить, хотя лёгким этот процесс не был — как и последующее развитие организаций. В Казахстане уже в декабре 1991 года прошёл XIX съезд Коммунистической партии (КПК), объявивший о её воссоздании и подтвердивший верность принципам марксизма-ленинизма. Однако регистрация партии искусственно затягивалась несколько лет и завершилась только в 1995 году.
После этого КПК становится ведущей оппозиционной партией Казахстана, получив на парламентских выборах 1999 года почти 18% голосов. Однако развернувшаяся кампания по дискредитации и собственные ошибки коммунистов (среди которых союз с праволиберальными силами) привели к снижению их влияния. В 2004 году от КПК откололась Коммунистическая народная партия Казахстана (КНПК), отказавшаяся от жёсткой оппозиционной линии.
Ослабление Компартии облегчило властям задачу её ликвидации. Начиная с 2011 года, деятельность организации несколько раз приостанавливалась, был запрещён выход её печатного органа — газеты «Правда Казахстана». В конце концов, в сентябре 2015 года, КПК была ликвидирована по решению суда. Поводом стала якобы недостаточная численность партии (38 тыс. при требуемых законом 40 тысячах). Её руководство заявило о чисто политическом характере решения, указав
на многочисленные нарушения процедуры. (См.: Там же. С. 135—139).
В свою очередь, КНПК продолжала деятельность и дважды, в 2012 и 2016 годах, даже проводила своих кандидатов в парламент. Причина столь благожелательного отношения со стороны власти заключалась
в позиции партии, избегавшей острой критики правительственного курса. Кроме того, КНПК постепенно дрейфовала вправо, что выразилось в отказе от серпа и молота как символа партии и признании диктатуры пролетариата и классовой борьбы «изжившими себя понятиями». На съезде в ноябре 2020 года партия объявила о «ребрендинге», заключающемся в исключении слова «коммунистическая» из своего названия. Теперь она называется Народной партией Казахстана. Причиной названо желание привлечь людей, «которые по своим убеждениям не могли присоединиться к коммунистам». (Коммунисты устремились
в социализм: https://vlast.kz/politika/42519-kommunisty-ustremilis-v-socializm.html).
В Киргизии восстановленная в 1992 году партия (Партия коммунистов Киргизии — ПКК) также довольно быстро набрала популярность и на выборах в 2000 году получила больше всего голосов избирателей.
В этот период коммунистам приходилось сталкиваться с многочисленными ограничениями, пусть и не оформленными официально. Среди них отказ в предоставлении помещений для собраний, препятствия при издании печатной продукции, давление на активистов и кандидатов
в депутаты от ПКК и т. д. После государственного переворота 2010 года Председатель ЦК партии И.А.Масалиев был арестован по обвинению
в организации массовых беспорядков. Суд продолжался до марта
2011 года, когда политика освободили за отсутствием состава преступления. К настоящему времени ПКК не играет заметной роли в политической жизни Киргизии, но связано это, в основном, с неоднозначной позицией самой партии. (См.: Правда, 24 сентября 2020 г.).
Уникальной в условиях региона оказалась судьба таджикских коммунистов. Их партия не только не была запрещена или распущена (хотя такие попытки предпринимались осенью 1991 г.), но осталась ведущей политической силой республики. В годы гражданской войны КПТ вошла в Народный фронт, поддержав борьбу с «демократическо-исламистской оппозицией» и избрание Эмомали Рахмона главой страны. Однако уже во второй половине 1990-х годов позиции коммунистов стали ослабевать, что было связано с созданием «партии власти» — Народно-демократической партии Таджикистана, остающейся в этом качестве до сегодняшнего дня.
Критическое отношение КПТ ко многим вопросам государственного строительства вызывало всё большее недовольство властей. В результате в 2015 году партия не смогла преодолеть необходимый барьер, её тогдашний руководитель Шоди Шабдолов назвал выборы подтасованными и нечестными. После этого в государственных СМИ стали появляться материалы о «чуждости коммунистической идеологии таджикскому обществу».
На съезде в 2016 году Шабдолов был обвинён некоторыми соратниками
в охлаждении отношений с руководством страны и снят со своего поста. После этого КПТ фактически лишилась оппозиционного статуса и, подобно большинству остальных зарегистрированных партий, поддерживает курс правительства. (См.: Кожемякин С.В. Указ. соч. С. 132—135).
Война с памятью
Ослабление коммунистических партий облегчило задачи тотальной декоммунизации и десоветизации. Одним из элементов этого явления стали масштабные переименования, затронувшие самые разные топонимы — от городов и областей до улиц и переулков.
Так на картах появились новые названия, объединённые общим мотивом — стремлением стереть из народной памяти целую эпоху (в скобках — прежние наименования): города Бишкек (Фрунзе), Худжанд (Ленинабад), Бустон (Чкаловск), Ханабад (Советабад), Карасу (Ильичёвск), Акмола — Астана — Нур-Султан (Целиноград), Риддер (Лениногорск), Узбой (посёлок имени 26 Бакинских Комиссаров) и т. д. Высочайшая горная вершина СССР — пик Коммунизма — переименована в пик Исмаила Самани, по имени правителя средневековой монархии. А в октябре 2017 года, в канун 100-летия Великой Октябрьской социалистической революции, президент Киргизии Алмазбек Атамбаев поручил переименовать пик Ленина в пик Манаса (Манас — герой одноимённого эпоса), хотя вершин с таким названием в республике несколько ещё с советских времён.
Счёт переименованным улицам и площадям идёт на сотни, если
не на тысячи. Например, в Бишкеке исчезли улицы и проспекты Ленина, Кирова, Маркса, Энгельса, Свердлова, Советская и т. д. Причём этот процесс не прекращается до сегодняшнего дня. В казахстанском Павлодаре в 2020 году были переименованы тринадцать улиц, в том числе Карла Маркса, Крупской, Кирова, Чкалова, Димитрова, Володарского, 1 мая и др. Улица Маркса получила имя Алихана Букейханова — руководителя буржуазно-националистической организации «Алаш», находившейся в союзе с белогвардейцами Колчака и Дутова.
В Атырауской области Казахстана своих названий лишились сразу несколько школ и клубов, прежде носивших имена Ф.Энгельса, Н.К.Крупской, М.И.Калинина, С.М.Кирова. В Уральске готовится переименование почти двухсот улиц, переулков и площадей.
В Казахстане подобные «операции» осуществляются по стандартной схеме. Сначала в органы власти поступает заявление от некоей инициативной группы. Её аргументы не отличаются оригинальностью и бывают написаны как под копирку. Активисты объясняют необходимость переименований «воспитанием подрастающего поколения в духе патриотизма и интереса к истории родной земли». Затем проводятся так называемые общественные слушания, на которых дежурные фигуры повторяют призывы.
Следующим шагом становится голосование в местном представительном органе — маслихате — и одобрение органом исполнительной власти — акиматом. Точку ставит республиканская ономастическая комиссия при правительстве. Как правило, ни на одном из этих этапов препятствий не возникает, а редкие попытки противостоять процессу жёстко пресекаются.
Например, в Караганде жители почти тридцать лет сопротивлялись переименованию центральной улицы Ленина. Неоднократные опросы показывали, что за сохранение исторического названия выступает подавляющее большинство жителей.
Однако не так давно власти прибегли к испытанному способу. Вслед за обращением инициативной группы были проведены общественные слушания, на которые были свезены сторонники националистических взглядов. Представители городского руководства встали на их сторону, признавшись, что переименования происходят по заданию администрации президента.
Красочную картину этого антикоммунистического шабаша дают местные издания. Вот к микрофону подходит русская пенсионерка. «Это история города. Я считаю, что родилась благодаря тому, что был Ленин. И считаю, что улицу Ленина в Караганде нужно оставить», — говорит она. «Крики и свист в зале заглушили голос женщины, — читаем в репортаже. — Её оттеснили от микрофона». Аргументы агрессивного большинства были не новы. Они повторяли заезженные штампы
о «красном терроре», «голодоморе», «уничтожении национальной интеллигенции». Кульминацией истерии стало выступление «гражданского активиста» Айткожы Фазыла. Нещадно перевирая факты, он завершил выступление открытыми оскорблениями. «Нужен нам такой Ленин, такой изверг и убийца?» — обратился он к залу. — «Нет!» — дружно отозвался зал. «Я предлагаю и памятник Ленину убрать тоже!» — завершил своё выступление оратор и удалился под восторженные крики и аплодисменты». (Кому страшен Ленин в современном Казахстане?: https://gazeta-pravda.ru/issue/internet-vypusk-gazety-pravda-20-aprelya-2020-goda/komu-strashen-leni....
Войдя в раж, жертвы «топонимической лихорадки» не замечают, как выставляют себя в самом глупом виде. Например, казахстанская газета «Замана» призывает переименовать Кызыл-Ординскую область
на том основании, что в её названии есть слово «кызыл» (красный).
А цвет этот, поясняют авторы статьи, «стал символом коллективизации, голодомора и репрессий, сгубивших весь цвет нации». «Может быть,
в нас до сих пор живут страх и рабская психология, оставшиеся в наследство от Советской власти, давно канувшей в Лету?» — глумятся горе-журналисты. (Правда, 21—24 декабря 2018 г.)
Не менее масштабной стала борьба с советским монументальным искусством. В столице Таджикистана Душанбе последний памятник В.И.Ленину был снесён в 2007 году, в последующем этот процесс распространился на областные и районные центры. Например, в 2011 году памятник основателю Советского государства снесли в Худжанде (бывший Ленинабад). Имея в высоту 24 метра, он считался самым высоким в Средней Азии. В 2018 году был демонтирован 12-метровый памятник Ленину, стоявший в центре города гидроэнергетиков — Нурек. В настоящее время советские монументы сохранились лишь в ряде сёл. (См.: Правда, 5—6 февраля 2019 г.).
Схожая «зачистка» проведена в Узбекистане. Ещё в июне 1992 года
в центре Ташкента был снесён памятник Ленину работы скульптора Николая Томского. После этого власти уничтожили большинство монументов в остальных регионах. Причём жертвами войны с историей становились не только памятники Ленину, Марксу и другим деятелям коммунистического движения, но и монументы, посвящённые Великой Отечественной войне.
В 2009 г. в Ташкенте был демонтирован памятник Советскому воину-защитнику Отечества. Тогда же власти «реконструировали» столичный парк Боевой славы, снеся бюсты советских военачальников и отправив на переплавку образцы военной техники — танки, пушки и самолёты. Как подчёркивалось в заявлении МИД Узбекистана, эти монументы «отражали идеологию старого режима», а также «не несли интеллектуальной нагрузки». Монументы в память о воинах Великой Отечественной войны за последние годы были демонтированы в Ангрене, Тинчилине и других населённых пунктах. (См.: В Узбекистане снесли очередной монумент героям ВОВ: https://vz.ru/world/2015/3/21/735596.print.html).
Плевком в души старшего поколения стал снос ташкентского памятника Дружбы народов, являвшегося одним из символов города. Он был возведён в память о подвиге семьи Шамахмудовых, которая в годы войны взяла на воспитание 15 детей разных национальностей. В 2018 году этот монумент, а также памятник Герою Советского Союза, генералу Сабиру Рахимову были возвращены на свои места, но огромное количество других либо уничтожены, либо находятся на складах и пустырях.
Иную тактику избрали власти Казахстана. Демонтируя памятники, они переносят их в окраинные парки и скверы. В Алма-Ате, например, таким «местом ссылки» стал безымянный сквер за кинотеатром Сары-Арка в 4-м микрорайоне.
Полной драматизма оказалась история сноса памятника Ленину в Караганде. Он являлся крупнейшим в СССР гранитным изваянием основателя Советского государства и входил в число памятников истории и культуры республиканского значения. В 2000 году была предпринята первая попытка демонтировать уникальный 800-тонный монумент, причём рабочие повредили памятник. После выступлений, возглавленных Коммунистической партией, власти отказались от своей затеи. Однако спустя десять лет памятник всё-таки был снесён. Сначала его исключили из списка историко-культурных памятников «в связи с утратой историко-культурной ценности», а потом распилили на несколько частей и перевезли в сквер подальше от людских глаз. (См.: Правда, 7 ноября 2013 г.).
Находясь без ухода, памятники ветшают, а иногда и исчезают. Такая участь постигла памятник Ленину в Актау (бывший Шевченко) и Актобе (бывший Актюбинск). На месте последнего установлен монумент «жертвам репрессий и голодомора».
Единственной республикой региона, которая избежала тотального уничтожения советского монументального искусства, стала Киргизия, хотя ряд инцидентов произошёл и там. В 2003 году памятник Ленину был перенесён с центральной столичной площади в сквер за историческим музеем. Демонтирован и перевезён в другое место памятник Ленину в городе Балыкчы (бывшее Рыбачье).
Иногда остаётся только поражаться цинизму борцов с историей. Снося сами статуи, они используют постаменты для утилитарных нужд. Например, в Бишкеке место Ленина на центральной площади занял Манас, а в Ташкенте на аналогичном постаменте установлен «Монумент независимости» (в народе прозванный «глобусом Узбекистана»).
Наряду с памятниками, ликвидируются другие объекты советского исторического наследия. В Бишкеке исчезли мемориальные доски
со здания, где располагался уездно-городской комитет РКП(б),
а во время Беловодского мятежа 1918 года — военно-политический штаб. (См.: Правда, 10—11 сентября 2019 г.).
В Душанбе, согласно новому генеральному плану города, сносятся здания 1920—1950-х годов, являвшиеся объектами культурного и исторического наследия. Под ковш бульдозера попали здания ЦК Компартии Таджикской ССР, Русский драматический театр им. Маяковского, Главпочтамт, кинотеатр «Джами» и ряд других зданий. Чтобы понять их историческое значение, достаточно сказать, что в здании театра им. Маяковского
в 1929 году было объявлено образование Таджикской ССР, в 1920—1930-е годы здесь проходили съезды республиканской компартии.
В Ташкенте снесены такие выдающиеся образцы советской архитектуры, как павильон «Хлопководство» ВДНХ Узбекской ССР, Дворец спорта «Юбилейный», Дворец пионеров, Дом кино и многие другие.
В Алма-Ате эта же участь постигла здания Госплана Казахской ССР и министерства промстройматериалов, гостиницы «Жетысу» и т. д.
В Бишкеке уничтожено здание типографии «Эркин-Тоо» и ресторан «Нарын», многие другие памятники архитектуры сильно обветшали и находятся в аварийном состоянии. (См.: Как исчезает советская архитектура Центральной Азии: https://caa-network.org/archives/18774).
Страницы, пропитанные ложью
Идеологи постсоветских государств понимают, что действие антисоветских и антикоммунистических штампов будет эффективным только в том случае, если внедрять их с самого раннего возраста. Для этого уже в начале 1990-х годов стали спешно переписываться учебные программы по истории. Во всех пяти республиках региона они на сегодняшний день буквально напичканы соответствующей пропагандистской «начинкой».
Преступным объявляется практически весь советский период истории — начиная с Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны. Школьников Узбекистана учат тому, что власть большевиков не только была установлена насильственно, но и являлась чуждой местному населению. «Таким образом, большевиками и в Туркестане насильственно была установлена советская власть. Правительство большевиков, опираясь на рабочих-европейцев, красногвардейцев и другие военные части, установило в крае свою диктатуру», — утверждается в учебниках. (См.: Раджабов К., Замонов А. История
Узбекистана (1917—1991 годы). Учебник для учащихся 10 классов. — Ташкент, 2017. С. 12).
Боровшиеся с Советской властью силы провозглашаются «народными героями», которые вели «освободительную борьбу». В Казахстане такими «героями» являются руководители организации «Алаш», выражавшей интересы баев и зарождавшейся буржуазии. После Великой Октябрьской революции они встали на путь борьбы с Советской властью. В современных учебниках истории цитируется высказывание лидера «Алаш» А.Букейханова: «На повестке стояла борьба с врагом свободы — большевизмом». (См.: Турлыгул Т.Т., Жолдасбаев С.Ж. и др. История Казахстана. (Важнейшие периоды и научные проблемы). Учебник для 11 класса. — Алматы, 2015. С. 103).
При этом умалчивается, что «Алаш» расправлялся с истинными борцами за свободу Казахстана — такими, как герой восстания 1916 года Амангельды Иманов. Однобокая оценка вызвана мифологизацией движения «Алаш» в современном Казахстане. В том же учебнике приводятся слова Н.Н.Назарбаева: «…Лидеры „Алаш” завещали нам, как знамя, идею государственности… Драгоценное завещание „Алаш” — сохранить нашу культурно-историческую уникальность, наш национальный дух. Эти основные установки движения «Алаш» соответствуют задачам, которые стоят перед независимым Казахстаном». (См.: Там же. С. 103—104).
В Узбекистане на щит поднимаются джадиды — движение, выступавшее за модернизацию мусульманского учения, а после Февральской революции начавшее выдвигать лозунги автономии и даже независимости Туркестана. Многие из них приняли Советскую власть,
но школьные программы превозносят тех представителей джадидизма, которые заняли непримиримую позицию. Ученикам даётся задание заучить высказывание Абдурауфа Фитрата: «В России поднимает голову беда — большевистская беда».
Созданное в конце 1917 года антисоветское буржуазно-националистическое правительство («Кокандская автономия») характеризуется как прогрессивное событие, совершённое высококультурными патриотами. «В отличие от малограмотных и профессионально непригодных большевистских комиссаров… большинство министров автономного правительства имели высшее юридическое образование, что свидетельствует о высоком уровне их знаний», — пишут авторы учебника. (См.: Раджабов К., Замонов А. Указ. соч. С. 15).
Разгром контрреволюционного образования советскими войсками изображается как кровавая резня, в которой зверски уничтожались поддерживающие автономию мусульманские массы. Последовавшее же за этим басмаческое движение названо «освободительным движением против колониального режима Советов» и «захватчиков-большевиков». Совершенно бездоказательно утверждается, что басмачество объединило широкие народные массы, а его кровавые зверства и связь с британской и другими зарубежными разведками старательно замалчиваются. Мало того, это движение называется идейной предтечей современного Узбекистана: «Борцы за независимость вписали яркую и славную страницу в историю национально-освободительного движения народов Туркестана, внесли огромный вклад в дело обретения свободы и независимости Узбекистана в наши дни. Кровь, пролитая нашими предками за свободу, не прошла бесследно». (См.: Там же. С. 47).
«Шедевром» манипуляции сознанием можно считать описание штурма Бухары советскими войсками под предводительством М.В.Фрунзе. Школьникам предлагается сравнить эти события с захватом города… Чингисханом в XIII веке — якобы столь же кровавым и разрушительным. Если верить авторам, прославленный советский полководец награбил несметные богатства и по возвращении в Москву в сентябре 1920 года был подвергнут домашнему аресту сроком на три месяца. (См.: Там же. С. 34—35). Псевдоисторикам невдомёк, что в сентябре-ноябре 1920 года Фрунзе командовал Южным фронтом и освобождал Крым от врангелевцев.
Столь же абсурдны заявления о том, что из-за насильственного вывоза большевиками продовольствия в регионе разразился голод, якобы унёсший жизни 1 миллиона человек только в Ферганской долине. (См.: Там же. С. 22). И это при том, что население Ферганской области, включавшее не только одноимённую долину, но и другие районы современного Узбекистана, Киргизии и Таджикистана, насчитывало…
1,5 миллиона человек!
Чередой преступлений рисуются 1930-е годы, в том числе политика коллективизации. «В ходе социалистического строительства в сёлах и аилах Кыргызстана имели место многочисленные злоупотребления и перегибы. При вовлечении крестьян в коллективные хозяйства полностью нарушался принцип добровольности… Крестьян насильно сгоняли в колхозы. Совершенно не учитывался и тот фактор, что кыргызские дехкане и животноводы ещё не были готовы к объединению в колхозы», — утверждает автор учебника по истории Киргизии для 11-го класса. (См.: Осмонов О.Д. История Кыргызстана. Основные вехи (с середины XIX века до наших дней). — Бишкек, 2012. С. 95—96).
В узбекских учебниках перед нами предстаёт образ «рачительных хозяев», знакомых по опусам Солженицына. «…Именно зажиточные хозяева были настоящими дехканами (крестьянами. — С.К.), которые эффективно использовали землю и старались расширить производство. Они были предприимчивыми и энергичными людьми», — говорится
в них. (Раджабов К., Замонов А. Указ. соч. С. 62). Целый раздел учебника называется «Трагедия узбекского кишлака». В нём можно прочитать, что «умелые земледельцы, владевшие всеми премудростями крестьянского труда, узбекские дехкане подверглись безжалостным репрессиям». (Там же. С. 63—64).
Казахским учащимся рассказывают о миллионах жертв голода начала 1930-х годов. Причём, признавая отсутствие серьёзной доказательной базы, авторы называют цифры от 1 до 2 млн. жертв. В качестве доказательства приводятся оценки… американских исследователей. Как увидим дальше, это далеко не предельные оценки. «Казахи подверглись небывалой в его истории демографической катастрофе, которую назвали „Великое бедствие”, — говорится в учебниках. — В результате миллионы гектар пастбищных угодий остались опустошёнными, весь казахский народ одномоментно обнищал. Культура, искусство, традиции, обычаи, здоровье, просвещение — всё подверглось кризису и упёрлось в тупик». (См.: Турлыгул Т.Т., Жолдасбаев С.Ж. и др. Указ. соч. С. 141—142). Целых два параграфа в цитируемом учебнике посвящено антисоветским выступлениям, которые характеризуются как «национально-освободительное движение против пагубной политики большевиков». Советская власть изображается здесь как нечто чудовищно-
античеловеческое, а её представители не только убивают людей без разбора возраста и пола, но и… пьют их кровь. (См.: Там же. С. 145).
Жертвами бессмысленного произвола Советской власти рисуются раскулаченные. «Высланные в отдалённые места семьи кулаков испытали многие лишения, часть из них погибла… Недовольство крестьян тотальным грабежом и насилием… доходило до вооружённых выступлений… Имеются исторические факты о подавлении этих восстаний
с особой жестокостью по указаниям представителей Советской власти», — читают школьники Киргизии (См.: Осмонов О.Д. Указ. соч. С. 118).
Что уж говорить о репрессиях, которые преподносятся как целенаправленное уничтожение лучших представителей руководства и национальной интеллигенции! Как утверждается, например, в казахстанских учебниках, репрессии 1930-х годов были лишь частью эпохи кровавых расправ, которая продлилась с 1917 по 1991 год. Для обоснования этого даётся периодизация репрессий, с подробным описанием каждого из этапов. В цитируемом нами учебнике этому посвящено более
20 страниц. Для сравнения, Великой Отечественной войне уделён вдвое меньший объём, причём описывающие её два параграфа включены в главу «Политические репрессии и депортация народов».
Даже индустриализация и культурная революция, превратившие отсталые окраины в динамично развивающиеся промышленные регионы с образованным населением, связываются со «злым умыслом» Советской власти, якобы стремившейся к «колониальному порабощению» Средней Азии и Казахстана! «В результате большевистской индустриальной политики экономика края изменилась коренным образом. Господствующее в прежние времена сельское хозяйство, особенно кочевое скотоводство, вместо дальнейшего развития подверглось кризису. Причина в том, что советская власть изменила основное экономическое направление, т. е. главной сферой экономики Казахстана предполагалась индустриальная сфера, развитие которой шло ускоренными темпами. Советское правительство игнорировало объективные законы развития экономики. Все отрасли народного хозяйства страны были подчинены большевистским принципам управления. Развитие промышленности края на самом деле не отвечало законам индустриализации, как таковой. Советское правительство видело в Казахстане только источник сырья. Таким образом, большевики продолжили колониальную экономическую политику царизма. Казахстан так и остался сырьевой окраиной, теперь уже СССР», — заявляют авторы учебников. (См.: Турлыгул Т.Т., Жолдасбаев С.Ж. и др. Указ. соч. С. 129).
Их узбекские коллеги утверждают, что под предлогом освобождения женщин от вековой отсталости (кампания против ношения паранджи) коммунисты попросту обеспечивали промышленные предприятия, колхозы и совхозы дешёвой рабочей силой. Появление же целой плеяды женщин, ставших известными учёными, поэтессами, врачами и т. п., оказывается, происходило не благодаря, а вопреки Советской власти! «Вопреки политике советского государства, которая была пропитана коммунистической идеологией и велась неоправданно ускоренными темпами, узбекские женщины, благодаря присущей им рассудительности, энергии и активности, сумели свершить множество полезных для общества дел», — пишут они. (См.: Раджабов К., Замонов А. Указ. соч. С. 72—74).
Период Великой Отечественной войны является редким исключением в череде антисоветских «разоблачений». Авторы учебников и стоящие над ними чиновники не решаются покуситься на подвиг советского народа. Однако тревожные тенденции проглядывают и здесь. Например, в узбекских учебниках утверждается, что «в развязывании Второй мировой войны, кроме фашистской Германии и милитаристской Японии, большая ответственность лежит на политических руководителях предвоенного времени Великобритании, Франции и СССР». (Там же.
С. 87). В них же повторяются набившие оскомину штампы о совместном советско-фашистском параде в Бресте, спецпайках для партийных руководителях при голодающем населении, массовом голоде и безжалостных наказаниях для крестьян, которые не могли выполнить установленные трудовые нормы. С сочувствием рассказывается о военнопленных, «вынужденных» вступить в гитлеровский «Туркестанский легион», а судьба переживших плен солдат описывается так: «Немногие оставшиеся в живых потом вышли на свободу. Считанные люди из наших соотечественников, переживших немецкие и советские концлагеря… вернулись в Узбекистан». (Там же. С. 100).
Послевоенное развитие республик Средней Азии и Казахстана характеризуется в учебных программах как неудачные попытки реформ и кризис «командно-административной системы», ведущий к «глубокому застою». Непонятно только, как в таком случае именно эти годы стали временем громадного рывка в экономической и социальной сферах. Что, пусть и сквозь зубы, признают некоторые авторы, тем самым попадая
в ими самими расставленные смысловые капканы. «В 1965—1985 гг. национальный доход республики (Кыргызстана. — С.К.) вырос в 2,7 раза, объём промышленной продукции — в 4,4 раза. Из них объёмы продукции машиностроения и обработки металлов выросли в 8 раз, а производство электроэнергии — в 5 раз… К началу 80-х гг. экстенсивный путь развития промышленности исчерпал свои возможности. Условия дальнейшей эволюции требовали коренных преобразований самой основы производственных отношений». И далее: «К середине 80-х гг. стало очевидным, что СССР окончательно увяз в экономическом, социальном и политическом кризисе, а принципы командно-административного управления перестали соответствовать новым требованиям времени», — заявляет, к примеру, Осмонов. (Осмонов О.Д. Указ. соч. С. 174—177, 185).
То же самое касается якобы несправедливой национальной политики.
В учебнике для школ Киргизии можно прочитать, что за двадцать «предперестроечных» лет общее число занятых в промышленности выросло
в 2,3 раза, а количество киргизов среди них — в 4 раза. Однако уже в следующем абзаце автор утверждает, что «в индустриальных отраслях промышленности в основном были заняты рабочие, прибывшие из центральных регионов СССР», а подготовке рабочих кадров коренной национальности не уделялось внимания. (Осмонов О.Д. Указ. соч. С. 177—178).
Узбекские авторы идут ещё дальше, повторяя избитый мотив о «колониальном угнетении». «В перспективных планах Центр рассматривал Узбекистан исключительно в качестве сырьевой окраины, что привело
к одностороннему развитию экономики Узбекистана. При этом здесь было очень мало предприятий по переработке сырья, что мешало осуществлению социальных программ… Полезные ископаемые, в частности, золото и уран, природный газ использовались в интересах Центра. Настоящий хозяин этих богатств — узбекский народ — ими практически не пользовался. Этот грабительский механизм, истощавший экономику, совершенно не соответствовал интересам узбекского народа», — заявляют они. (Раджабов К., Замонов А. Указ. соч. С. 105, 120).
Поразительно, что на этих же страницах авторы упоминают о таких крупных промышленных предприятиях, как Ташкентский авиационный завод, Узбекский металлургический комбинат, Ферганский нефтеперерабатывающий завод. Многие из них продолжают быть основой узбекской промышленности. Однако чёрные краски находятся абсолютно для всех сторон советской жизни республики. Так, предприятия ухудшали экологическую обстановку, железные дороги медленно электрифицировались, а среди рабочих было недостаточно представителей местных национальностей.
Губительной ошибкой называется в учебниках Казахстана освоение целины. Причём упор делается на якобы «антиказахской» природе этого процесса. «В годы освоения целины в республике игнорировались национально-демографические особенности, идеология даже не позволяла говорить об этом… Казахи оказались в меньшинстве на своей исконной территории… К негативным последствиям … относятся
не только закрытие казахских школ, перевод сельских казахских детей
в школы-интернаты, увеличение некоренного населения, но и изменение местных топонимов», — пишут авторы. (См.: Турлыгул Т.Т., Жолдасбаев С.Ж. и др. Указ. соч. С. 233—234).
Тем самым подростков подводят к принятию мнения о неизбежности крушения Советского Союза и «тупиковом характере» социалистического пути развития. Взрослея, они продолжают подвергаться массированной идеологической обработке. Антикоммунизмом проникнуты буквально все стороны официозной пропаганды.
По украинскому сценарию
В 2000 году в столице Узбекистана был открыт мемориальный комплекс памяти жертв репрессий, а год спустя — одноимённый музей. Экспозиция последнего не ограничивается сталинской эпохой, а охватывает период в полтора века: от «борьбы патриотов против колониального гнёта царской России» до пресловутого «хлопкового дела» 1980-х годов. После прихода к власти нынешнего президента Ш.М.Мирзиёева статус музея был повышен. Согласно вышедшему в ноябре 2017 года постановлению правительства «О мерах по созданию Государственного музея Памяти жертв репрессий при Кабинете Министров Республики Узбекистан и региональных музеев Памяти жертв репрессий при высших учебных заведениях», ему был придан правительственный статус, ташкентский музей был расширен, стали появляться аналогичные заведения в регионах. В августе 2018 года открылся музей жертв репрессий в Самарканде.
Но и на этом власти решили не останавливаться. Посетив недавно ташкентский мемориальный комплекс памяти жертв репрессий, Мирзиёев заявил, что «тысячи наших невинных соотечественников были подвергнуты репрессиям во время тоталитарного строя, многие семьи были разрушены, а дети остались сиротами». Все расстрелянные, утверждает президент, «были настоящими лидерами, передовыми представителями интеллигенции, лучшими литераторами и деятелями культуры — словом, цветом нашей нации». «Представьте, какие великие дела они бы совершили во имя развития родины, науки, экономики, культуры и литературы, какой бы прорыв сделал наш народ, если бы они не были репрессированы! Сегодня мы со скорбью вспоминаем об этой утрате», — страстно продолжал он.
После этого глава Узбекистана поручил изучить историю каждого
из 100 тысяч репрессированных, встретиться с их родственниками,
а также увековечить память о «жертвах террора», назвав их именами районы и школы. И это при том, что среди «невинных пострадавших» были и осуждённые за хозяйственные преступления, и коллаборационисты, перешедшие на сторону врага во время Великой Отечественной войны, и сами партийные работники, выносившие несправедливые приговоры. (См.: Правда, 6–7 октября 2020 г.).
Также Мирзиёев посмертно наградил орденами последователей джадизма, «за самоотверженное служение делу свободы и благополучной жизни нашего народа, колоссальный вклад в формирование национальной системы образования и воспитания». По его словам,
в IX—XII веках на территории Узбекистана имел место первый Ренессанс, в XV веке наблюдалось второе Возрождение. «Мне, как и многим представителям интеллигенции, не даёт покоя мысль о том, что наши предки-просветители, джадиды, могли ещё в ХХ веке свершить третий Ренессанс», — заявил Мирзиёев, дав понять, что это не произошло
по вине Советской власти. (Президент посмертно наградил троих джадидов-просветителей: https://www.gazeta.uz/ru/2020/09/30/awards/).
Посвящённый жертвам репрессий мемориальный комплекс под названием «Ата-Бейит» («Могила отцов») создан в окрестностях Бишкека. Руководство Киргизии посещает его ежегодно в день памяти жертв политических репрессий (8 ноября). Начиная с 2017 года, эта дата включена в Дни истории и памяти предков — государственный праздник, отмечаемый 7—8 ноября. Поездки в «Ата-Бейит» являются традиционными для иностранных делегаций.
Действующий созыв парламента Киргизии инициировал принятие законопроекта, предусматривающего реабилитацию репрессированных. На первый взгляд, депутатская затея является довольно странной. Во-первых, ещё с 1994 года в стране действует закон «О правах и гарантиях реабилитированных граждан, пострадавших в результате репрессий за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и другим признакам». Он определяет порядок реабилитации и перечисляет гарантии и льготы граждан, подвергшихся политическим репрессиям. Например, они имеют право на единовременную денежную компенсацию, первоочередное получение жилья и т. д.
Во-вторых, начатая в 1950-е годы реабилитация завершилась 20 лет назад. В 1999 году Верховный суд Киргизии рассмотрел последние дела о репрессированных, а органы госбезопасности завершили к этому времени пересмотр дел граждан, осуждённых по 58-й статье, и передали их прокуратуре для решения вопроса о реабилитации. Этот процесс позволил установить точное число «незаконно осуждённых». Вопреки раздававшимся утверждениям о «десятках тысяч расстрелянных», общее число признанных виновными в контрреволюционных преступлениях жителей республики не превышает 22 тысячи. Среди них есть и изменники, воевавшие в Туркестанском легионе фашистского вермахта, и люди, осуждённые за межнациональную и межрелигиозную вражду. Запросы
на их реабилитацию были отклонены даже в постсоветской Киргизии.
Однако авторы законопроекта считают эти результаты недостаточными. «По мере поступательного изучения архивных материалов тех лет, свидетельств и документов постепенно приходит осознание колоссальности масштабов, размаха и всеохватности повсеместной репрессивной деятельности, — заявляют они. — Исследователей, учёных, историков и гражданских активистов в разных странах всё более и более продолжают поражать вновь вскрывающиеся бесчисленные факты и документы, свидетельствующие о всеобъемлющем и тотальном характере многолетней активной репрессивной работы… Это был, по сути, безудержный государственный политический террор, затронувший все слои общества, все категории граждан, в той или иной мере, прямо или косвенно — практически каждую семью».
Утверждается, например, что число репрессированных «по политическим мотивам» в республике было намного больше. Авторы заявляют, что неугодных лиц намеренно обвиняли в общеуголовных преступлениях: кражах, контрабанде, хищениях и т. д. По этой причине они предлагают сузить число преступлений, виновники которых не подлежат реабилитации. Из перечня преступлений, не подпадающих под реабилитацию, исключены шпионаж, диверсии, саботаж, вредительство, террористические акты. Сужается и понятие «измена Родине». Под таковой предлагается понимать лишь полностью доказанные случаи перехода военнослужащих на сторону врага во время Великой Отечественной войны.
В законопроекте также перечисляются статьи Уголовного кодекса РСФСР (он действовал на территории Киргизии до 1961 года), нарушения которых «признаются не содержащими общественной опасности». Виновные в их совершении «реабилитируются независимо от фактической обоснованности обвинения». Помимо всей 58-й статьи, к ним отнесены бандитизм, кража, незаконный переход границы, неплатёж налогов и сборов, уклонение от военной службы, подделка документов, побег из-под стражи, злоупотребление властью и служебным положением, в том числе растрата и получение взятки, изготовление и хранение взрывчатых веществ и огнестрельного оружия и многие другие деяния.
Кроме того, законопроект содержит список документов, любые решения по которым «являются признаками политических репрессий». Среди них указания Реввоенсовета Туркестанского фронта по вопросам борьбы
с басмачеством (1919—1924 гг.), постановления ЦИК и СНК Киргизской АССР о борьбе с байством и кулачеством, указ Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий» от 26 декабря 1941 года и т. д. — всего более двадцати актов и решений. Наконец, авторы документа постоянно ссылаются на опыт Тбилиси и Киева, ставя в пример украинский закон «О реабилитации жертв репрессий коммунистического тоталитарного режима 1917—1991 годов». Принятый в 2018 году,
он открыл путь для реабилитации бандеровских преступников. (См.: Правда, 1—6 ноября 2019 г.).
С аналогичными инициативами выступили в прошлом году власти Казахстана. Накануне дня памяти жертв массовых политических репрессий, ежегодно отмечаемого в Казахстане 31 мая, президент Касым-Жомарт Токаев поручил создать государственную комиссию по реабилитации жертв репрессий. И это при том, что в республике уже установлены многочисленные памятники и созданы музеи, посвящённые этой тематике. Последние функционируют в Чимкенте, селе Долинка Карагандинской области, селе Жаналык Алма-Атинской области, селе Акмол Акмолинской области, планируется их открытие в других регионах.
Но этого руководству Казахстана показалось мало. «Бережно храня память о несправедливо осуждённых, мы сможем построить светлое будущее, фундаментом которого остаётся наша независимость… Все мы помним, какой колоссальный урон нанёс „большой террор” народам, проживавшим на территории советского государства», — заявил Токаев. В начале декабря 2020 года состоялось первое заседание комиссии. В её состав вошли чиновники администрации президента и правительства, депутаты, общественные деятели и учёные. Как отмечается, комиссия завершит «работы по восстановлению исторической справедливости в отношении жертв политических репрессий и незаконного преследования» и составит «полный перечень категорий фактически не реабилитированных жертв политических репрессий». (Казахстан пересчитает жертв политических репрессий: https://www.kommersant.ru/doc/4596290).
О том, какие именно категории осуждённых предлагается реабилитировать, рассказал директор Института истории и этнологии при министерстве образования Казахстана Зиябек Кабылдинов. По его словам, это лица, «наказанные за сбор остатков урожая на полях», а также «взявшие со складов всего лишь один килограмм зерна». И, кроме того, казахстанцы,
«во время Второй мировой войны попавшие в плен». За этими словами скрывается попытка обелить предателей, перешедших на сторону фашистов и вступивших в «Туркестанский легион». По крайней мере, памятники людям, сотрудничавшим с гитлеровцами, в стране уже есть: несколько лет назад в Кызыл-Орде была увековечена память видного антисоветского деятеля Мустафы Шокая. (См.: Правда, 14—15 июля 2020 г.).
В полном соответствии с украинским сценарием в Казахстане всё активнее эксплуатируется тема голода 1930-х годов («ашаршылык»). Чем дальше, тем она обрастает всё более жуткими подробностями, нередко можно услышать такие характеристики, как «геноцид казахского народа».
В одном из интервью Касым-Жомарт Токаев заявил, что самый большой урон от коллективизации в СССР понёс Казахстан. «В соотношении умерших казахи пострадали больше всех. По самым скромным подсчётам, умерли два с половиной миллиона человек из пяти», — утверждал он. Впрочем, это не самые большие цифры. В недавнем заявлении парламентской фракции партии «Ак жол» со ссылкой на «публикации украинских исследователей» (!) говорится о четырёх миллионах жертв, встречаются в казахстанских СМИ и данные о «пяти с лишним миллионах» погибших казахов. Рекордсменами стали авторы вышедшего в ноябре 2020 года фильма «Плач великой степи», заявившие, что за время голода погибли 8,5 миллиона казахов, ещё 1,5 миллиона покинули страну.
Очевидна политическая подоплёка этих постоянно растущих цифр. Разумеется, отрицать голод начала 1930-х годов и его печальные последствия нельзя. Его масштабы иллюстрируют данные двух всесоюзных переписей населения. Если в 1926 году в границах Казахской АССР проживали 3,6 миллиона казахов, то в 1937 году их осталось только
2,3 миллиона. Разница большая, но при этом надо иметь в виду, что обусловлена она не только смертностью, но и миграцией. По подсчётам самих казахстанских историков, во время голода республику покинули свыше 1,1 миллиона человек, осев как в других районах СССР, так и в зарубежных странах (Китай, Монголия и др.). Например, численность казахов в сопредельных с республикой регионах Советского Союза увеличилась в 1926—1937 годах в 2,5 раза.
Для обоснования своих идеологических измышлений апологеты «великого голода» подвергают сомнению данные переписи 1926 года, утверждая, что казахов в это время было не 3,6 миллиона, а как минимум вдвое больше. Аргумент здесь один — подсчёты лидера партии «Алаш» Алихана Букейханова, который механически приложил коэффициент естественного прироста населения к результатам переписи 1897 года и вывел численность казахов в 6,5 миллиона человек к 1924 году. Эти построения,
не имеющие к демографии как к науке никакого отношения, игнорируют и восстание 1916 года с его жертвами и массовыми откочёвками в Китай, и период Гражданской войны, и голод 1921—1922 годов.
Тем не менее в запросе на имя заместителя главы правительства Ералы Тугжанова фракция партии «Ак Жол» потребовала дать правовую оценку «организованному тоталитарной властью большевиков Великому голоду… как факту геноцида против нашего народа». Этого, утверждают инициаторы, требует «историческая справедливость». Сославшись на опыт Украины, они добавляют, что «геноцид» должен быть признан не только
на национальном, но и на международном уровне, включая ООН, ОБСЕ, Конгресс США и Европарламент. Соответствующую работу должен проделать казахстанский МИД. (См.: Правда, 14—15 июля 2020 г.).
Политика ненависти
Антикоммунистической и антисоветской пропагандой правящий класс отвлекает внимание трудящихся от реальных проблем — бедности, неравенства, коррупции, передачи природных богатств иностранному капиталу. Чем острее становятся эти проблемы, тем более оголтелые формы принимает антикоммунизм.
На президентских выборах 2019 года в Казахстане сразу несколько кандидатов включили в свои предвыборные программы требования декоммунизации. «Полная декоммунизация и десоветизация общественного сознания… Всем гражданам, в особенности подрастающему поколению, привить сакральные идеи Алаш-Орды — основы нашего патриотизма и духовного возрождения», — говорилось в платформе Амиржана Косанова, занявшего второе место с результатом свыше 16 процентов голосов. «Партия „Ак жол„ продолжит работу по деколонизации и декоммунизации общественного сознания, в том числе через восстановление исторической справедливости в наименованиях географических объектов, улиц и населённых пунктов», — заявляла кандидат Дания Еспаева.
Учитывая, что все кандидаты в Казахстане проходят через жёсткий фильтр, подобные заявления получили явное одобрение руководства страны. То же самое касается других инициатив. Та же партия «Ак Жол» заявляет, что «принцип декоммунизации должен стать составной частью государственной политики». СМИ Казахстана опубликовали призыв профессора Евразийского национального университета Гульнар Мусабалиной — запретить советскую символику. А фонд поддержки гражданских инициатив разработал вариант законопроекта, предусматривающего наказание за отрицание «геноцида 1930-х годов».
Причём антикоммунистические выпады всё больше встраиваются
в националистические идеи, призванные посеять ненависть к «колониальному прошлому». Таковым объявляется развитие в составе СССР и Российской империи. Этим оправдываются такие шаги, как перевод письменности с кириллицы на латиницу (в Узбекистане и Туркмении он произошёл ещё в 1990-х годах, в Казахстане должен завершиться к 2025 году), запрет «русифицированных» суффиксов «-ов», «-ев» и т. д. в написании таджикских фамилий, а также сужение использования русского языка.
В Узбекистане разработан законопроект, предусматривающий административную ответственность для чиновников, использующих в делопроизводстве любой язык, кроме узбекского. В Казахстане националистически настроенные издания и организации запустили кампанию по исключению из Конституции нормы, согласно которой «в государственных организациях и органах местного самоуправления наравне с казахским языком официально употребляется русский язык». Под этим требованием начат сбор подписей. Если верить авторам, инициативу поддержали свыше 100 тысяч человек. По утверждению инициаторов, использование русского языка тормозит развитие государственного казахского языка. Смелости националистам придаёт поддержка со стороны органов власти. Так, директор Института языкознания при министерстве образования и науки Ерден Кажыбек заявил, что в стране «не должно быть деления на русские и казахские школы». «В Казахстане все школы должны быть казахскими. Не должно быть понятия „русская школа”. Наверное, могут быть школы с углублённым изучением русского или китайского в качестве вторых языков», — отметил он. Сделать использование казахского языка повсеместным и обязательным требует партия «Ак Жол». (См.: Быть или не быть казахскому языку?: https://qazaquni.kz/ru/107268-byt-ili-ne-byt-kazakhskomu-iazyku).
Антикоммунистические и, в целом, националистические инициативы в Казахстане и республиках Средней Азии активно поддерживают зарубежные силы. Так, американская газета «Уолл-стрит джорнэл» опубликовала статью под названием «Забытый советский голод» с призывом
к руководству США вплотную заняться темой «казахстанского голодомора». Недавно в Казахстане вышла книга американки Сары Камерон «Голодная степь. Голод, насилие и создание советского Казахстана». Издатели не скрывают своего восхищения автором, которая выступает за рассмотрение темы «казахстанского голодомора» Конгрессом США.
В Киргизии законопроект о реабилитации жертв репрессий был разработан при поддержке международного партнёрства «Открытое правительство». Его основателями являются США, Великобритания и ряд других, в основном западных, стран. В отношении инициативы неоднократно звучали обвинения во вмешательстве во внутренние дела суверенных государств. Также в работе над законопроектом участвовала исследовательская группа «Эсимде», провозгласившая своей миссией «изучение и осмысление „белых пятен” истории XX века» и делающая упор на разоблачение «сталинских репрессий». Сама группа является проектом аналитического центра «Полис Азия», который тесно сотрудничает с возглавляемым Джорджем Соросом фондом «Открытое общество».
Американское издание «Дипломат» покусилось на тему участия уроженцев Киргизии в Великой Отечественной войне. «В то время как советская пропаганда позже стала рассказывать о героическом добровольном призыве, в действительности всё было иначе: большинство киргизских мужчин были отправлены на военную службу только с помощью грубой силы и запугивания. Кроме того, в первые годы войны у местных жителей активно изымались зерно и скот. В результате тысячи киргизов умирали от голода», — утверждают эти «ревнители исторической правды». (См.: The Diplomat (США): забытая роль Киргизии во Второй мировой войне: https://inosmi.ru/politic/20200520/247461907.html). Задача этих процессов очевидна: максимально снизить влияние России и Китая, облегчив подчинение региона западному капиталу.
В перспективе насаждение антикоммунистических и антисоветских идей способно привести к разрушительным межнациональным конфликтам, а также взлёту популярности экстремистских религиозных течений. Работая над уничтожением левой альтернативы, власти объективно направляют недовольство в радикально-мракобесное русло.
Ответом на эти опасные тенденции должно стать решительное разоблачение мифов и раскрытие истинных мотивов «декоммунизаторов». Возглавить такую работу могут только левые силы.
Версия для печати
