В.Я.Гросул. Карл Маркс и формационный подход к историческому процессу
Представления исторического циклизма заметны ещё в Древнем Египте, Вавилоне, Древнем Китае. Значительно позднее, во II веке до н. э. греческий историк Полибий попытался придать им системный характер, выступив со своей концепцией исторического круговорота. Хотя из 40 книг его «Истории» сохранились лишь первые пять, а остальные или утеряны, или сохранились в отрывках, есть возможность реконструировать исторические схемы этого античного автора. Отталкиваясь от греческих Олимпиад, он первую форму государственного устройства видит в царской власти. Далее, по его мнению, наступает тирания, а за ней к власти приходит аристократия. Но и она не вечна, перерождаясь затем в олигархию, которую, в свою очередь, свергает народ, устанавливающий демократию. Демократия также существует ограниченное время и перерождается в охлократию, а на смену ей приходит единоличная власть. Далее всё идёт по пути нового круговорота.
При написании своей всеобщей истории эту концепцию Полибий, оперировавший материалом из истории Греции, Македонии, Малой Азии, а также Сирии, Египта, Карфагена, Галлии и Рима, изложил в 6-м томе своей «Истории», подав исторические циклы в форме смены государственных форм, особо выделив в истории человечества роль судьбы. Судьба, по его мнению, направляет исторические события к определённой цели. При этом Полибий видит важнейшую задачу историка не столько в отражении исторических событий, сколько в их объяснении, в выявлении их причин и взаимосвязи между собой. (См.: Полибий. Всеобщая история. Т. 1. — М., 1890; Полибий. Всеобщая история. Т. 1—2. — СПб., 1995).
Полибий — ярко выраженный циклист, сторонник исторического стабильного развития, но в своей концепции он излагает лишь формы государственного устройства. Поэтому собственно история человеческого общества, социальные институты им напрямую не подаются и о них можно только догадываться. Развитие концепции исторического циклизма последует несколько позднее, и, что весьма примечательно, это можно проследить не только по наследию мыслителей Запада, но и Востока.
На эту сторону исторического циклизма уже давно обратили внимание исследователи, в том числе и отечественные, например, автор содержательной монографии «Философия истории», видный этнолог Ю.И.Семёнов. Своеобразную теорию исторического циклизма создаёт арабский историк и философ Ибн Халдун, уроженец Туниса, живший в XIV веке. К главной своей работе под названием «Книга назидательных примеров» он предпослал введение, где изложил своё учение об основных закономерностях исторического развития общества. Кстати, именно Ибн Халдун выдвинул идею о трудовой природе стоимости, на пять веков опередив А.Смита и Д.Рикардо.
Согласно учению Ибн Халдуна, государство в своём развитии проходит через пять фаз, и, вообще, история как таковая это вечный круговорот. Одна династия сменяет другую, но особое внимание мыслитель уделяет хозяйственной деятельности человека. По его мнению, первой формой жизни людей было кочевничество. Лишь через некоторое время появляются города, где развиваются торговля и ремесло, но также начинается разложение и порча нравов. На последней — пятой фазе происходит старение династии, её дряхлость приводит в конечном итоге к гибели в результате завоевания. По мнению Ибн Халдуна, в среднем династия существует всего 120 лет. И затем одну династию сменяет другая. И так один цикл сменяется другим, но уже на новой основе. Поэтому, по Ибн Халдуну, можно говорить о поступательном развитии человеческого общества. (См.: Бациева С.М. Историко-философское учение Ибн Халдуна // Советское востоковедение. 1958. № 1).
В Европе, в свою очередь, можно выделить ряд видных циклистов. Одним из них был Николо Макиавелли, родившийся на 137 лет позже Ибн Халдуна. Макиавелли известен прежде всего своим учением о государе-диктаторе и идеи о необходимости объединения Италии, для чего он считал допустимыми любые методы. Но наследие Макиавелли представляет большой интерес и для тех, кто занимается периодизацией истории и стремится раскрыть социальные пружины исторического процесса. Не случайно К.Маркс относил Макиавелли к числу тех мыслителей, которые «...стали рассматривать государство человеческими глазами и выводить его естественные законы из разума и опыта, а не из теологии». (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 111).
В своей «Истории Флоренции» Макиавелли чётко пишет о циклическом развитии государств. По его мнению, «все государства обычно из состояния упорядоченности переходят к беспорядку, а затем от беспорядка к новому порядку». (Макиавелли Н. История Флоренции. — Л., 1973. С. 175). Ещё до этого, в своём «Государе» Макиавелли вплотную подошёл к проблеме типологии социоисторических организмов, а в других ранних работах разделял концепцию круговорота форм государственного устройства, солидаризуясь с Полибием. (См.: Семёнов Ю.И. Философия истории. — М., 1999. С. 65).
Близок по своим взглядам к Макиавелли его современник и земляк, видный итальянский историк и политический деятель Ф.Гвиччардини.
Он автор целостной «Истории Италии», то есть истории не отдельных итальянских государств, а всей страны, демонстрируя при этом свои подходы к пониманию истории, хорошо осознавая периоды исторического подъёма, а затем упадка и смерти. (См.: Самаркин В.В. К вопросу о формировании политических взглядов Франческо Гвиччадини // Вестник Московского университета. Сер. 9. Исторические науки. 1960. № 5. С. 42—60).
К числу итальянских циклистов может быть отнесён и ещё один итальянских историк, гуманист и философ Ф.Патрици. В 1560 году он выпустил свою работу «Десять диалогов об истории», где изложил свою позицию о законах природы как о процессах зарождения, развития, упадка и гибели, и, как он писал, этим законам подчинено и общество, и государство. Государство, согласно его точки зрения, зарождается прежде всего в форме города, затем город перерастает в подлинное государство, превращается далее в империю, которая, достигнув зрелости, клонится к упадку и, в конце концов, рушится. (См.: Семёнов Ю.И. Указ. соч. С. 66).
Продолжая рассказ об итальянских циклистах эпохи раздробленности Италии, естественно, нельзя не остановиться на наиболее выдающемся из них — Джамбаттисте Вико, создавшем подробно разработанную теорию исторического циклизма из всех тех, которые существовали к его времени. Эта теория была изложена в его книге опубликованной в 1725 году под названием «Основания новой науки об общей природе наций». В основной мысли он был оригинален. Как и некоторые его предшественники Вико считал, что человечество подчиняется тем же законам, что и природа. Но он подчёркивал, что все народы, где бы они ни проживали, к каким расам ни относились, проходят одинаковые ступени развития. Изначальная стадия развития, по Вико, это — звериное состояние, время ещё доисторическое, когда люди, собственно, были животными, но затем последовала вера в богов и началось развитие. Это развитие вылилось в три исторические фазы. Первая — «век богов», по-другому — догосударственный период, во время которого появляется семья с особой ролью отца, оседлый образ жизни, возникает собственность, зарождается религия, изобретается письменность, вырабатываются основы права. Следующая фаза, как полагал Вико, это — «век героев», с господством аристократии, феодализма, кровавых стычек между феодалами и плебсом. Лишь затем возникает «человеческий век», при котором начинается время народных республик, гуманной монархии, когда расцветают города и наступает господство разума. Но на этом история человечества, утверждал Вико, не кончается. Далее следует упадок и возвращение к варварству, а потом общество проходит новый круг. Важно то, что у Вико каждый новый цикл начинается на более высокой стадии, чем прежде, и его стадиальная теория сочетается с теорией социального прогресса человечества. (См.: Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. — М. — Киев, 1994). Как известно, Маркс знал и высоко оценивал эту книгу Вико, видел в его лице предшественника идей Ф.А.Вольфа и Б.Г.Нибурга.
Макиавелли, Гвиччардини, Патриции, Вико — это лишь наиболее видные представители итальянского циклизма. Свои циклисты были и в других странах: в Великобритании (У.Мойл, А.Смит, Д.Далримпл, Г.Хоум), Франции (А.Тюрго, Ф.Кенэ, Ж.Кондорсе), Германии (И.Г.Гердер), России (С.Е.Десницкий). Собственно, можно без труда увеличить и число стран, и количество сторонников стадиального развития известных до Маркса, но мы остановимся лишь ещё на двух из них. Первый — французский мыслитель, утопический социалист А.Сен-Симон. Он привлекает наше внимание прежде всего как циклист-социалист, как исследователь, уделявший огромное внимание экономической деятельности людей. Одновременно Сен-Симон объяснял развитие общества сменой одних доминирующих в нём философско-религиозных и научных идей другими. Он — сторонник идей общественного прогресса и в истории видит поступательное развитие. Начальный этап человеческого общества Сен-Симон называет первобытным состоянием или, по-другому, первобытной эпохой, затем учёный отмечает переход к политеизму с характерным для него рабством. Это, по Сен-Симону, античная эпоха. Далее политеизм сменяется христианским монотеизмом и феодально-сословным строем. А потом, как он пишет, с XV века наступает новая эпоха, для которой характерен кризис феодальной богословско-феодальной системы и возникновение научного мировоззрения, утвердившегося с Французской революцией XVIII века. Это, по словам мыслителя, эпоха нового времени.
Отмечая объективный характер революции и её позитивное значение, Сен-Симон, вместе с тем, считает, что революция уклонилась от правильного пути созидания именно научно обоснованного общества и положение нуждается в исправлении. В этой связи он и строит свой план правильного общественного устройства, которое он называет «промышленной системой». По существу, Сен-Симон и его последователи — С.-А.Базар и Б.П.Анфантен будущее устройство общества видят как общество социалистическое. Не случайно именно сен-симонисты ввели в оборот формулу «по труду и способности», а один из них — П.Леру впервые использует в 1834 году термин «социализм», противопоставляя его индивидуализму. (См.: Волгин В.П. Очерки истории социалистических идей. Первая половина XIX в. — М., 1975).
И ещё один домарксов циклист, который привлекает наше внимание, это — шотландский мыслитель и этнограф А.Фергюсон, ещё 1767 году опубликовавший книгу под названием «Очерк истории гражданского общества». Исследователь выделяет трёхзвенную периодизацию истории, то есть делит её на три основных периода — период дикости, период варварства и период цивилизации. (См.: Токарев С.А. История зарубежной этнографии. — М., 1978. С. 57). Фергюсон примечателен также тем, что разработал историю первобытного коммунизма, придав ей вид особой концепции. Он, изучая дикость и варварство, фактически приходит к выделению особого общества, общества первобытного. Отсюда был уже один шаг к пониманию первобытнообщинного строя. По Фергюсону, широко использовавшему этнографические наблюдения, это первобытно коммунистический строй с коллективным производством и потреблением. Таким образом, шотландский учёный проложил дорогу к пониманию первой в истории человечества социально-экономической формации.
Мы выделили лишь некоторых представителей исторического циклизма, с сочинениями которых Маркс был хорошо знаком и которые, без сомнения, повлияли на становление его представлений об истории человечества. До Маркса был разработан и соответствующий понятийный аппарат. Первобытнообщинный строй, рабовладельческий строй, античность, цивилизация, феодализм, социализм, коммунизм, капитализм — все эти понятия существовали ещё до того, как К.Маркс и его сподвижник и соавтор Ф.Энгельс начали разрабатывать концепцию формационного подхода к истории общества. Вместе с тем они совершили качественный переход к созданию новой теории циклической интерпретации человеческой истории. Именно они создали обществоведение как науку. Идея этапов человеческой истории, отличающихся соответствующими формами собственности впервые выдвигается Марксом и Энгельсом в середине 40-х годов XIX века в их совместном сочинении «Немецкая идеология». Далее она проходит через известные труды «Нищета философии» и «Манифест Коммунистической партии», написанные в 1847 году. Затем, в 1849 году следует «Наёмный труд и капитал», а в 1851 году — «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», где впервые Марксом вводится понятие «общественная формация». Наиболее полное отражение эта концепция находит в поистине гениальном Предисловии марксовой работы
«К критике политической экономии», написанной в 1858—1859 годах и далеко не сразу понятой даже такими видными деятелями немецкого рабочего движения, как В.Либкнехт, И.Микель, Ф.Лассаль. (См.: Меринг Ф. История его жизни // 2-е изд. — М., 1990. С. 254).
Несмотря на значительное число предшественников, концепция Маркса принципиально отличается от их построений и может быть признана вполне оригинальной. Весьма оригинально уже само понятие общественной формации (Gesellschaftsformation). Как отмечают исследователи, термин формация в двенадцати случаях из двадцати восьми употреблялся Марксом и Энгельсом с прилагательным «экономическая» (оkonomische Gesellschaftsformation). (См.: Иноземцев В. Очерки истории экономической общественной формации. — М., 1996. С. 36).
До Маркса и Энгельса это понятие существовало в геологии, но именно Маркс его впервые применил по отношению к всемирно-историческому процессу и выделил несколько формаций, последовательно сменявших одна другую. Маркс, конечно, сторонник исторического прогресса, но в отличие от предшественников он этот прогресс прежде всего видит в экономической сфере и создаёт оригинальнейшее учение о соотношении производительных сил и производственных отношений.
«Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она даёт достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества». (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 7). Вроде бы Маркс здесь выступает как традиционный циклист, сторонник общественного прогресса и, вместе с тем, у него проявляется принципиально новый подход. Он предстаёт как открыватель основных законов развития человеческого общества. Мыслитель создаёт совершенно новое, подлинно революционное учение о развитии общества. Поэтому не без основания теория Маркса, марксизм как таковой, явилась методологической основой для превращения истории в подлинную науку.
При этом необходимо отметить переработку Марксом огромного конкретно-исторического материала, к изучению которого он приступил ещё в молодые годы. При подготовке своей докторской диссертации он привлёк значительное количество источников по античной истории. Его тетради с выписками в Крейцнахе, Париже, Брюсселе, относящиеся к первой половине 40-х годов демонстрируют широкий исторический кругозор молодого Маркса. Непосредственная оценка исторических событий содержится в его публицистике того же времени.
Он обращается к трудам многих историков как далёкого прошлого, так и своего времени и даёт высокую оценку исследованиям Ваксмута, Вико, Грина, Гюлиха, Коббета, Макиавелли, Маурера, Моргана, Тьерри, Шлоссера и других историков. Вместе с тем обоснованно и с глубоким знанием исторической конкретики критикует буржуазную историческую науку. Достаточно обратиться к его разбору брошюры Гизо «Почему удалась английская революция?». В Предисловии ко второму изданию «Восемнадцатого брюмера Луи Бонапарта» он обнажил тенденцию буржуазной историографии к прямое апологетике капиталистического общества, упоминая «так называемых объективных историков». (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 16. с. 375).
Маркс прежде всего изучал историю капитализма, отмечая его заслуги в быстром развитии производительных сил, более того, он обращал внимание на убыстрение всех общественных процессов при капитализме. При этом он выделял и противоречия капитализма, его неустойчивость, анархию производства, периодические циклические экономические кризисы. Мыслитель-революционер вскрыл ограниченность капитализма, эгоистичность буржуазии как господствующего класса этого строя, неизбежность замены капитализма более высоким, более прогрессивным строем. Именно предсказание Марксом неизбежного появления новой общественной формации и породило множество его противников в среде буржуазии, всячески искажающей и очерняющей его учение.
В упоминавшемся Предисловии «К критике политической экономии» Маркс писал: «В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. Буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства, антагонистической не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидуумов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества». (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 7—8).
Это место породило многочисленные комментарии в литературе и, собственно, привело к появлению формационной теории как таковой. Именно оно стало толчком и научным обоснованием знаменитой пятичленки. Первая формация вычленялась не без труда и не без дискуссий. В СССР, как известно, прошли две специальные дискуссии по азиатскому способу производства. Первая ещё в 1929-м — начале 30-х годов, вторая в 60—70-х годах. (См.: Никифоров В.Н. Восток и всемирная история. — М., 1977). Среди советских исследователей, действительно, имелись такие, кто рассматривал азиатский способ производства как ещё одну формацию. Однако публикация рукописи Маркса «Формы предшествующие капиталистическому производству» показала, что под азиатским способом производства Маркс, отнюдь, не разумел отдельную формацию, а видел на Востоке свои особенности. Уже позднее Б.Ф.Поршнев, обратившись к наследию Маркса и Энгельса, вполне резонно показал, что под азиатским способом производства следует понимать первобытнообщинный строй, поначалу известный классикам марксизма-ленинизма преимущественно на азиатском материале. (См.: Поршнев Б.Ф. Периодизация всемирно-исторического прогресса у Гегеля и Маркса // Философские науки. 1969. № 2. С. 60).
В более поздних работах своих работах Маркс ничего не пишет об азиатском способе производства, не оперирует этим термином и Энгельс. Оно и понятно, к тому времени уже накопился большой этнографический материал о первобытных народах. Чего только стоили исследования американского этнографа и историка первобытного общества Л.Г.Моргана. Маркс составил «Конспект книги Льюиса Г.Моргана „Древнее общество”», а Энгельс подчеркнул, что «Морган в границах своего предмета самостоятельно вновь открыл марксово материалистическое понимание понимание истории...». (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 36. С. 97). Наука, действительно, работала на формационную теорию Маркса. Понятие о первобытнообщинном строе прочно вошло и в исследовательскую, и в популярную, и в методическую литературу.
Не без дискуссий шло и применение концепции о рабовладельческом строе. К моменту появления первых работ Маркса наибольшей известностью по истории античности пользовались труды немецкого историка Б.Г.Нибура, основной труд которого «Римская история» в трёх томах выходил с 1811 по 1832 годы. Нибур показал смену родового общества обществом с государственной организацией. Он пишет о рабстве, развивает свою теорию происхождения плебеев в результате завоевания римлянами латинских племён. Значительно дальше пошёл в изучении рабства французский историк А.Валлон, издавший в 1848 году трёхтомную «Историю рабства в античном мире». Валлон предметно показал роль рабского труда в античное время как в экономике, так и, вообще, в жизни античного общества. Собственно говоря, у Валлона можно усмотреть понятие рабовладельческого строя. (См.: Гросул В.Я. На путях к науке об обществе. (От Анри де Сен-Симона к Карлу Марксу) // Марксизм. Прошлое, настоящее, будущее. — М., 2003. С. 243). Всё это хорошо знал Маркс. В дальнейшем изучение древней истории обогатилось трудами Т.Моммзена, Г.Масперо, Б.Мейснера, Э.Мейера, У.Л.Уэстермана и многих других исследователей, в которых можно найти ценнейший материал о рабстве в различных древних обществах. Далеко не все они видели господство рабовладения в древнем мире, но конкретный материал говорил сам за себя.
В советской историографии тоже шли жаркие дискуссии о характере производства в Древнем мире, роли рабства, о рабовладельческой формации как таковой. Постепенно советская историческая наука пришла к пониманию рабовладельческой формации, при всём том, что исследователи хорошо знали конкретику и видели особенности различных регионов земного шара. Если через первобытнообщинный строй прошло всё человечество, то рабовладение стало основой производства далеко не везде. Имело место сосуществование различных укладов, но в этой связи возникал вопрос о передовых и отставших регионах и их роли в общемировом прогрессе. Б.Ф.Поршнев в уже упоминавшейся статье обоснованно писал о передовой линии, то есть о странах, которые шли в авангарде и определяли соответствующую формацию. Римская империя с особой ролью в ней рабства занимала огромные пространства и оказывала заметное влияние и на пограничные регионы Запада и Востока, откуда она черпала значительную часть своих рабов. Всё это давало основание историкам-марксистам выделять рабовладельческую формацию как особый строй. При этом они прекрасно знали об особенностях различных стран и регионов, многие из которых не прошли через стадию рабовладельческого строя, но нередко знали работорговлю, сохранившуюся в некоторых местах вплоть до XX века.
Новые дискуссии о рабовладельческом строе начались в России в начале 90-х годов XX века во многом в связи с выходом очередной книги известного специалиста по Древнему Востоку И.М.Дьяконова, некогда сторонника рабовладельческой формации. (См.: Дьяконов И.М. Пути истории. — М., 1994; 3-е изд. — М., 2010). На сей раз маститый автор пересмотрел свои прежние взгляды и заявил о том, что вообще никогда и нигде не существовало рабовладельческой формации, хотя в период античности и были периоды, во время которых рабы играли ведущую роль в производстве. (См.: там же. С. 7). Отвергая марксистскую формационную теорию с её известной пятичленкой, Дьяконов, в свою очередь, предложил свои восемь фаз исторического развития, то есть тоже выступил как циклист, но антимарксист.
Убедительной критике подверг книгу И.М.Дьяконова в специальной рецензии Ю.И.Семёнов. Он признал своеобразие стран Древнего Востока, но не согласился с отрицанием марксистского формационного подхода и с тем, что не было рабовладельческой формации. Отнюдь не все исследователи как России, так и других стран отказались от формационного подхода. На наш взгляд, даже заметно возросло число сторонников циклов и ритмов в истории. (См.: Этнографическое обозрение. 1996. № 2).
Свои проблемы имеются и при изучении феодальной формации. Термин «феодализм» существовал ещё в XVIII веке. Но в какой степени он был всеобщим? Поначалу феодализм видели только в Западной Европе, но по мере освоения конкретного материала, сопоставления его, изучения общего и особенного становилось ясным, что феодализм был более широким явлением. Например, феодализм в России видели не только историки-марксисты XX века. Ещё в конце XIX века о феодализме в России писал в своих статьях Н.П.Павлов-Сильванский, выпустивший несколько позднее свои книги «Феодализм в удельной Руси» и «Феодализм в Древней Руси». Действительно, в России было условное и безусловное землевладение, крепостное право, сословия, практически те же орудия труда, прежде всего сельскохозяйственная техника, что и на Западе. Да, слабо была развита система вассалитета, имевшаяся лишь во взаимоотношениях великих и удельных князей, но не это главное в феодализме. Вассалитет, то есть иерархическая структура, рассматривался как чуть ли не наиболее характерное явление в феодализме лишь группой западных исследователей и то в определённое время. Впоследствии феодализм стали выделять как систему прежде всего земельных отношений и личной зависимости крестьянина от феодала. Свои особенности имелись и на Востоке, постепенно вошёл в употребление термин «восточный феодализм» с его характерными чертами — большой роли государства, господством централизованной ренты, заметным преобладанием оброка над барщиной, медленным развитием частной собственности на землю, отсутствием, как правило, крепостного права, но наличием феодальной зависимости низов от верхов, большой роли религии и церкви. (См.: Поршнев Б.Ф. Феодализм и народные массы. — М., 1954; Гуревич А.И. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. — М., 1970; Общее и особенное в историческом развитии стран Востока. — М., 1962).
Сегодня можно с полным основанием говорить о том, что феодализм в разных его формах распространился на значительные пространства земного шара, заметно большие чем раньше охватывал рабовладельческий строй. Планетарный характер приобрёл и капиталистический строй, хотя опять-таки он соседствует с другими способами производства, вплоть до того, что и к настоящему времени сохранились племена родового строя. Ни одна формация не существует в чистом виде. Как правило, она соседствует с другими формациями, несёт в себе пережитки прошлого. Вместе с тем Маркс, прежде всего в «Капитале», исследовал не просто английский капитализм, как наиболее продвинутый в его время, но капитализм вообще, выявив его существенные черты. Очевидно, что каждая формация в различных странах, регионах имеет свои особенности, которые необходимо изучать. С другой стороны, исследователь, вооружённый общей теорией формаций, то есть формационным подходом, видит весь процесс всемирно-исторического развития, может предсказывать ближайшие и далёкие перспективы.
Как писал В.И.Ленин, Маркс в «Капитале» показал «...всю капиталистическую общественную формацию как живую — с её бытовыми сторонами, с фактическим социальным проявлением присущего производственным отношениям антагонизма классов, с буржуазной политической надстройкой, охраняющей господство класса капиталистов, с буржуазными идеями свободы, равенства и т. п., с буржуазными семейными отношениями». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 139).
Понятие капитализма как особого социально-экономического строя широко вошло в литературу, и мы уже обращали внимание, что оно употреблялось в русской дореволюционной печати, приведя пример со 2-м изданием известной энциклопедии Брокгауза и Эфрона. (См.: Гросул В.Я. Указ. соч. С. 244). В этом издании отмечалось, что «капитализм есть известный строй социально-экономических отношений, тот строй, который господствует в настоящее время в большей части европейских и северо-американских государств». (Новый энциклопедический словарь. Т. 20. — СПб., б. г. С. 819). И сегодня капитализм господствует на большей части обитаемого земного шара. Вместе с тем капитализм соседствует с другой социально-экономической системой, системой социализма.
Разрушение социализма в Восточной Европе не привело к его полному исчезновению. Социалистическая система сохранилась в Китае, Вьетнаме, на Кубе, в Северной Корее, Лаосе, Камбодже. О своих намерениях строить социализм заявили правительства нескольких стран Латинской Америки. Примечательно также то, что государство Шри-Ланка называется — Демократическая Социалистическая Республика Шри-Ланка. Коммунисты возглавляют местные органы власти в ряде европейских и азиатских стран.
Не удались и попытки реакционных политических сил изъять из употребления термин «капитализм». Его используют в названиях своих книг даже такие авторы, как Д.Сорос, Ю.Лужков (см.: Сорос Д. Кризис мирового капитализма. — М., 1999; Лужков Ю. Развитие капитализма в России. — М., 2005) и другие, весьма далёкие по своим взглядам от коммунистов. Правда, Лужков, использующий термин «капиталистическая формация» пишет о том, что капитализм нашёл в себе силы к эволюции и в результате реформ не только не погиб, но пошёл дальше в своём развитии. На этом основании он утверждает о несбывшемся пророчестве Маркса. (См.: Лужков Ю. Указ. соч. С. 66—71). Однако, не следует спешить с подобного рода выводами. Несомненно прав В.А.Вазюлин, когда подчёркивает: «...эпоха К.Маркса и Ф.Энгельса имеет много существенно общего с современной эпохой. При всех изменениях капитализма он, по своей сущности, всё-таки остаётся капитализмом, и отсюда теоретические достижения К.Маркса, скажем, в «Капитале», сохраняют своё значение». (История и реальность. Уроки теории и практики / Сборник. — М., 1995. С. 7—8).
Сущность капитализма с его неудержимой погоней за прибылью, действительно, не изменилась, несмотря на огромный научно-технический прогресс и дальнейшее развитие производительных сил. Сохранилась анархия производства, экономические и прочие кризисы. Капитализм не избавил человечество от захватнических войн, от борьбы за источники сырья и рынки сбыта, от бедности, голода, эксплуатации. Не нужно также забывать, что современный капитализм империалистический, о чём с полным основанием говорят и самые последние исследования. (См.: Паренти М. Власть над миром. Истинные цели американского империализма. — М., 2006; Чёрная книга капитализма. — М., 2007; Фостер Д.Б. Откровенный империализм — «бремя белого человека»... — М., 2007). Спекулятивный характер капиталистической системы всё более усиливается, всё более нарастает отрыв мировой финансовой системы от реального сектора экономики, мир наводнён реально не обеспеченной долларовой массой. Гигантская финансовая пирамида может в любой момент рухнуть и увлечь за собой экономику всех стран долларовой зоны. (См.: Клоцвог Ф.Н. Кризис современной мировой системы и пути его преодоления // Марксизм. Прошлое, настоящее, будущее. С. 70). Чрезвычайно выросли долги капитализма и прежде всего самой крупной его страны — США. Существуют у капитализма и многие другие проблемы. Всё это делает актуальными теоретические положения Маркса о необходимости организованной, плановой экономики. Однако такой экономике активно мешает частная собственность и те, кто является её обладателями. На определённом этапе общественного развития они становятся тормозом прогресса всего человеческого общества, особенно если учесть всё усиливающийся разрыв между богатыми и относительно богатыми странами, где проживает всего 20% населения земного шара, и остальным миром, миром большинства. Ремонт капитализма здесь не поможет. На смену ему должен прийти другой строй, другая общественно-экономическая формация, но именно её противники, в руках которых находится власть в странах капитала, всячески отрицают формационную теорию Маркса. Тем не менее, авторитет его велик и будет возрастать в дальнейшем. Напомним, что, по социологическим опросам, проведённым таким агентством, как Би-би-си, Карл Маркс был назван самым выдающимся мыслителем второго тысячелетия нашей эры. (См.: Аргументы и факеты. 2003. № 48. С. 17).
Версия для печати