С.В.Кожемякин. Республики Cредней Азии и Казахстан: актуальные проблемы и выбор пути развития
КОЖЕМЯКИН СЕРГЕЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ, кандидат политических наук, собственный корреспондент газеты «Правда» (г. Бишкек).
Уничтожение Советского Союза и смена вектора развития с социалистического на капиталистический нанесли по республикам Средней Азии и Казахстану огромный удар. Глубочайший кризис охватил абсолютно все стороны их жизнеустройства — экономику, социальную сферу, культуру… Все без исключения страны региона пережили катастрофичный по глубине и продолжительный по временным рамкам спад промышленного и сельскохозяйственного производства. К примеру, в Киргизии объём промышленного производства в 1995 году составлял 35% от уровня 1990 года, в Казахстане — 48%, спад сельскохозяйственного производства за тот же период составил в Киргизии — 43%, в Казахстане — 46%, в Узбекистане — 17%. (См.: Жуков С.В. Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан в социально-экономических структурах современного мира // Мировая экономика и международные отношения. 1997. № 3. С. 48).
К началу 2000-х годов в большинстве государств пик кризиса был пройден, однако это вовсе не означает, что они достигли показателей конца 1980-х годов. В некоторых республиках (Казахстан, Узбекистан) в последние годы отмечается довольно устойчивый рост производства, но даже в этих более развитых странах региона экономику трудно назвать сбалансированной. Здесь наблюдается явный и опасный перекос в сторону небольшого числа — как правило, сырьевых — отраслей, что приводит к уязвимости экономик от внешней конъюнктуры и колебаний мировых цен на сырьевые ресурсы.
Доля энергоносителей в товарной структуре экспорта Узбекистана превышает 30%, около 10% приходится на хлопок. (См.: Справка об экономическом потенциале республики, о ходе реализации экономических реформ и принимаемых мерах по дальнейшему развитию экономики: http://mineconomy.uz/ru/node/696). Ещё более зависимым от продажи углеводородов является Казахстан. По итогам 2013 года экспорт казахстанской нефти составил 68 млн. тонн стоимостью 55,2 млрд. долл. при общем объёме экспорта 85,6 млрд. долл. (т. е. 65%). (Факты и цифры нефтегазовой отрасли Казахстана за 2013 год: http://yvision.kz/post/405781). Как признал первый заместитель премьер-министра республики Бакитжан Сагинтаев, доля доходов от нефтяной отрасли в бюджете Казахстана составляет около 44%, а в ВВП доля нефтяного сектора достигает 25%. (См.: Страны СНГ, Украина, Россия и падение цены на нефть: http://rian.com.ua/columnist/20141208/360517077.html). Неудивительно, что падение цен на нефть, начавшееся в прошлом году, вызвало заметное снижение темпов роста ВВП (с 6% в 2013 г. до 4% в 2014 г.; по итогам текущего года ВВП, согласно прогнозам, вырастет лишь на 1,5%). Доля обработанной продукции в казахстанском экспорте не превышает 22%, а готовых товаров — лишь 1,5%. (См.: Нургалиев Д. Нарастающий экспорт: http://www.kazpravda.kz/articles/view/narastaushchii-eksport/).
Недавние инициативы руководства Казахстана грозят не исправить, а только усугубить этот перекос в сторону сырьевых отраслей. В апреле 2014 года правительство республики утвердило перечень объектов, которые должны быть приватизированы до конца 2016 года. В рамках «второй волны» приватизации будут переданы в частные руки около восьми сотен организаций, в том числе порядка двухсот объектов республиканской собственности. В их числе десятки компаний, которые можно назвать стратегическими: Казахстанская вагоностроительная компания, Алматинский вагоноремонтный завод, Восточно-Казахстанская региональная энергетическая компания, Актауский завод нефтяного оборудования, Актюбинская ТЭЦ, АО «Алматинские электрические станции», Казахский институт нефти и газа и т. д. (См.: Правда, 15—18 августа 2014 г.).
Ещё более сложная ситуация наблюдается в менее развитых государствах Средней Азии — Киргизии и Таджикистане, которые до сегодняшнего дня не оправились полностью от кризиса 1990-х гожов и в значительной степени зависят от зарубежной финансовой помощи и денежных переводов трудовых мигрантов.
Подробно остановимся на ситуации в экономике Киргизии. В советское время это была индустриально-аграрная республика. При этом промышленность была ориентирована не столько на добычу и первичную переработку сырья, а включала весь производственный комплекс. Среди динамично развивавшихся отраслей были машиностроение (такие заводы, как Киргизавтомаш, Фрунзенский автосборочный завод, завод сельскохозяйственного машиностроения им. Фрунзе, Торгмаш, Ошский насосный и т. д.), электротехническая промышленность (Каиндинский кабельный завод, Киргизэлектродвигатель, Тяжэлектромаш, Иссык-Кульское объединение электротехнических заводов), приборостроение (завод «Оргтехника», завод контрольно-измерительных приборов).
По уровню развития машиностроения Киргизия, производя более 200 видов продукции, занимала второе место в Средней Азии после Узбекистана, а по производству грузовых автомобилей, насосов, газовых плит и т. д. — лидирующую позицию. В 1980-х годах на долю промышленности приходилось более 55% общественной валовой продукции. Сейчас эта цифра колеблется от 15 до 19%. (См.: Кожемякин С.В. Липовая независимость: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1242974460).
Каково нынешнее состояние киргизской промышленности? Львиная доля производства приходится на один-единственный объект — золоторудное месторождение «Кумтор», разрабатываемое канадскими инвесторами. В денежном выражении «Кумтор» производит продукции больше, чем все остальные промышленные предприятия республики вместе взятые (на сумму 10 млрд. сомов в январе 2015 г. при общей стоимости произведённой промышленной продукции 18 млрд. сомов).
Если в советские годы в республике наиболее быстрыми темпами развивалось высокотехнологичное производство, то теперь наблюдается крен в сторону добычи сырья и швейного производства. Большинство предприятий машиностроения и металлургии не пережили приватизации. Сохранившиеся заводы доживают свой век. Неутешительные факты привел на недавней коллегии Министерства энергетики и промышленности Киргизии вице-премьер-министр Валерий Диль.
По его словам, из-за отсутствия сырья на грани остановки Кара-Балтинский горнорудный комбинат, а Кадамджайский сурьмяной комбинат в прошлом году выполнил план по производству продукции лишь на 7%. (См.: Правда, 4 июня 2015 г.).
Насаждение рыночных отношений ввергло в глубокий кризис и сельское хозяйство Киргизии. Сегодня в аграрной сфере действует 381 тыс. фермерских хозяйств, средний размер обрабатываемого участка составляет всего 2 га. Неудивительно, что почти 90% из них ведут натуральное, а не товарное хозяйство.
Кризис промышленного и сельскохозяйственного производства приводит к высокому уровню безработицы и выталкивает трудоспособное население за рубеж. По данным Федеральной миграционной службы России, в июле 2015 года на территории РФ находились более 500 тыс. граждан Киргизии, большинство из которых являются трудовыми мигрантами. (См.: Статистика ФМС: количество трудовых мигрантов из Киргизии, Таджикистана и Узбекистана в России продолжает расти: http://migrant.ferghana.ru/newslaw/статистика-фмс-количество-трудовых-м.html). Ещё около 100 тыс. жителей Киргизии трудятся в Казахстане (для сравнения: численность экономически-активного населения республики составляет 2,5 млн. человек). При этом киргизская экономика сильно зависит от денежных переводов, присылаемых трудовыми мигрантами на родину. В 2014 году они перевели на родину 2,17 млрд. долл. — треть ВВП республики.
Ещё сильнее зависит от денежных переводов трудовых мигрантов Таджикистан. По итогам 2014 года в республику было переведено из Российской Федерации 3,8 млрд. долл., что составило 36,2% по отношению к ВВП Таджикистана. В 2013 году этот показатель был выше – 42,2%. (См.: Меньше мигрантов — меньше переводов: http://www.kommersant.ru/doc/2698368). Резкое снижение переводов в 2014—2015 годах, вызванное падением курса рубля и уменьшением числа трудовых мигрантов, работающих в РФ, оказало крайне негативное влияние на таджикскую экономику. По итогам первого полугодия текущего года внешнеторговый оборот страны сократился почти на 22% — с 2,5 до 1,9 млрд. долл. Значительная доля падения приходится на импорт. Сокращение импорта повлекло за собой уменьшение объёмов таможенных сборов. По этой причине бюджет Таджикистана недосчитался более 304 млн сомони (почти 3 млрд. рублей). (См.: Правда, 21—22 июля 2015 г.).
Схожей чертой, объединяющей все пять стран региона, является глубочайшая перестройка системы социального обеспечения в сторону сложения государством своих обязательств и внедрения платных услуг. Данное явление серьёзно усугубило процессы социального расслоения и привело к появлению многочисленного слоя бедного и крайне бедного населения, не имеющего возможности при существующей системе вырваться из тисков своего социального статуса. В итоге в странах региона появилось уже второе поколение бедняков.
По данным продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), в Таджикистане недоедают (т. е. получают в день менее 1800 ккал) 2,1 млн. человек, или 30% от общей численности населения. Питание подавляющего большинства остальных жителей немногим лучше. Среднестатистический гражданин Таджикистана потребляет 2227 ккал, в то время как ещё в 1980-х годах Институт питания Академии медицинских наук СССР установил норму потребления пищи специально для Таджикистана — 2800 ккал. Минимальным стандартом для нормального функционирования человеческого организма был назван уровень в 2400 ккал. Таким образом, за двадцать с лишним лет независимости Таджикистан не смог достичь даже минимальных советских норм.
Не менее существенной проблемой является недостаточный уровень потребления микроэлементов и низкое качество питания. В год житель Таджикистана потребляет в среднем лишь 14 кг мяса и 62 яйца, что меньше нормы, соответственно, в 5—6 раз. Более 60% энергии жители получают за счёт крахмалистых продуктов (хлеб, картофель) и лишь 10% — за счёт продуктов животного происхождения. (См.: Правда, 22 мая 2014 г.).
Аналогичная ситуация сложилась в Киргизии. Согласно данным исследования, проведённого Министерством сельского хозяйства республики и Всемирной продовольственной программой ООН, половина населения республики потребляет менее 2100 ккал в день. При этом в Бишкеке, Нарынской, Джалал-Абадской и Баткенской областях недоедающих граждан больше 50%, а в городе Ош больше 60%. (См.: Правда, 22 мая 2014 г.).
Эксперты обращают внимание и на несбалансированность питания. Основной рацион населения составляют хлеб и картофель, в то время как продуктов, содержащих достаточное количество белков и микроэлементов, потребляется крайне мало. В среднем жители республики потребляют менее 60 г белков в сутки при физиологической потребности 60—120 г. В отдельных регионах ситуация ещё хуже. Например, средний житель Оша получает в день менее 45 г белков. Это приводит к ослаблению организма, замедлению физического и умственного развития. (См.: Исследование: в КР население питается в основном картофелем и хлебом: http://www.vb.kg/doc/316526_issledovanie:_v_kr_naselenie_pitaetsia_v_osnovnom_kartofelem_i_hlebom.html). По данным Минздрава Киргизии, четверть детей до 5 лет в Киргизии имеют задержку роста из-за неполноценного питания. В Таджикистане этот показатель достигает 39%.
Добавим, что, по данным ФАО, более полутора миллионов человек недоедают в Узбекистане. Даже в относительно благополучном Казахстане потребление мяса, молока, яиц и фруктов значительно меньше международных норм. (См.: Оценка продовольственной безопасности Республики Казахстан: http://www.fao.org/fsnforum/ecfs/sites/ecfs/files/ resources/Food%20Security%20Assessment%20in%20Kazakhstan.doc).
На непростую экономическую ситуацию накладываются проблемы в сфере безопасности. Наиболее неспокойной в этом отношении является Киргизия, за последние 10 лет пережившая два переворота — в марте 2005-го и в апреле 2010 года. Слабость центральной государственной власти сопровождается здесь значительным влиянием неформальных центров силы — родоплеменных групп и кланов. Смена формы правления с президентской на парламентско-президентскую, закреплённая конституцией 2010 года, только усугубила эту проблему.
Киргизия продолжает жить в состоянии постоянных акций протеста, вызываемых самыми разными причинами — от социальной неустроенности до уголовного преследования тех или иных чиновников. Например, в одном только 2014 году в республике было проведено 448 митингов, из них 210 — в столице.
Центральная власть, лавирующая между различными центрами силы, не в состоянии обуздать этот хаос, в результате чего в стране велико влияние различных неформальных структур, в том числе криминальных. Характерной тенденцией является сращивание криминальных кланов с политическими партиями, включая представленные в парламенте.
Схожая ситуация наблюдается в Таджикистане. Во многом это вызвано соседством с Афганистаном — основным производителем наркотиков. Значительная часть наркотрафика проходит через Таджикистан (в 2014 г. силовыми ведомствами республики было изъято около 12 т наркотиков, но, как полагают эксперты, это лишь малая часть смертельного груза, вывозимого из Афганистана по так называемому «северному маршруту»), в стране велико влияние группировок, связанных с транспортировкой наркотиков. Их «крышеванием» нередко занимаются сотрудники силовых структур. Так, в 2013 году по обвинению в незаконном обороте наркотиков были задержаны работники МВД, пограничных войск и госкомитета национальной безопасности. (См.: Таджикистан: силовики причастны к наркотрафику?:http://www.bbc.com/russian/international/2013/02/130215_tajikistan_drugs_arrests).
Одним из наиболее «проблемных» регионов Таджикистана является Горно-Бадахшанская автономная область. Во время гражданской войны (1992—1997 гг.) регион являлся оплотом оппозиции, а после мирного соглашения бывшие полевые командиры сохранили здесь большое влияние. За последние годы в Горном Бадахшане произошло несколько конфликтов силовых ведомств республики с местными группировками. В мае 2014 года в Хороге — административном центре автономной области — вспыхнули беспорядки. В результате столкновений местных жителей с милицией погибли три человека, были сожжены здания местных отделов МВД, прокуратуры и суда. (См.: Правда, 27—28 мая 2014 г.).
Наиболее серьёзной угрозой для региона Средней Азии и Казахстана является радикальный исламизм. Распространению подобных идей способствует не только близость таких центров фундаментального ислама, как Афганистан и Пакистан, не только местные исламские традиции, но и социально-экономические причины. Бедность, безработица, глубокое социальное расслоение, коррупция и слабость государственной власти, духовный вакуум — всё это толкает тысячи людей — как правило, молодых — в ряды экстремистских организаций. Наиболее влиятельными из них являются «Хизб ут-Тахрир», «Таблиги Джамаат», «Акромия» и т. д.
Сотни граждан среднеазиатских республик и Казахстана воюют на стороне джихадистских группировок на Ближнем Востоке, включая печально известное «Исламское государство», провозгласившее халифат на значительных территориях Сирии и Ирака. По официальным данным, в рядах этой группировки воюют свыше 500 выходцев из Таджикистана, более 300 граждан Кыргызстана, около 200 — Казахстана. Власти Узбекистана и Туркмении не раскрывают численность собственных джихадистов, но, как предполагают эксперты, эти цифры также идут на сотни.
Кроме того, граждане государств региона находятся в составе экстремистских организаций в Афганистане и Пакистане. Возвращаясь на родину, они пытаются дестабилизировать обстановку. В последние два года количество предотвращённых попыток терактов, а также количество задерживаемых исламистов возросло в разы. Так, 16 июля 2015 года в столице Киргизии была проведена спецоперация, в результате которой были ликвидированы 4 боевика. По данным следствия, они планировали теракты на центральной площади Бишкека, а также на российской военной базе «Кант». (См.: ГКНБ: уничтоженные в Бишкеке боевики планировали теракт на базе «Кант»: http://ria.ru/world/20150717/1134047734.html). Несколько дней спустя правоохранительные органы Таджикистана предотвратили серию терактов, готовящихся сторонниками группировки «Исламское государство». (См.: В Таджикистане предотвращена серия терактов, готовившихся сторонниками ИГ: http://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/2140217).
Серьёзную угрозу безопасности региона представляет близость Афганистана. Оккупация этой страны силами международной коалиции во главе с США не принесла Афганистану стабильности. Он по-прежнему представляет собой плацдарм для различных экстремистских группировок, а также главным источником наркоугрозы.
Если раньше главным полем действия «Талибана» и других радикальных организаций были южные и восточные провинции Афганистана, в последнее время отмечается их усиленное проникновение на север, в районы, непосредственно граничащие с центральноазиатскими республиками — Таджикистаном, Узбекистаном и Туркменией. В результате начавшегося минувшей весной наступления боевики установили контроль над значительной частью провинций Бадахшан, Кундуз, Фарьяб и Бадгис, тем самым выйдя на границы бывшего СССР. Наиболее угрожающая обстановка складывается на афганско-туркменской и афганско-таджикской границах, на которых уже зафиксирован ряд перестрелок и столкновений. (См.: Правда, 31 июля — 3 августа 2015 г.).
Власти республик реагируют на угрозу по-разному. Таджикистан, являясь членом Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), в основном рассчитывает на её помощь. За последний год усилена 201-я российская военная база, на которой служат около 8 тыс. военнослужащих. В мае в республике пришли масштабные учения с участием подразделений из России, Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии и Таджикистана.
Что касается Узбекистана и Туркмении, то они надеются на собственные силы, а также готовы принять помощь Запада. Ашхабад в начале этого года обратился к США с просьбой оказать военно-техническую помощь. (См.: США согласились оказать военно-техническую помощь Туркмении: http://lenta.ru/news/2015/03/30/usaturkmenia/). Ташкент же получил от Вашингтона более 300 бронеавтомобилей и бронированных ремонтно-эвакуационных машин. (См.: США завершили поставку более 300 бронеавтомобилей в Узбекистан: http://ria.ru/world/20150827/1211242951.html).
Однако ожидать, что эти меры помогут решить проблему, к сожалению, не приходится. Факты свидетельствуют о том, что действия исламистов направляются из-за рубежа. Экстремистское подполье в Афганистане не является монолитной организацией и состоит из множества зачастую враждующих между собой группировок, каждая из которых имеет своего «покровителя» за рубежом, включая Саудовскую Аравию, Катар, Турцию, Пакистан, США. Тайные нити приводятся в движение, когда внешним силам необходимо достигнуть той или иной геополитической цели. Например, усиление влияния в Афганистане Китая (Пекин осуществляет в стране ряд масштабных экономических проектов, включая разработку крупного месторождения меди Айнак, добычу нефти в провинциях Сари-Пуль и Фарьяб и т. д., а также планирует построить автомобильную и железнодорожную магистрали из Ирана в Китай) сопровождается активизацией радикальных группировок, причём именно в данных провинциях.
Точно так же проникновение крупных сил боевиков в приграничные с Туркменией районы Афганистана предшествовало сближению Ашхабада с Западом. Под явным внешним давлением туркменские власти согласились на строительство Транскаспийского газопровода и осуществление проекта ТАПИ (газопровод Туркмения — Афганистан — Пакистан — Индия), лоббируемого Вашингтоном.
Явная координация извне прослеживается и в деятельности подпольных исламистских организаций в самих среднеазиатских республиках. Характерным является инцидент, случившийся весной 2015 года на юге Киргизии. Правоохранительные органы страны задержали гражданина США пакистанского происхождения Умара Фарука. При обыске у него были обнаружены компакт-диски экстремистского содержания, а также копии следственных документов уголовных дел, возбуждённых в отношении имама одной мечетей Рашода Камалова. Последний находится под арестом по обвинению в вербовке молодых людей для отправки в Сирию и Ирак. Государственный комитет национальной безопасности Киргизии возбудил в отношении Умара Фарука уголовное дело по статьям «Покушение на публичный призыв к насильственному изменению конституционного строя» и «Возбуждение национальной, расовой, религиозной или межрегиональной вражды с применением насилия», однако под давлением американского дипкорпуса он был отпущен на свободу. (См.: Правда», 7—8 апреля 2015 г.).
Таким образом, внешние силы делают ставку на религиозный экстремизм для дестабилизации обстановки в регионе и усиления своего влияния. США с нескрываемым раздражением восприняли такие шаги властей республик Средней Азии, как вывод американской авиабазы «Манас» из Киргизии в 2014 году, присоединение Бишкека к Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС), усиление 201-й российской базы в Таджикистане, укрепление экономических отношений стран региона с Китаем и Ираном.
Являясь ключевым с геополитической точки зрения регионом, Средняя Азия и Казахстан приковывают к себе повышенное внимание Запада, который стремится вырвать постсоветские республики из-под влияния России, Китая и Ирана. Эта деятельность ведётся по нескольким направлениям. Во-первых, Запад пытается включить в орбиту своего влияния Узбекистан и Туркмению. Во-вторых, «кнутом и пряником» действует на правящие «элиты» Казахстана, Киргизии и Таджикистана, с одной стороны, задабривая их финансовой помощью, с другой, пытаясь «раскачать» ситуацию. Показательным в этом отношении является награждение премией Государственного департамента США «Защитник прав человека» А.Аскарова, обвинённого в организации массовых беспорядков в июне 2010 года в Киргизии. Согласно заявлению киргизского МИД, действия американского Госдепа наносят «ущерб усилиям правительства по укреплению межэтнического согласия и единства народа, создают угрозу гражданскому миру и стабильности общества». (Заявление МИД КР по поводу награждения Азимжана Аскарова премией Государственного департамента США «Защитник прав человека»: http://www.mfa.gov.kg/news/view/idnews/1361&sa=U&ved=0CKsCEBYwMjhkahUKEwjU3caJ3v_GAhVBF5IKHVMWBkg&usg=AFQjCNENvK8h16qBNYiop8GoGO-IojKYzQ).
Очевидно, что целям поступательного развития республик региона, безопасности, стабильности и мира отвечает восстановление утраченных после 1991 года связей с Россией, интеграция постсоветского пространства и, в идеале, воссоздание союзного государства. Казалось бы, на этом пути достигнуто много. В 2010 году был создан Таможенный союз Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС), в который вошли Россия, Казахстан и Белоруссия. 1 января 2012 года на территории этих стран начало действовать Единое экономическое пространство, затем преобразованное в Евразийский экономический союз. На сегодняшний день, помимо России, Казахстана и Белоруссии, его членами являются Армения и Киргизия.
Другими интеграционными проектами на постсоветском пространстве являются Шанхайская организация сотрудничества (объединяет Россию, Китай, Казахстан, Киргизию, Таджикистан, Узбекистан), а также Организация Договора о коллективной безопасности (членами которой являются Россия, Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Таджикистан).
Однако считать эти организации неким альтернативным полюсом мироустройства (подобные оценки можно часто услышать в последнее время), к сожалению, не приходится. ШОС и ОДКБ так и не стали полноценными военно-политическими альянсами, а руководители входящих в них государств постоянно подчёркивают отсутствие данной составляющей. (См.: Иванов: ШОС – это не НАТО, военным альянсом становиться не собирается: http://ria.ru/world/20150620/1080027673.html).
Что касается ЕАЭС, эффективность данной структуры также оставляет желать лучшего. Интересы истинной интеграции на благо народов зачастую подменяется в ней интересами олигархических кругов и крупных корпораций, заботящихся исключительно о собственной прибыли. Это приводит к действиям, противоречащим целям сближения государств. Например, строительство Верхне-Нарынского каскада ГЭС в Киргизии, которое ведёт ОАО «РусГидро», фактически заморожено. (Диль В.: «Русгидро» не выполняет своих обязательств по финанси-рованию строительства Верхненарынского каскада ГЭС: http://www.24kg.org/ekonomika/16651_valeriy_dil_rusgidro_ne_vyipolnyaet_svoih_obyazatelstv_po_finansirovaniyu_stroitelstva_verhnenaryinskogo_kaskada_ges/)
Главной причиной буксующего сближения постсоветских стран является то, что у власти в большинстве из них стоят силы, представляющие интересы компрадорской буржуазии. Поэтому и интеграцию они рассматривают через призму выгоды для олигархических кругов. Единственным выходом является смена курса развития с капиталистического на социалистический, приход к руководству сил, работающих на благо широких слоёв населения. Только так можно будет поставить заслон западной экспансии, радикальному исламизму и начать восстановление того, что было утеряно после 1991 года.
Версия для печати
