В.Ю.Василенко (Белгород). Дегуманизация человека как условие победы контрреволюции
Духовная жизнь
Сколь это ни удивительно, но до сих пор находятся люди, верящие, будто затеянная М.С.Горбачёвым и компанией «перестройка» преследовала благую цель — совершенствование социализма, и только бездарность её «архитекторов» и «прорабов» привела «процесс» к уничтожению и социализма, и самой нашей великой страны. Однако анализ событий того времени показывает: слова бывшего генсека, что он с самого начала ставил своей целью разрушение социалистической системы, сказанные им через несколько лет после победы контрреволюции, полностью соответствуют истине.
Вспомним, с чего начиналась «перестройка». Да, целью её провозглашалось дальнейшее развитие и совершенствование социализма. Но…
Главная цель коммунистического переустройства общества, как её обозначил К.Маркс, — создание системы, которая «производит, как свою постоянную действительность, человека со всем ... богатством его существа...» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 122—123). Поэтому одна из важнейших составляющих социалистического строительства — духовное развитие народа. Главное средство этого — художественная культура. Это хорошо понимал И.В.Сталин, и в годы, когда он стоял во главе страны, несмотря на неимоверную тяжесть неотложных экономических задач, очень большое внимание уделялось работе по приобщению самого широкого круга людей к духовным сокровищам литературы и искусства. И результаты были достигнуты потрясающие. Советский Союз стал, наверное, единственной страной, где у весьма значительной части населения сформировалась внутренняя потребность в «общении» с художественной культурой.
К сожалению, в последующие годы работа в этом направлении велась не на должном уровне, и в 70—80-е годы по-настоящему художественная культура начала вытесняться потребительским «масс-культом». В совокупности с целым рядом других факторов это заметно сказалось на духовном состоянии общества.
Однако лидеры «перестройки» ничего не сделали для изменения положения к лучшему. Да, наконец-то было «официально» признано, что наше общество переживает духовный кризис. Но какие меры предпринимались для восстановления былых позиций подлинно художественной культуры, несущей людям духовные богатства? Практически никаких. Напротив, под разглагольствования типа того, что «прокатная политика последних 15 лет способствовала методическому оболваниванию зрителей», что «мы потеряли целое поколение», был открыт зелёный свет агрессивно бездуховной музыке. С неимоверной быстротой стали плодиться видеосалоны, которые предлагали публике самую низкопробную и антигуманистическую продукцию буржуазного коммерческого кинематографа. Робкие попытки вмешательства правоохранительных органов дружно освистывались «борцами за демократию». Постепенно картины из репертуара видеосалонов стали во всё большем количестве проникать и на экраны кинотеатров...
Такая «культура» способствовала не развитию человеческой личности, а, напротив, уничтожению человека в человеке.
Но, быть может, это были только перегибы, вызванные «головокружением от свободы», от того, что, как восторженно провозглашал один из журналов, теперь «можно всё-всё»? Нет, есть основания утверждать, что отказ от ориентации на гуманистические ценности и нравственный идеал был генеральной линией «перестройки» в сфере культуры.
Агрессия «масс-культа» шла под мощным пропагандистским прикрытием СМИ, включая те, которые оставались под ещё реальным контролем партии и комсомола. Пресса, особенно молодёжная, телевидение настойчиво твердили, что время П.И.Чайковского прошло, наступило время «Modern Talking» — и это якобы нормально; убеждали признать право молодёжи на свою систему культурных ценностей, призывали возлюбить «металлистов»; доказывали, будто без эротических зрелищ наша жизнь была неполноценной, а фильмы насилия не только не вредны для нравственного здоровья молодёжи, но даже полезны, ибо «воспитывают настоящих мужчин»…
В то же время новомышленцы стремились пресечь любые попытки восстановить какие-то эстетические или этические критерии. Скажем, на одном из кинофестивалей жюри киноклубов определило фильму «Воры в законы», предлагающему в качестве развлечения смакование невиданного по тем временам зверства, категорию ККК — конъюнктура, коммерция, кич. И тут же популярный у любителей кино журнал в ответ объявил: «конъюнктура, коммерция, кич — это именно то, чего хочет публика», и недемократично ей в этом отказывать. В Челябинске попытались организовать фестиваль фильмов, свободных от насилия и эротики — это демпресса тут же объявила покушением на свободу. Ну, а на тех, кто настаивал на необходимости эстетического развития широкого круга людей и приобщения их к подлинному искусству, «свободомыслящие журналисты» обрушивали ядовитую иронию: скажем, язвительно рекомендовали использовать недавно созданный ОМОН, чтобы загонять зрителей на серьёзные фильмы.
Лидеры «перестройки» всё ещё клялись в верности ленинизму и социализму, а в кино стремительно поднималась «чёрная волна». На экраны хлынул поток фильмов, создатели коих показывали жизнь нашей страны — как прошлую, так и настоящую — в беспросветно чёрных тонах.
Речь не о том, что кинематографисты обратились к болезненным проблемам нашей действительности или истории, а именно о стремлении очернить их. Любой порок, о котором заводили разговор авторы подобных произведений, выдавался ими за порождение нашей социальной системы, и зрителей подталкивали к выводу, что бороться с ним в её рамках невозможно.
К примеру, модной темой стала наркомания. Авторы фильмов «Трагедия в стиле «рок», «Под голубым небом», «Игла» и ряда им подобных и не пытались всерьёз разобраться в причинах возникновения этой болезни в нашем обществе; вместо этого они всем строем произведения навязывали зрителям мнение: во всём виновата советская действительность. Только ведь в реальности в те времена в СССР проблема наркомании проявлялась в несопоставимо меньших масштабах, нежели в странах Запада. Так что ответ давался заведомо ложный.
В прокрустово ложе такого подхода к нашей жизни порой вгонялись произведения, прямо противоположные по смыслу и духу. Так, в телеэкранизации повести Сергея Родионова «Криминальный талант» нас убеждают: причина падения героини — в ужасных условиях (обстоятельно показанных) её существования. Но ведь в книге подобного мотива не было совершенно. Более того, сама Маша говорит следователю: «Знаешь, когда блатные будут говорить, что, мол, жизнь их заела — не верь».
«Искусство должно поселять в человеке надежду и веру, — был убеждён Андрей Тарковский, — …чем мрачнее мир, который возникает на экране, тем яснее должен ощущаться заложенный в основу творческой концепции художника идеал, тем отчётливее должна приоткрываться перед зрителем возможность выхода на новую духовную высоту» (Советская Россия», 3 апреля 1988 г.). А в фильмах «чёрной волны» — включая такие, авторы которых претендовали на то, чтобы их творения сочли настоящим искусством (вроде «Астенического синдрома» Киры Муратовой или «Замри, умри, воскресни» Виталия Каневского) не возникает и намёка на такое ощущение. В них лишь замазывание грязью советского прошлого или настоящего да безысходный пессимизм.
Уничтожение подлинно человеческой основы в людях велось всеми средствами. Этому, например, способствовала и всё шире распространяющаяся волна самой дикой мистики — как «классической», так и современной. Эта волна размывала основы научного восприятия мира, которые стремилось заложить в сознание людей советское воспитание, и в конечном счёте просто подавляла способность человека здраво осмысливать явления жизни.
Помню, кто-то сокрушался тогда: мол, так всегда бывает, когда общество погружается в сумеречное состояния. Но ведь волну мистики поднимали искусственно. Александр Гурнов изо дня в день навязывал десяткам миллионов телезрителей «чудодея Чумака», другой его коллега — колдунов, третий — пришельцев, коих, если поверить СМИ, в те времена расплодилось едва ли не больше, чем людей. Почти все газеты как по команде заполнились гороскопами и предсказаниями всевозможных «ясновидцев»… Так что тут нужно говорить о том, что общество погружали в сумерки. Это делалось столь целеустремлённо, что говорить о недомыслии и ошибках не приходится. Какую же цель преследовала эта кампания?
Руководители «перестройки» (а, возможно, их зарубежные «спонсоры») хорошо понимали, что гуманистическая идеология — фундамент социализма. И хотя в период «застоя» он был заметно размыт, всё же гуманистические принципы — приоритет духовных ценностей, общественных интересов, пренебрежение погоней за материальными благами, бескорыстие, готовность помочь ближнему, уважение к труду — оставались жизненным ориентиром для миллионов людей. Они бы никогда не приняли того, что скрывалось в троянском коне «перестройки». Поэтому прежде, чем открыть истинное лицо осуществляемых перемен, «реформаторам» было необходимо провести мощную подготовку, нацеленную на уничтожение всех ростков духовности; добиться того, чтобы людей, чьё сознание ориентировано на духовные ценности бытия, оставалось как можно меньше, и чтобы они воспринимались бы большинством не как святые, а как идиоты. Для успеха контрреволюции в сфере социально-экономической «перестройщики» должны были осуществить контрреволюцию идеологическую.
Показательно, как изображалось в «перестроечных» фильмах, ориентированных на молодёжь, «поколение отцов». К середине 80-х годов носителями духовных ценностей и коммунистического мировоззрения были преимущественно люди среднего и старшего поколения. И молодёжные фильмы были нацелены на то, чтобы вызвать у молодых зрителей их неприятие.
Возьмём, к примеру, произведший большой шум публицистический фильм «Легко ли быть молодым?». Все показанные в нём нравственные и социальные коллизии трактуются авторами исключительно с позиции их юных персонажей. Рассказывая историю разгрома электрички ошалевшими от рок-концерта молодыми людьми, авторы фильма вместо размышлений о духовной сущности музыки, которая вызывает в слушателях подобные эмоции, делают упор на другом: громили электричку полтораста человек, а ответственность свалили — взрослые, это всячески подчёркивается в фильме — только на семерых; от взрослых не дождёшься справедливости.
В другом эпизоде речь идёт о девушке, которая «позаимствовала» (именно так это трактуется в фильме) в театре красивое платье. И снова внимание зрителей направляют не на то, что в 16 лет пора бы понимать, что брать чужое без спроса нельзя, а на бессердечие взрослых, кои не проявили душевной чуткости к юной воровке…
Естественно, что у очень многих молодых людей — знаю об этом наверняка, поскольку присутствовал при обсуждении картины «Легко ли быть молодым?» в студенческой аудитории — фильм вызвал не стремление задуматься об истинных и ложных ценностях существования, а только озлобление к «миру взрослых».
Аналогичный подход к теме «отцов и детей» присущ фильмам «Курьер», «Пощёчина, которой не было», «Асса», «Маленькая Вера», «Меня зовут Арлекино» и многим другим — вплоть до телесказки «Не покидай!».
На следующем этапе идеологической контрреволюции пошла прямая атака на гуманистическую систему ценностей.
Старт дал сам Горбачёв, провозгласив тезис о «приоритете общечеловеческих ценностей». Два десятилетия назад писатель Всеволод Кочетов предостерегал: «Нет, мы против того «общечеловеческого», которое ослабляет бдительность, приводит к тому, что верх берут негодяи, отчего, в конце концов, страдают люди, много людей, целые народы. Пока есть классы, пропаганда «общечеловеческого», как хотят его представить на Западе, нужна классу эксплуататоров для размягчения воли тех, кого они эксплуатируют или кого хотят поглотить, уничтожить» (Кочетов В. Улицы и траншеи. — М., 1984. С. 49). Увы, призыв генсека вернуться к «общечеловеческим ценностям» не встретил сколько-нибудь заметного сопротивления, и «процесс пошёл».
Между тем, именно коммунистическая идеология аккумулирует в себе подлинно человеческие ценности существования. Поэтому закономерно, что никакого конкретного наполнения лозунг «генподрядчика перестройки» так и не получил. Позже, в 90-е годы, его точно расшифровал немецкий карикатурист, изобразив Горбачёва в виде некоего чудища, сжимающего в щупальцах мешки с долларами и марками; подпись гласит: «Это и есть мои общечеловеческие ценности».
Курс «обновления мышления» с самого начала был проложен именно по этим ориентирам. Под лозунгом «возвращения к общечеловеческим ценностям» была развёрнута масштабная кампания по дискредитации гуманистических основ коммунистической идеологии. «”Раньше думай о Родине, а потом о себе” — это же только идиот мог придумать», — усердствовали «сатирики». «Посмотрите: ребёнок уже наделён инстинктом хватать и тянуть к себе — это в природе человека», — убеждали доктора, в недавнем прошлом «убеждённые марксисты». «Богатые — значит добрые», — восторженно проповедовал журналист в телерепортаже из США…
Приоритет духовных ценностей, приоритет общих интересов, пренебрежение погоней за матблагами — все эти принципы бытия отбрасывались и втаптывались в грязь. Алчность была провозглашена двигателем прогресса, частная собственность — основой становления личности, эгоизм — истинной свободой.
В то же русло было направлено и «возрождение чувства хозяина». Действительно, к 80-м годам чувство хозяина страны, прежде свойственное определяющему большинству советских людей, было многими утрачено. Но ведь возрождали-то не его — возрождали приоритет «моего» над «нашим», уничтожая тем самым чувство хозяина страны окончательно.
Существенную роль в подрыве гуманистической идеологии сыграло формирование в людях психологии нищего — психологии человека, который настолько потерял человеческое достоинство, что готов на любое унижение ради каких-то матблаг. Такое сознание формировалось по принципу, не учитывающему народную мудрость: нищий — это не тот, у кого ничего нет, а тот, кому мало того, что у него есть. И в то время, когда наша страна занимала 7-е место в мире по питанию населения, когда магазины были забиты отечественным ширпотребом (как мы сейчас уяснили, очень качественным), когда существовали реально бесплатные медицина и образование, крайне дешёвые продукты, жильё, электроэнергия, транспорт, обеспечивающие очень высокий уровень социальной защиты людей, нам изо дня в день, из месяца в месяц стали вдалбливать мысль, будто мы живём в ужасающей бедности и чуть ли не голодаем. Вдалбливали, увы, успешно — и люди, принявшие её, ни о каких ценностях, кроме материальных, и слушать не хотели.
«Новомышленцы» целенаправленно разрушали и такой важный принцип коммунистической идеологии, как интернационализм — втройне важный в многонациональном Советском Союзе. С одной стороны, едва ли не в каждой республике нашлись деятели с партбилетами в кармане, которые взялись насаждать мысль, что отделение от Советского Союза принесёт народам, «угнетаемым Центром», прогресс и процветание. С другой — буржуазные националисты, получившие полную свободу действий, говоря словами чеченского писателя Вахида Итаева, «ловко вскрывали в душах граждан раны от исторических обид и круглые сутки сыпали на них соль». И всё это делалось при полном попустительстве, а то и при прямом содействии высшего руководства КПСС (вспомним, к примеру, явно подыгрывающее националистам заключение комиссии, возглавляемой членом Политбюро А.Н.Яковлевым, по Прибалтике).
Демпропаганда с конца 80-х годов пытается создать иллюзию «принципиального расхождения» в выборе курса «реформ» между «перестроечным» руководством КПСС и «демократами». Но достаточно вспомнить, как команда Горбачёва в полном «консенсусе» с самыми оголтелыми антикоммунистами обрушилась на рядового коммуниста Нину Андрееву, попытавшуюся подняться в контратаку против тех, кто подрывал идеологические устои социалистического общества, чтобы стало очевидным, что эти «принципиальные расхождения» — миф. Уничтожение социалистического строя было целью и тех и других.
«Перестройщики» активно разрушали и идеологические основы экономической системы социализма коммунистического типа.
Скажем, знаменитый офтальмолог Святослав Фёдоров «открыл» новое прочтение идеи Маркса об освобождённом труде, которое активно тиражировали партийные газеты: оказывается это должно означать «оплату по труду» (надо понимать, стимулирование труда более высокой оплатой). Но ведь освобождение труда, по Марксу, подразумевает вовсе не уровень оплаты, а совершенно иное — превращение труда из средства зарабатывания на жизнь в первую жизненную потребность человека (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 20). Повышение зарплаты, писал Маркс, было бы лишь «лучшей оплатой раба и не завоевало бы ни рабочему, ни труду их человеческого назначения и достоинства» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 98).
«Перестройщики» повыдёргивали отдельные ленинские идеи (прежде всего, касательно нэпа), сшили из этих лоскутов «ленинское знамя» и, прикрываясь им, пошли громить устои советской экономики — не её недостатки, а именно устои: то, что было её сущностью.
Только ведь В.И.Ленин рассматривал нэп вовсе не как суть социалистической экономики, а как вынужденное отступление от неё, как своего рода Брестский мир с капитализмом (см.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 224 и далее), жизненно необходимый в тяжелейших и очень сложных условиях начала 20-х годов, в разорённой двумя войнами стране, с крестьянством, значительная часть которого идеологически ещё не была готова принять социалистические принципы экономики.
В Политическом отчёте XI съезду РКП(б) Владимир Ильич ясно и недвусмысленно объяснил: «Задача нэпа, основная, решающая, всё остальное себе подчиняющая, — это установление смычки между той новой экономикой, которую мы начали строить ... и крестьянской экономикой, которой живут миллионы и миллионы крестьян… Если мы усвоим всю громадную опасность (выделено мной. — В.В.), которая заключается в нэпе, и направим все наши силы на слабые пункты, то тогда мы эту задачу решим… Если теперь все начнут рваться назад, — то это гибель, неизбежная и немедленная. Именно в такой момент отступить в порядке, точно установить предел отступления и не поддаваться панике — это самое главное… И когда меньшевик говорит: «Вы теперь отступаете, а я всегда был за отступление, я с вами согласен, я ваш человек, давайте отступать вместе», — то мы ему на это говорим: «За публичное оказательство меньшивизма наши революционные суды должны расстреливать, а иначе это не наши суды, а бог знает, что такое» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 76, 78, 89).
Именно в роли таких меньшевиков и выступали в середине 80-х годов «перестройщики». К сожалению, ни Ленина, ни Сталина, чтобы ответить им, в партии не нашлось. «Обновителям мышления» удалось добиться своего — вызвать «летаргию разума» у огромного числа рядовых людей.
И эти люди в конце 80-х годов приветствовали монстров, выношенных «перестройкой», а в 1991 году, на выборах президента РФ, отдали свои голоса за разрушение Отечества (ведь Ельцин не скрывал, что выступает против сохранения единой державы, которая веками звалась Россией), за резкое ухудшение жизни большинства населения (ведь Ельцин и его команда прямо ратовали за введение свободного рынка, который неизбежно должен был вызвать дикий взлёт цен), за полную моральную деградацию власти (ведь к ней рвались люди, которые сами заявляли, что выстроили свою карьеру на лжи).
Версия для печати
