В.С.Бушин. Антисоветский лай.
____
БУШИН ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ (1924—2019), участник Великой Отечественной войны, орденоносец, лауреат Международной премии имени М.А.Шолохова в области литературы и искусства.
* Одна из последних статей замечательного писателя, публициста и поэта В.С.Бушина, напечатанная в газете «Завтра» (ноябрь 2019, № 44). Публикуется, в основном, текст, присланный автором в журнал «Политическое просвещение».
Клевета о Великой Отечественной войне советского народа против немецкого фашизма, о Сталине как Верховном Главнокомандующем Красной Армии, о наших маршалах и генералах, — клевета эта в том или ином виде велась давно, но особенно широко развернулась после известного доклада Н.Хрущёва «О культе личности Сталина» на ХХ съезде партии в 1956 году. Если бы не этот кремлёвский почин, на Западе, в том числе в Германии, никто и не посмел бы вякнуть что-то неприличное.
«Но если уж вы сами!..». И началось… Однако главный очаг клеветнической заразы процветает всё-таки здесь — в России, в Москве, недалеко от Кремля, а есть клеветники и в самом Кремле, но сейчас они примолкли. Занимаются этой грязной работой антисоветчики и русофобы разных поколений. С приближением 75-летнего юбилея нашей Победы
их пронырливость и бесстыдство будут нарастать.
Вот недавно, минувшим летом в Германии появилась публикация,
в которой немецкий историк утверждает, что в великом сражении на Курской дуге в июле 1943 года никакого поражения его отец или дед не потерпели, а отступили, ну, просто потому, что захотелось быть поближе к фатерланду, они, патриоты, очень скучали о нём.
Клеветников много, они воздвигли горы лжи, но русофобом и антисоветчикам хочется ещё больше, и они из кожи лезут, чтобы оживить, пустить в оборот хотя бы какую-нибудь дохлую книжонку забытого клеветника. Вот едва мы ответили на ту немецкую чушь, как тут же теперь уже на родине Победы появилось нечто ещё забористей, правда, уже давно знакомое. Это сочинение некоего Николая Никулина, его будто бы воспоминания о войне. Не один год накануне Дня победы где-то непременно вылезет его зловонный текст. Я натыкался на него не однажды, но — зажимал нос, плевал и проходил мимо.
Однажды на книжной ярмарке в павильоне ВДНХ я беседовал с посетителями, что-то сказал о войне. Вдруг голос:
— А Никулин пишет совсем другое!
— Да мало ли что пишут сейчас! — ответил я. — Ведь не только цензуры, нет никакой и самой элементарной проверки. В порядке «оптимизации» во всех редакциях ликвидировали бюро проверки: они же
не приносят прибыли. Всё печатают так, как автор принёс. Вон Чубайс уверял, что в СССР была линия обороны, обращённая не в сторону возможного противника, не вовне, как у французов линия «Мажино» —
в сторону Германии, как у той линия «Зигфрида» — в сторону Франции, а внутрь СССР. Почему? Зачем? А чтобы народ, говорит, не разбежался. И с таким представлением о стране этот полоумный прохвост стал главным ельцинским реформатором
Вдруг женский голос:
— Так это он и есть, Чубайс!
Действительно, оказалось, реплику бросил Чубайс, но не тот висельник, а его старший брат. Он лучше младшего только тем, что никогда
не располагал властью.
И я думал, что он имеет в виду знаменитого клоуна Юрия Никулина, у которого тоже есть воспоминания о войне. Но потом понял: речь шла о другом клоуне, о том, который паясничал на могилах героев войны…
Когда я встречался с его книгой, мне и в голову не могло придти, что страницы такого сорта изящной словесности могут с похвалами появиться и в «Литературной газете». Всё-таки принято считать, что там главный редактор и сотрудники грамотней, ответственней, добропорядочней, чем в каком-нибудь подмётном листке. Увы, оказалось, того же порядка. И теперь только плюнуть уже нельзя, приходится разгребать навозную кучу...
В номере «Литературной газеты» за 9 октября видим и читаем: «Правда солдата Никулина». Его личная, персональная, так сказать, окопная правда о Великой Отечественной войне. Тут и портрет, где он вовсе не рядовой солдат, а сержант, как свидетельствуют погоны, полученные, конечно, далеко не сразу по прибытии на фронт. И здесь же фотография его книги «Воспоминание о войне».
Замечательным примером личных воспоминаний о войне, настоящей окопной правды о ней была сразу после войны в 1946 году появившаяся повесть Виктора Некрасова, так и названная — «В окопах Сталинграда». Говорят, такое заглавие дал ей сам Сталин при обсуждении её на Сталинскую премию, которой в 1947 году она была отмечена. Повествование ограничено рассказом о боевых делах, о жизни взвода, которым командовал автор. В ней нет суждений о делах фронта или всей Красной Армии. Автор рассказывает лишь о том, что сам видел и знает, и ему веришь. А Никулин то и дело судит о всей Красной Армии, о положении на фронтах, о ходе войны в целом, то есть о том, чего он тогда, как рядовой солдат или сержант, видеть и знать мог разве что только из газет, но он о них не упоминает. И потому то и дело хочется спросить его: да где ты это взял, откуда знаешь? Но находятся высокопоставленные люди, которые охотно верят свистуну, изображающего себя очевидцем, свидетелем всего, что было на войне.
Воспоминания, как сообщает ЛГ, Никулин написал не сразу после войны, как Некрасов и другие писатели, а через 30 лет, «когда броня страха, стискивавшая наши души, стала давать первые трещины».
К слову сказать, Даниил Гранин ждал ещё дольше, его «Мой лейтенант» появился в 2011 году, почти через семьдесят лет после войны, когда её участников почти не осталось, а оставшиеся были уже так стары, что сказать смелое слово о его ветхом сочинении у них уже не хватало сил. А до этой повести Гранин лгал о войне, так сказать, лишь по частным вопросам. Например, уверял, что за всю войну Сталин ни разу не упомянул, не почтил память погибших. А на самом деле все приказы Верховного Главнокомандующего, которые печатали в газетах и передавали по радио, завершались словами: «Вечная память героям, павшим
в боях за свободу и независимость нашей Родины!». В другой раз Гранин негодовал по поводу того, что, мол, медаль «За победу над Германией» учредили и вручали фронтовикам только к двадцатилетию окончания войны в 1965 году, то есть когда Сталина, дескать, уже не было, и он не мог помешать. Поразительное вранье! Да я, как и миллиона фронтовиков, в 45-м ввернулся с войны уже с этой медалью. И так он лгал без конца. И я писал об этом при его жизни, даже лично обращался
в статье «Как фронтовик фронтовику: как, мол, не совестно!..
А что за «броня страха», что за «трещины» в ней, о чём пишет «Литгазета»? В советское время, что вполне естественно, в страхе жили антисоветчики, такие, например, как мой однокурсник по Литературному институту критик Бенедикт Сарнов. Он с девяти лет сочинял антисоветские стишки, отец за это драл его за уши, а он потом всю жизнь писал
о своем личном страхе перед отцовской выволочкой, как о всеобщем, всенародном. Ещё помню по Литературному институту нечесаного, словно и немытого поэта Наума Коржавина (Манделя), который бродил в огромных валенках по коридорам и бормотал: «Повальный страх тридцать седьмого года…».
А на самом деле народ никакого повального страха не ведал. Почитайте книги тех лет, сотруднички «Литгазеты», посмотрите советские фильмы, которые до сих пор показывают, послушайте тогдашние наши песни, — хотя бы, например, это:
Нам нет преград ни в море, ни на суше,
Нам не страшны ни льды, ни облака!
Знамя страны своей, пламя души своей
Мы пронесём через миры и века!
Это мы пели, дрожа и умирая от страха? Мы пели с гордостью за Валерия Чкалова и Михаила Громова, которые действительно одолевая льды и облака, первыми в мире перелетели через Северный полюс
в Америку, где им поставлен памятник. Мы пели это с радостью за свою прекрасную Советскую страну…
Сопоставьте это с нынешней «художественно продукцией». Она по-своему правдива. Что там преобладает? Бесчисленные убийства, низость разных степеней и красок, погоня за выгодой, предательство, измена… Все как в жизни путинской России.
А наш 37-й год — это успешное завершение Второй пятилетки,
по плану которой было построено 4 500 крупных и даже гигантских промышленных предприятий: чего стоят хотя бы Уралмаш, Челябинский тракторный завод (ЧТЗ), Ташкентский текстильный комбинат… А канал имени Москвы! А первая очередь столичного метро…
37-й год — это триумф Советского Союза на Международной выставке в Париже, где наш павильон получил 270 наград, в том числе
95 гран-при, среди которых — за паровоз серии ИС (Иосиф Сталин), за трактор «Сталинец» (и никто никакого культа в этом не видел), за станцию метро «Сокольники», за дворец культуры в Ленинграде, а также за фильм «Чапаев», за скульптуру «Рабочий и колхозница» гениальной Веры Мухиной…
А кроме «гран-при», — 70 золотых медалей, 40 серебряных, 6 бронзовых и 50 почётных дипломов. Кто же из творцов всего этого ходил
с броней страха на пузе? Уж не братья ли Васильевы, создатели «Чапаева»? Не Вера ли Мухина? Не московские ли метростроевцы?..
В известной «партии воров и жуликов» (ПВЖ) давно сидит Константин Затулин. 16 октября в передаче «60 минут» для подтверждения справедливости народного названия его партии он на всю страну заявил: «Коммунисты умели хорошо критиковать, а строить не умели!». И вот такая балаболка полжизни сидит в Думе, получает 500 тысяч в месяц и учит нас жить.
37-й год это первая сшибка на Парижской выставки красной звезды и черной свастики: павильон гитлеровской Германии был против нашего и удостоился одной гран-при. Сопоставьте 95 и 1! Это мистический знак, символ: 9.V – 9 мая. Вот чем был для нашей страны 37-й год.
Но при всем этом, да, в 37 году был судебный процесс по делу Антисоветского троцкистского центра (Ю.Пятаков, К.Радек, Г.Сокольников и др.). Незаконная расправа над невиновными? А вы, неверующие, почитайте стенограмму процесса. Она ведь тогда же, в те дни печаталась в газетах и была опубликована отдельным изданием.
Не ленитесь, поищите, поработайте. Не всё же вам под дубом вековым вопить да хрюкать.
Позже в этом же 37-м перед судом предстали маршал М.Тухачевский, командармы Якир, Уборевич, Корк, комкоры Эйдеман, Путна, Примаков. (Обратите внимание на фамилии — кто тут русский?). Опять невинные жертвы террора? А вы почитайте показания самого Тухачевского, которые он дал после первой же очной ставки. Они тоже опубликованы. Вот вам и адресок: «Военно-исторический журнал» № 8, 1991. Если мало, загляните в тот же самый журнал № 12 за 1990 год. И этого мало? Вот ещё «Военные архивы России». Выпуск 1 за 1993 год.
Могу и цитаткой побаловать. В известной книге английского журналиста Александра Верта «Москва. 41 год» есть глава «Процесс Тухачевского». В ней автор писал: «Чистка в Красной Армии связана с уверенностью Сталина в неизбежности войны с Германией. Что отстаивал Тухачевский? Люди, близкие к французской разведке ещё давно говорили мне, что Тухачевский отстаивает прогерманские интересы. Чехи рассказывали мне о странном визите Тухачевского в Прагу, где на банкете он вдруг заявил, что соглашение с Гитлером — единственная надежда для Чехословакии и для России. При этом, видимо, уже хорошо хлебнув шампанского, маршал не удержался от оскорблений Сталина. Чехи не преминули сообщить об этом в Москву, что и стало началом конца Тухачевского».
У кого-то Тухачевский давно вызывал сомнение хотя бы потому, что
в Германскую войну он, поручик царской армии, был в плену, и странно, если его, кадрового офицера и дворянина, не попытались бы завербовать. И разговоры об этом были. Мало того, в 1930 году арестованные преподаватели Военной Академии им. Фрунзе Какорин и Троицкий дали показания о том, что Тухачевский, командовавший тогда Ленинградским военным округом, выжидает благоприятной обстановки для захвата власти и установления военной диктатуры, и что у него немало единомышленников в округах.
А что думал Сталин? 24 сентября 1930 года в письме Орджоникидзе он писал: «Почитай-ка поскорей показания Какурина-Троицкого… Стало быть, Тухачевский оказался в плену у антисоветских элементов и был сугубо обработан тоже антисоветскими элементами из рядов правых. Так выходит по материалам. Возможно ли это? Конечно, возможно, раз не исключено. Видимо, правые готовы идти даже на военную диктатуру, лишь бы избавиться от ЦК, от колхозов и совхозов, от большевистских темпов развития индустрии… Ну и дела… Нужно хорошенько обдумать это дело».
После этого Сталин, Орджоникидзе и Ворошилов проверили показания преподавателей Академии, была проведена очная ставка, на которой те подтвердили свои показания, а опрошенные Гамарник, Якир и Дубовой уверяли в невиновности Тухачевского. (Гамарник вскоре застрелится, а Якир будет осуждён).
Словом, расследование было самое тщательное. И что же в итоге? 23 октября 1930 года Сталин писал Молотову:
«Вячеслав!..
Что касается дела Т(ухачевского), то последний оказался чистым
на все 100%. Это очень хорошо». (Письма И.В.Сталина В.М.Молотову. — М., 1995. С. 231). Из этого ясно, что никакого предвзятого отношения к Тухачевскому у Сталина не было. Об этом говорит и то, что после расследования 11 июня 1931 года Тухачевский был назначен начальником вооружения РККА, заместителем наркома обороны, 21 февраля 1933 года к Дню Красной Армии получил Орден Ленина, в 1934 году избран членом ЦК,
а в октябре 1935 года в числе пяти военачальников стал Маршалом Советского Союза… И только после всего этого оказалось, что Какурин и Троицкий говорили правду. И вот вам его обстоятельные показания… Почитайте.
Когда-то в Союзе писателей было три Брагиных — Алексей, Владимир и Михаил. Возможно, родственник кого-то из них, Виктор Брагин пишет в «Российском писателе» по поводу моей статьи об одной публикации Дины Кирнарской: «Кирнарская — такой же советский человек, как и Бушин». Как так? Мы люди разных генераций, профессий, жизненного пути, взглядов. Для него это всё не имеет значения, а главное вот что: «Оба они не знают и знать не желают о сущности советской власти, о Сталине и СССР. Разница только в том, что Бушин навсегда отравлен советской пропагандой, а Кирнарская — антисоветской. Скажите, какая категоричность, решительность, безапелляционность. Как Угрюм-Бурчеев. Этого хватило бы на трёх Брагиных и двух Брагинских, тоже членов СП. И всё-то он знает, а я — не знаю.
Но в чём же ядовитость советской пропаганды? Она была человеконенавистнической? Ничего подобного. Она возглашала: человек человеку друг, товарищ м брат! Она сеяла рознь между народами, ксенофобию? Наоборот, пропагандировала интернационализм. И был даже орден, который так и назывался — «Дружба народов». Или она прославляла шкурничество, наглость, как Чубайс? И подумать невозможно! Мне кажется, Виктор Брагин, вы не знаете и не желаете знать своей собственной сущности, совершенно не интересной для других.
А что касается тех радостных «трещин на броне страха», то, как увидим дальше, они прошли в мозгу самого Никулина, когда ему в 1973 году стукнуло пятьдесят и он начал писать воспоминания. Трещины пошли и у его издателя Михаила Пиотровского, директора Эрмитажа, известного антисоветчика, трещины обнаружены сейчас и у мыслителей «Литгазеты».
О страхе в родной стране вот что сказал не революционер, не большевик, не член КПРФ, а герой деликатного, интеллигентного писателя А.Чехова в связи с тем, что крестьянка Анна умерла родами: «Все эти Анны, Марфы, Пелагеи с раннего утра до потёмок гнут спины, болеют
от непосильного труда, всю жизнь дрожат за голодных и больных детей, всю жизнь боятся смерти и болезней. Всю жизнь лечатся, рано блекнут, рано старятся и умирают в грязи и вони; их дети, подрастая, начинают ту же музыку, и так проходят сотни лет, и миллиарды людей живут хуже животных — только ради куска хлеба, испытывая постоянный страх, животный страх». И чеховский герой мечтал: «Нужно облегчить ярмо народа, дайте людям почувствовать себя на свободе».
Это было сказано в 1896 году, а в октябре 1917 года большевики изгнали этот вечный страх трудового народа. Всего через двадцать лет,
в 1937 году на выставке в Париже можно было видеть, как воспрял народ и на что он теперь способен. А впереди ещё были разгром фашизма, атомное оружие и атомные электростанции, прорыв в космос…
Но вскоре тихой сапой, лепеча добрые слова о любви к народу,
в Кремль проползли предатели, они отворили Спасские ворота Ельцину, и, мурлыча ещё более прекрасные слова, под диктовку американцев вернули то, о чём мы читали у Чехова: животный страх.. Страх за детей, страх потерять работу, страх заболеть, страх сгореть, утонуть, разбиться на самолёте или в такси…
А ещё и жуткий страх войны из-за невежественной и бездарной политики правителей, которые сперва лет пятнадцать холуйствовали перед Западом, а потом отринутые им пересобачились со всем миром и даже позволили натравить на нас братскую Украину. Есть у нас на Руси дипломат Константин Косачев, член «Единой России». Он, поди, уже лет сто возглавляет в Совете Федерации Комитет по международным делам. Так он до сих пор нахваливает то долгое холуйство перед Западом как мудрую политику, тонкую дипломатию, по тупости отвергнутую Западом. А ведь человеку 60 лет, трое детей. И что от таких дипломатов нам ждать?
В этом контексте не лишним будет заметить, что в «Литературке»
в тот же день, что и Затулин на телевидении, Юрий Лужков, бывший мэр Москвы, бывший руководитель той же затулинско-косачевской «партии воров и жуликов» вспомнил, что до войны на месте разрушенного Храма Христа Спасителя началась стройка гигантского Дворца Советов, но после войны от этого отказались, позже на месте Храма появился огромный бассейн. И вот, говорит, когда решили восстановить Храм, надо было проверить фундамент Дворца. Он оказался в идеальном состоянии, но под высохшим бассейном обнаружили 41 баллон жидкого хлора, который использовался для дезинфекции воды в бассейне. Его, говорит, хватило бы для уничтожения всего населения города. Почему баллоны оказались не убраны, кто в этом виноват? Не он ли сам с Гавриилом Поповым, возглавлявшие Моссовет? Неизвестно... Но Лужков выносит эпохальный приговор, видя виновными во всём главным образом, как и Затулин, коммунистов: «Вот наш русский ХХ век как на ладони: разрушение храмов, возведение фундаментов (фундаменты не возводят, а закладывают. — В.Б.) под непостроенные дворцы, смертельные угрозы, созданные своими руками». Видимо, ждёт за это гран-при от Путина. Ну, как язык поворачивается у старого, лысого, луноликого человека, лет 25 носившего у сердца партбилет, получившего когда-то Орден Ленина! Хоть бы о детях своих подумал: как в глаза им смотреть будешь?
Да, кое-где храмы были разрушены, но после такого землетрясения сколько прекрасных храмов всё-таки сохранилось — от сказочного Василия Блаженного в Москве и величественного Исаакиевского собора в Ленинграде до волшебного Покрова на Нерли в глухомани. А сколько дворцов построили — от Дворца культуры им. Горького в Ленинграде, получившего гран-при на Парижской выставке, до Дворца съездов
в Кремле.
Ещё, говорит, и «смертельные угрозы своими руками». Коммунисты во главе народа, да, своими руками да кровью и потом трижды отвели смертельную угрозу от Родины: в 1917—20 годы спасли от развала, в 1945-м защитили от порабощения, в 1949-м, создав ядерный щит, уберегли
от уже запланированной американцами и утверждённой атомной бомбежки. Слышите, Лужков, заслуженный химик РСФСР? За 30—35 лет над нашей Родиной нависала смертельная опасность трижды, и трижды коммунисты спасали её, в двух последних случая — в том числе и вас лично со всеми вашими женами, тёщами, детьми и внуками. Это понимать надо,
а не плясать на могилах, не зубоскалить о поколении героев.
А если ещё сказать о репрессиях, которые могли внушить страх,
на что намекает газета, то да, были, но они коснулись не более двух-трех процентов населения, то есть не носили массовый характер, как заложили многим в треснувшие мозги Хрущёв и Солженицын, и потому на самочувствие народа в целом не влияли. И ни в какое сравнение
не идут так называемые «сталинские репрессии» с репрессиями ельцинско-чубайсовскими, которые именуют строительством «новой России». Вот 19 октября, когда я писал эти строки, день начался сообщением о том, что ночью казнены 15 рабочих Красноярского края. На сей раз правители избрали казнь в виде прорыва дамбы и бешеного потока воды на общежитие рабочих. На другой день, 20-го в самой Москве огромный пожар на складе. Словом, если вчера посетители торгового центра были лишены жизни огнём и дымом пожара, как в Кемерово,
то позавчера расстреляли ни в чем не виновных людей посредством катастрофы самолета, а завтра их родственники утонут в реке или в море… И ведь так чуть ни каждый день.
И это действительно массовые репрессии. Если все эти репрессии — все взрывы, катастрофы, пожары, наводнения, убийства и самоубийства — подсчитать, суммировать и, естественно, как на создателей такой жизни, разложить на всех нынешних правителей, то тяжкий груз раздавит в лепешку даже таких вроде бы тихих дам, как Элла Памфилова и Вероника Скврцова, а что останется от Путина и Медведева,
от Матвиенко и Володина да хотя бы и от Собянина? И ведь так будет! Тайные аэродромы не спасут. Их отправленные за бугор жены, любовницы, дети горько осиротеют… Между прочим, градоначальник Собянин недавно радовался на страницах «Вечерней Москвы»: оказывается, в прошлом году в столице было 26 дней, когда никого не убили. 26 дней — диво дивное, чудо чудное! Он ликует и надеется, что в этом году таких дней окажется 30. Вот он, путинский прорыв! Москва — регион опережающего развития…
И наконец вот что ещё о репрессиях. В этот же день, 19-го октября «Советская Россия» под заголовком «Я изменил свои взгляды» напечатала присланный читателем текст одного выступления известного сатирика Михаила Задорного. Когда-то, когда он был с Ельциным, я сурово писал о нём. Но вот что он говорил об репрессиях. Высказав свое отвращение к таким передачам телевидения, как собчачий «Дом-2»,
он продолжал: «Не надо говорить, что в Советское время всё было плохо… Что за чушь! У меня в советское время было минимум три тысячи друзей, и ни одного не посадили. Ни одного! Что вы придумываете всё, будто у нас вот так просто сажали. Мне один бизнесмен говорит:
„А у меня пятерых друзей посадили”. Я говорю: „Назови”. Он назвал.
Да они все жулики! Они и должны сидеть. А сегодня они повылезали, они помощники депутатов…”
Мы живём при капитализме, при самом негодяйском строе, но нам говорят, что это демократия. Капитализм, Маркс и Ленин правы, самое отвратительное устройство общества. Почему? Да потому хотя бы, что самые плохие качества человека делают его внешне успешным. На выборах я призываю голосовать за Коммунистическую партию».
Ах, как жаль, что я не успел помириться с Задорновым хотя бы ради его отца, замечательного писателя, с которым я был знаком, в Коктебеле за одним столом три раза в день встречались. Да, не успел, так хотя бы дополню Михаила Николаевича примером из собственной жизни.
Я хожу по земле уже гораздо дольше Задорнова, который умер,
не дожив до семидесяти, а моя советская жизнь под властью коммунистических тиранов на 24 года длиннее, чем его. Так вот, за всю жизнь было только три лично знакомых мне человека, которых посадили.
Во-первых, мой собственный дед Федор Григорьевич Бушин, тульский крестьянин, колхозник. Это было году в 32—33-м. Его арестовали, и
он оказался среди уголовников в тюрьме райцентра Товарково. Но его сыну (моему отцу) удалось очень быстро добиться освобождения.
А отец мой был всего лишь главным врачом небольшой подмосковной больницы, ну, и, естественно, человеком образованным, знающим,
что почём. Замечу, что вернувшегося из тюряги в родную деревню Рыльское беспартийного, но грамотного и хозяйственного деда жители деревни тут же избрали председателем колхоза им. Марата. В 36-м году он умер.
Второй случай был тоже в детстве, когда мы жили в Измайлове. Это отец моих друзей Жени и Юры Мазютиных, живших в соседнем подъезде. Арестовали именно в 37-м году. Справедливо или нет, не знаю. Третий — упоминавшийся выше поэт Коржавин, с которым вместе учился
в Литературном институте. Его не посадили, а выслали куда-то, но довольно скоро он вернулся в Москву, вступил в Союз писателей и жил
в Беляево-Богородском. В моей старой адресной книжке я обнаружил его телефон 129-98-13. Но не помню, чтобы звонил ему. А виделись мы последний раз в мае 67-го года, когда он пришел ко мне в «Дружбу народов» подписать коллективное письмо с настоянием дать слово
на предстоявшем тогда съезде писателей Александру Солженицыну. Почему не дать? Я подписал. Пророк ещё тогда стал бы всем ясен.
Да, всего три человека, три ареста. А ведь я жил не под стеклянным колпаком, я с детства был весьма расторопным и востроглазым персонажем, о чём свидетельствует хотя бы тот факт, что я был комсоргом и в школе, и на фронте, и после войны в Литературном институте.
А Эмка Мандель (Каржавин) через пять лет, в 1973 году упорхнул
в Америку. Говорят, под нажимом жены. Это уже за ним потянулись туда Бродский, Аксёнов, Евтушенко… Кто там ещё?.. В прошлом году почему-то именно 22 июня Наум умер. А похоронили его всё-таки на Ваганьковском. Это отрадно. Как и то, что терпеть он не мог Бродского, что и высказал в статье «Миф о великом Бродском». И стихи его некоторые помню, и перехватывает горло, когда вспоминаю строки о женщинах
в русских селеньях, которые «коня на скаку остановят, в горящую избу войдут»:
О, если бы стало иначе!
Кто ж этому был бы не рад?
Но кони всё скачут и скачут
А избы горят и горят и горят...
Версия для печати
