Книга преподавателей Пражского Карлова университета. Рейман М. в сотрудничестве с Литерой Б., Свободой К. и Коленовской Д. Рождение державы. История Советского Союза с 1917 по 1945 год. — М.: РОССПЭН, 2015. — 839 с.
Эта книга поначалу вышла в 2013 году на чешском языке и лишь потом была переиздана на русском. Она не является ни компиляцией, ни обобщающей работой и, будучи основательным исследованием, представляет собой солидную монографию, плодом многолетних изысканий её авторов. Сами авторы — историки-профессионалы — преподаватели самого престижного чешского вуза, знаменитого Пражского Карлова университета. Они не только привлекли обширную литературу на нескольких языках, но и широко использовали как опубликованные, так и архивные источники, поработав в архивохранилищах России, Германии, Нидерландов, США и, естественно, Чехии.
Перед нами как бы чешский взгляд на советскую историю, хотя и в самой Чехии по этой теме тоже имеются разные взгляды, но этот представляет для нашего читателя особый интерес. Это взгляд со стороны, но и изнутри тоже, поскольку главный автор Михал Рейман окончил Московский университет ещё в 1954 году и в совершенстве владеет русским языком, основательно усвоив российскую историю. Книга состоит из предисловия и девяти разделов. Некоторые из них имеют и главы, и все эти разделы, кроме заключительного, подразделяются на параграфы от семи до четырнадцати каждый.
Важной особенностью рецензируемой монографии является то, что целый первый раздел и четыре параграфа второго посвящены истории России до Февральской революции и призваны объяснить причины тех грандиозных перемен, которые произошли в 1917 году. Авторы начинают изложение с реформ 60—70-х годов XIX века, называя их «великими реформами» (в кавычках не «великие», не «реформы», а именно «великие реформы»). В качестве катализатора этих реформ рассматривается Крымская война. Отмечается низкая эффективность российского сельского хозяйства и то, что урожайность зерновых была в 3 раза ниже чем в Западной Европе, слабость «среднего класса», призванного быть стабилизатором общества, аграрное перенаселение при громадных земельных пространствах страны и периодические голодовки, из которых особенно отмечается голод 1891 года. Подчёркивается роль национального вопроса и зависимость страны от иностранного капитала и, вообще, от внешнего влияния, чем объясняется кризис 1900—1903 годов. Община рассматривается как тормоз для развития капитализма.
Специальный параграф уделяется контрреформам, которые в современной России часто пытаются не замечать. Также отдельный параграф посвящён революции 1905—07 годов, безвозвратные потери расстрела 9 января оцениваются в 100 убитых (см.: С. 33), хотя по данным независимой комиссии эти потери определяются не менее чем в 1 216 человек. Что касается столыпинских реформ, то прямо указывается, что «осуществить свои реформы Столыпин смог лишь частично» и «результаты столыпинских реформ оказались довольно скромными». (С. 37—38). Отмечается заметное возрастание количества забастовок с 1912 года.
Авторы пишут о недовольстве властью как долговременном факторе и падении авторитета Николая II. Говорят они и о провозглашении конституционной монархии, хотя учитывают демонстративное нежелание использовать слово «конституция» самим императором и сохранение понятия «самодержавие». Упоминается российский парламент при куриальной системе и то, что развитие «гражданского общества» и его важнейших компонентов находилось в зачаточном состоянии. Вместе с тем отмечается бесспорное усиление влияния социалистов, поскольку их базой были растущие низшие городские слои, более того, подчёркивается недостаток сил у сторонников официальной власти, чтобы справиться с давлением либеральной и социалистической оппозиции. (См.: С. 42).
Подводя итоги истории России перед Первой мировой войной, учёные приходят к выводу о том, что уровень экономики страны, характер внутренней социальной структуры и уровень образованности населения не соответствовали её международной роли. Большинство данных не свидетельствуют о возникновении в дореволюционной России развитой современной экономики и развитых современных социальных структур. Внешний долг к началу ХХ века составлял 4 млрд. руб., к 1913-му — 5,6, а к началу 1917-го — 7 млрд. рублей. Россия, как указывается в книге, «была самой задолжавшей страной мира». Они присоединяются к большой части историков, занимавшихся дореволюционной Россией, в том, что для России начала XX века была характерна закостенелость и тормозящее действие российской политической системы. (См.: С. 47).
Обращаясь к Первой мировой войне, авторы видят отсутствие бескорыстия у всех держав того времени и подробно останавливаются на планах России в войне, вплоть до желания взять под свой контроль черноморские проливы и даже Стамбул и область у Трабзона, где проживало многочисленное армянское население. Констатируется, однако, неудачный для России ход военных действий и то, что уже в 1915 году страна лишилась 15 экономически развитых западных губерний, в которых проживало 23 млн. человек (13% населения империи). (См.: С. 61). Указывается на ухудшение положения в 1916 году, в том числе внутриполитической ситуации в стране.
Не миновали авторы и проблемы «немецких денег», влияние которых ими не усматривается, в том числе и по образу жизни большинства российских социал-демократов в эмиграции. (См.: С. 69).
Говоря о причинах Февральской революции, авторы отмечают почти столетние дискуссии в историографии, которые и сегодня нельзя считать завершёнными.
По их мнению, «к революции привел стихийный взрыв народного недовольства в Петрограде, давший толчок переменам во всей России». (С. 76). При этом исследователи признают изолированность режима во всех слоях населения и, вместе с тем, подчёркивают резкую границу между двумя течениями в революции — либеральным и либерально-консервативным, с одной стороны, и народным, плебейским — с другой. Более того, по их словам, легитимность Временного правительства «стала не вопросом чисто юридических тонкостей, а одной из ключевых проблем революции». (С. 81). Они пишут, что большевикам не хватало Ленина, причём дело было не только в его способностях как идеолога, сколько в его харизме и авторитете лидера. Ленин развернул большевизм резко влево. (См.: С. 86).
По их свидетельству, Ленин прибыл в Россию не в немецких, а в совсем в других интересах. Возвращение Ленина и других эмигрантов, несомненно, устраивало правящие круги Германии, но речь шла о частном случае. (См.: С. 96).
В книге подробно рассматривается политическая жизнь России 1917 года, говорится о рабочем движении, профсоюзах, советских органах, но то, что «крестьянское движение отнюдь не приобрело того характера и размаха, какого десятилетиями ожидали от него революционеры» (см.: С. 104), вызывает возражение. Оно чрезвычайно усилилось во второй половине года, охватив почти 90% уездов европейской части страны. Это была настоящая крестьянская революция — один из потоков второй революции 1917 года.
Не миновали авторы и июльских событий того года. Как они пишут, стихию уже нельзя было остановить, поэтому большевикам не оставалось ничего другого, как «возглавить» движение и постараться ввести его в мирное русло.
ЦК большевиков решил призвать своих сторонников прекратить демонстрацию, но время уже было упущено. Эта интерпретация событий соответствует действительности и подтверждается архивами большевиков и свидетельством жандармского генерала А.Спиридовича.
Нашли отражение в книге и последующие события в России между февралем и октябрем, в том числе и выступление генерала Л.Корнилова, и действия А.Керенского. Военный министр А.Верховский, вернувшийся после длительной поездки в воинские части на фронте, пришёл к выводу, что армия полностью разложилась и совершенно недееспособна. (См.: С. 142). Это ещё до 25 октября.
Естественно, значительное внимание в книге уделяется Октябрьской революции. Рассматривается механизм её подготовки, в частности, деятельность ВРК, позиция Петроградского гарнизона и т. д. Авторы полагают, что в 1917 году произошла одна революция, которая в своем развитии прошла два этапа, Февральский и Октябрьский. Вместе с тем, они развивают концепцию двух революций в одной — гражданской (буржуазно-демократической) и плебейской (социалистической). Они пишут, что Россия безнадёжно проиграла Первую мировую войну (см.: С. 151—152), но Октябрьская революция, а этот термин ими используется неоднократно, — это революция преимущественно городская, допуская недоучёт аграрного вопроса и крестьянского движения. Они не оригинальны, говоря о том, что большевики взяли аграрную программу у эсеров, утверждая об отсутствии аграрной программы у большевиков, что явно противоречит действительности. Большевики были, как известно, сторонниками крупных коллективных хозяйств и здесь им явно помогали традиции общины и артели. Кстати, несколько позднее авторы пишут о противодействии эсеров большевистской программе социализации земли. (См.: С. 164). Значит, была программа. Встречает возражение и интерпретация Декрета о земле. Как пишется в книге, «декрет возымел значительное влияние на позиции солдат, но с точки зрения реальной жизни деревни оказался во многом декларативным». (С. 147, 225). Но на деле крестьянам передали более 150 млн. десятин и избавили от уплаты долга в 700 млн. руб. золотом ежегодно за аренду земли и от долгов за землю, достигших к тому времени 3 млрд. руб.
Родной дедушка автора этой рецензии, ветеран русско-японской и Первой мировой войны С.С.Гросул имел участок всего лишь 1,5 гектара, после революции он получил 9, то есть в 6 раз больше. И таких крестьян были миллионы.
В этой же книге, несколько далее говорится об увеличении числа крестьянских хозяйств в России с 15 до 25—26 млн. за время накануне и после революции.
Авторы отмечают, что, вопреки распространённым представлениям, первые полгода своей деятельности правительство большевиков не проявляло особой склонности к террору. По их мнению, чрезмерное насилие объяснялось и тем, что большевики со всех точек зрения были недостаточно готовы к тому, чтобы править и решать сложные политические проблемы. Идея о недостаточной квалификации тех, кто взял власть после Октября, прокручивается неоднократно.
Но это закон всех революций. За последние 500 лет произошло около 150 революций и, как правило, прежним управленцам приходилось уступать власть тем, которые этого опыта не имели. Но почему каждый раз происходила эта смена?
Говоря о терроре большевиков, авторы не умалчивают о том, что после Октябрьской революции была отменена смертная казнь. Более того, переход большевиков к насилию они не считают случайным. (См.: С. 160).
Естественно в работе такого рода не могла быть обойдена проблема Учредительного собрания. Кстати, на его заседании из 715 избранных депутатов присутствовало всего 410 и после того, как его покинули 155 большевиков и левых эсеров, оно потеряло свою легитимность. Авторы подчеркнули, что большевики и левые эсеры контролировали ситуацию и Учредительное собрание не поддерживала никакая сколь-нибудь серьёзная организованная политическая сила.
Оценка Октябрьской революции занимает одно из центральных мест в книге. Уже в предисловии авторы пишут о своём несогласии с утверждениями о том, что Россия созрела для социалистической революции, «чтобы под этим не подразумевалось». В этой связи следует напомнить слова В.И.Ленина из его статьи «О нашей революции», где он, также признавая недостаточную подготовленность страны к социализму, добавлял, что никто не знает, какой точно необходим «уровень культуры», а затем сделал ещё одно замечание: «…Почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путём предпосылок для этого определённого уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы». (Полн. собр. соч. Т. 45. С. 381).
В книге в этом плане не раскрывается общественное настроение в стране во второй половине 1917 года, когда идея социализма стала господствующей, и потому выборы в Учредительное собрание дали социалистическим партиям 85% мест, и это не считая национальных партий, где также было немало социалистов. Социализм, действительно, понимался в разных формах: эсеровском — эгалитаристском, меньшевистском — эволюционном, большевистском — революционном, анархистском — антигосударственном. Крестьянство ратовало за «чёрный передел», то есть за равномерное распределение земли, рабочие за восьмичасовой рабочий день и рабочий контроль, а весь народ жаждал прекращения войны, которую сплошь и рядом называли империалистической бойней. Отсюда и лозунги революции: фабрики — рабочим, земля — крестьянам, власть — Советам, мир — народам.
События тех лет подаются в книге в нескольких планах: в международном, военном, социальном. Отмечаются этапы Гражданской войны: май — ноябрь 1918 года; ноябрь 1918-го — декабрь 1919-го; апрель — ноябрь 1920 года, то есть в основу выделения этапов положена в основном война, хотя фактически она длилась до 1922 года. Авторы специально останавливаются на причинах победы красных и поражении белых. Прямо говорится о том, что белые атаманы Семенов, Дутов, Анненков и другие вели себя на контролируемом ими пространстве как на захваченной территории. В белом движении они не видят личностей, сопоставимых с большевиками, не видят у белых и притягательной идеологии. К негативным чертам белого движения относят и подчёркнутый великорусский национализм, который отсекал от них потенциальных союзников, хотя белые откровенно шли на союз с оккупантами. (См.: С. 204).
Подводя итоги революции и Гражданской войны, авторы пишут, что «большевики одержали гораздо более крупную долговременную победу, чем готовы допустить некоторые нынешние историки. Гражданская война закончилась, так и не дав населению России реальной альтернативы большевикам. Власть белых на значительной части российской территории не принесла большинству жителей никакого облегчения и не предложила им приемлемой социально-экономической перспективы». (С. 238).
В книге находят отражение крестьянские восстания этой поры и людские потери страны в 1921—1922 годах (см.: С. 251), проблемы правящей партии, Кронштадтский мятеж, различного рода экономические проблемы, сложности во взаимоотношениях с церковью и т. д. Следует отметить, что в книге практически отсутствует освещение иностранной военной интервенции. Упоминается о чехословацком корпусе, но о действиях 14 стран-интервентах материалов почти нет. Но если бы не было военной интервенции, Гражданская война, без сомнения, не продлилась бы и нескольких месяцев. Интервенция нанесла стране и весьма ощутимые материальные потери. Лишь несколько позднее сообщается о материальных претензиях СССР к Антанте за интервенцию на сумму в 39 млрд. золотых рублей, в 2 раза больше чем сумма долгов России странам Антанты. (См.: С. 269). Только к Англии встречные требования составляли 20 млрд. руб. (См.: С. 434 ). Гражданская война не исключала созидательной деятельности Советского правительства. Например, численность сотрудников Академии наук за это время увеличилась в 3 раза, открывались новые вузы, научные институты, отнюдь не заглохла музыкальная и художественная культура.
Большой раздел книги посвящён послевоенному восстановлению страны. 1920-е годы делятся авторами на три этапа — ленинская эпоха (до 1922 г.); второй этап — 1923—1924, который характеризуется как неустойчивая стабилизация, и третий этап, который оценивается как период углубляющегося кризиса послереволюционной системы экономики и общества. (См.: С. 510).
По мнению авторов, Советское правительство несколько запоздало с введением НЭПа. Как и ряд других исследователей, они уровень развития промышленного производства в 1921 году оценивают в 20—25% от довоенного. (См.: С. 256). Показаны последствия тяжелейшего голода начала 1920-х годов, сложности в налаживании международных экономических связей. Объясняются причины введения монополии внешней торговли, поскольку Ленин опасался овладения советского рынка иностранным капиталом. (См.: С. 313). В книге отмечается: «Советская промышленность была неспособна конкурировать с зарубежной, её спасали только закрытость советского рынка и монополия внешней торговли». (С. 355). Довольно подробно говорится о деятельности А.И.Рыкова во главе Советского правительства. Ему, как хозяйственнику, даётся положительная характеристика. Высоко оценивается денежная реформа 1924 года. Эта реформа характеризуется как самое большое достижение правительства: «резко была ограничена сфера натурального обмена, расширен рынок и стабилизировано денежное обращение» (С. 356). Но отмечается, что Рыков и его сторонники не могли помешать нарастанию экономического кризиса. (С. 433). Авторы пишут о кризисе НЭПа и борьбе за его завершение.
При отражении событий 1920-х годов подробно освещается процесс образования в декабре 1922 года СССР, внутренняя борьба в партии и государстве, международные отношения. На наш взгляд, слишком много внимания уделяется борьбе в «верхах» и недостаточно истории страны и её народа в этот период. Говорится о неудачах, провалах, ошибках, в том числе и Ленина. Но даже Л.Троцкий, у которого с Лениным отношения были отнюдь не безоблачными, говорил, что Ленин тоже делал ошибки, но допускал их меньше, чем кто-либо. Сталин, категорический противник Троцкого писал, что Ленин на голову выше всех тех, кто его окружал. А генерал А.Деникин на вопрос, почему белое движение потерпело поражение на всех фронтах, ответил прямо и неожиданно:
«У нас не было Ленина». Да сами авторы признают достоинства политического ядра большевиков во главе с Лениным. (См.: С. 156).
В книге отдаётся должное индустриализации страны, в частности, значению восточного, так называемого второго центра промышленности, сыгравшего «огромную, если не решающую роль» в победе во время большой войны. (С. 521). Показываются проблемы первых пятилеток и, вместе с тем, отмечаются высокие темпы промышленного развития, тысячи крупных предприятий были построены в 1930-е годы. Большое внимание уделяется крестьянскому вопросу и коллективизации, в частности, со ссылкой на Р.У.Дэвиса авторы пишут, что налоговое бремя на крестьян с 1913 по 1926/1927 годы сократилось с 9,55 до 4,9%, то есть примерно в 2 раза по отношению к крестьянскому доходу. Но тут же коллективизация обвиняется в большом голоде 1932—1933 годов. Говорится об изменении политики в деревне после 1933 года и по отношению к кулакам, и по отношению к приусадебным участкам и домашнему скоту. (См.: С. 552—553).
Поэтапно рассматривается история репрессий 1930-х годов. Как пишут авторы, этот террор «нельзя напрямую возводить к террору периода революции и Гражданской войны, хотя этот период, безусловно, наложил на него свой отпечаток». (С. 572). В книге отмечается, что «память людей того времени и последующих поколений в СССР сохранила не только суровую, беспощадную реальность, но и восприятие ... эпохи глубоких перемен… ощущение подъёма и перемен дало сталинской политике поддержку населения». (С. 630, 633).
В этом разделе есть и специальный параграф о положении в образовании.
В нём отмечается резкое возрастание расходов на науку и увеличение роли Академии наук. Они пишут, что бюджет Академии вырос с 3,9 млн. руб. в 1929 году до 176,9 млн. руб. в 1940-м. (см.: С. 561), то есть в 45 раз! Говорится о больших сдвигах в области образования и ликвидации безработицы, благодаря чему выпускники учебных заведений не испытывали проблем в поисках работы.
В ходе изложения признаётся обеспокоенность советского руководства вопросами необходимости обороны страны. Отмечается опасность для СССР войны на два фронта, поначалу с Польшей и Японией, а затем с Японией и Германией. В разделе, специально посвящённом войне 1941—1945 годов, подчёркивается: «После 1940 г. Советский Союз остался единственной страной на европейском континенте, потенциально способной сокрушить немецкое господство в Европе». (С. 703). Говорится о договоре с Германией от 23 августа и и вполне обоснованно отвергается утверждение В.Суворова о якобы упреждающем ударе со стороны СССР. Обращается внимание на многие мероприятия в связи с возможной агрессией против Советской страны. В частности, значительный численный рост Красной Армии с 4,2 млн. на 1 января 1941 года до 5,73 млн. на 1 июля 1941-го. Авторы пытаются разобраться в катастрофических неудачах СССР в первые месяцы войны. Они, однако, пишут: «Гитлеру не удалось достигнуть главной цели… и определяющая роль здесь принадлежит Сталину и его руководству, решившим не капитулировать ни при каких обстоятельствах… несмотря на то, что немецкая армия одержала целый ряд серьёзных побед, которые сокрушили бы армии европейских держав, сопротивление Советской Армии она сломить не сумела». (С. 716). И далее: «Несмотря на все ошибки, допущенные советским командованием на первом этапе войны, немцы понесли чрезвычайно большие потери в живой силе и вооружении». (С. 717). Потери немцев, действительно, в 3 раза превосходили их суммарные потери в Западной Европе и Польше. Сильно пострадал офицерский корпус, потерявший около 27 тыс. человек, то есть в 5 раз больше, чем на Западном фронте в 1939—1940 годы. Московская битва рассматривается авторами как перелом (см.: С. 718), а Сталинград и Курск как коренной перелом в войне.
Нашли отражение в книге и массовое партизанское движение, и трудовой подвиг советского народа в тылу. Подчёркивается, что к концу 1942 года военное производство СССР уже значительно превосходило германское и по количеству, и по качеству вооружения: как самолетов и танков, так и артиллерии. (См.: С. 737). При раскрытии последнего этапа войны вооружённым столкновениям уделяется меньше внимания. Центр тяжести переносится на международные отношения и, прежде всего, на взаимоотношения СССР с Англией и США. Рассматривается не только Тегеран, Ялта и Потсдам, но и ряд других важных моментов в дипломатических отношениях. Выделяются нюансы политики Англии и США и противоречия между ними, что объясняется и личными характерами и особенностями мышления Ф.Рузвельта и У.Черчилля. Первый характеризуется как политический либерал, склонный к улаживанию проблем дипломатическим путём, а второй — как неуклонный консерватор. (См.: С. 776, 789). Много внимания уделяется советско-польским отношениям. В частности, авторы с пониманием отнеслись к советской позиции во время Варшавского восстания 1944 года, считая, что не было возможности сразу оказать ему поддержку, поскольку это привело бы к большим жертвам. В качестве аргумента приводится и Словацкое восстание, во время попытки оказать ему помощь Красная Армия понесла большие потери. (См.: С. 770 – 772).
В заключительном разделе не только подводится итог проведённому исследованию, но значительное внимание уделяется проблемам послевоенного устройства мира. Демонстрируются многочисленные нюансы советской политики по отношению к разным странам. Отмечается впечатляющая победа над врагом и превращение СССР в мировую державу. (См.: С. 794, 803). Разрушение СССР, которое последовало почти через полвека после Победы, объясняется «прогрессирующим окостенением его государственно-политической системы» (С. 802), что является спорным утверждением. Но это особый вопрос, требующий отдельного рассмотрения. Как отмечалось, книга написана историками-профессионалами, поэтому конкретных неточностей в ней немного. Они ошибочно утверждают, что Вторая мировая война закончилась в ночь с 8 на 9 мая 1945 года (см.: С. 791), тогда как ее завершение, в действительности, относится к 2 сентября того же года. Троцкий вступил в партию большевиков не в августе 1917 года (см.: С. 134), а ещё до июльских событий 1917 года. Вопреки мнению авторов, у большевиков была обстоятельная национальная программа ещё до 1917 года. (См.: С.299). Х.Г.Раковский погиб не в ходе «большого террора» 1934 года (см.: С. 458), а был расстрелян в 1941 году. В книге на русском языке очень мало опечаток, что в наше время, когда, как правило, отсутствуют литературные редакторы и корректоры, большая редкость.
Конечно, не со всеми оценками и выводами авторов можно согласиться.
Но всё же книга в основном доброжелательна к событиям советской истории. Поэтому, прочитав её, возникает желание обменяться мнениями с авторами.
С ними рецензент лично не знаком, но значимость книги такова, что она не может оставить равнодушными российских историков.
В.Я.ГРОСУЛ,
главный научный сотрудник Института российской истории РАН,
доктор исторических наук, профессор,
академик Международной славянской академии.
Версия для печати
