В.Е.Егорычев (Беларусь, Минск). Против вымыслов об открытии Второго фронта в Западной Европе и освободительной миссии Советской Армии.

Великая Отечественная

Позорить своё Отечество —
значит предавать его.
В.Гюго.

 

Вопрос об открытии Второго фронта до сих пор является предметом острой идеологической борьбы. Операцию «Оверлорд» кое-кто на Западе и в среде доморощенных «новаторов» истории использует с целью заставить народы забыть о вкладе Советского Союза в освобождение Европы от гитлеризма, навязать людям представление о США как о «спасителе европейской цивилизации». Действительность, однако, была иной, нежели преподносится современными «крестоносцами» из-за океана, не гнушающимися подлогов. Ведь никто иной, как президент США Р.Рейган в своей прокламации по случаю 40-й годовщины высадки в Европе союзных войск «подправил» текст выступления генерала Д.Эйзенхауэра, с которым тот, главнокомандующий союзных экспедиционных войск, выступил по лондонскому радио 6 июня 1944 года, в день «Д». Президент «всего лишь» опустил слова генерала о том, что высадка в Нормандии является частью плана освобождения Европы «совместно с нашими великими русскими союзниками…» (см.: Орлов А. Факты против мифов. Подлинная и мнимая история второй мировой войны / Орлов А., Новосёлов Б. — М., 1986. С. 87—88).

Заинтересованные средства массовой информации подхватили тон, заданный «официальной Америкой». До высадки, декларировал американский журнал «Тайм», «теоретически было ещё допустимо, что Гитлер может выиграть войну или, по крайней мере, добиться в ней тупика…». Американские силы и средства, по мнению журнала, были направлены в Европу с «рыцарской по сути миссией — спасти целый континент, находившийся в беде». США тем самым «спасли европейскую цивилизацию», а всё это «военное предприятие определило судьбу Европы» (Time. May 1984. № 22. Р. 12).

Высадившись в Нормандии, утверждала американская газета «Интернэшнл геральд трибьюн», западные союзники «повернули ход второй мировой войны» (The International Herald Tribune. 1984. 7 june). Если бы высадка окончилась неудачей, заявляет американский военный историк И.Блюменсон, «война в Европе, начавшаяся в 1939 году, продолжалась бы неопределённо долго, а союзникам пришлось бы смириться с продолжением немецкого господства в Европе». Успешное вторжение союзников на Европейский континент, как утверждает историк, «привело к её победному завершению в Европе» (Army. June 1984. № 6. P. 22—24).

«Вторжение», «удар через Ла-Манш», «великий крестовый поход» — сегодня стяжатели лавров Клио на Западе предпочитают не употреблять привычное понятие «открытие Второго фронта», точно определяющее место этого события в истории войны. Пышные названия операции призваны убедить всех, что освобождение Европы пришло из-за океана. Для послевоенной европейской истории предлагается новая точка отсчёта — не 9 мая 1945 года, когда на континенте установился мир, а 6 июня 1944 года, когда западные союзники во главе с США начали свою «миротворческую миссию».

Налицо попытка «перекинуть мостик» в сегодняшнюю, агрессивную, милитаристскую политику Соединённых Штатов. Подоплёка «мессианского духа» американской внешней политики достаточно ясна: американский глобализм, задающий тон в руководстве НАТО, стремится любыми средствами компенсировать ускользающие от него позиции в историческом противоборстве с позициями иного направления мирового развития. К таким средствам относятся и попытки использовать перекроенную на свой лад историю.

При этом и официальные политики, и подыгрывающие им историки беззастенчиво эксплуатируют сам факт вторжения, предпочитая обходить молчанием принципиальный вопрос о сроках его открытия. Замалчивается длительная борьба, которую вели за открытие Второго фронта все честные люди, а также тот факт, что этот фронт не открывался как раз в те периоды войны, когда он был более всего необходим. Так, ставя всё с ног на голову, формируется версия о «бескорыстии» западных союзников, обосновывается «право» США на исключительное положение в мире и руководство им.

Подобная историография пытается оправдать политику западных держав и затушевать действительные политические причины затягивания Второго фронта. Основная версия состоит в том, что западные союзники до 1944 года не располагали необходимым количеством вооружённых сил и транспортных средств для успешного осуществления вторжения в Западную Европу через Ла-Манш. Есть и другие трактовки ухода союзников от выполнения прямого союзнического долга в борьбе с общим врагом.

Как записано в соответствующих документах, вступая в антигитлеровскую коалицию, США и Англия обещали открыть в 1942 году на Западе Второй фронт против Германии. Но открытие Второго фронта, который действительно отвлёк бы крупные силы гитлеровской Германии и её союзников, США и Англия откладывали из месяца в месяц. Уже в меморандуме от 10 июня 1942 года английское правительство сделало оговорки, открывшие лазейку для уклонения от выполнения союзнического долга, требовавшего открытия Второго фронта. При этом англичане заявили, что если Второй фронт не удастся почему-либо открыть в 1942 году, то вторжение во Францию обязательно начнётся в следующем, 1943 году с участием английских и американских войск численностью до 1,5 млн. человек (см.: Бережков В.М. Рождение коалиции. — М., 1975. С. 123—124). В ходе беседы Молотова с Рузвельтом и Черчиллем в июне 1942-го говорилось, что Гитлера удастся поставить на колени в 1943-м. Выводы эти делались, конечно же, не на пустом мете, а вытекали из оценки состояния немецких вооружённых сил после крупнейшего поражения под Москвой. После провала блицкрига Германии пришлось переходить к позиционной войне, выиграть которую шансов не было. У немцев явно не хватало сил для противостояния Второму фронту. Гитлер опасался, что западные державы могут этим воспользоваться. Но шанс союзники упустили…

Дальше события развивались следующим образом. Сразу жепосле завершения переговоров в Лондоне и Вашингтоне Черчилль принялся убеждать правительство Соединённых Штатов в необходимости отказаться от только что достигнутой договорённости об открытии Второго фронта в 1942 году (операция «Следжхэммер»). Он категорически заявил Рузвельту, что о высадке во Франции в ближайшее время не может быть и речи. Вместо этого Черчилль предложил изучить возможность военной операции, получившей в дальнейшем кодовое название «Факел» и имевшей целью освобождение Северной Африки. Поначалу американские военные, в том числе и генерал Маршалл, возражали против «Факела», считая, что осуществление этой операции потребует такого количества времени, сил и средств, что сделает невозможным высадку крупных союзных сил во Франции не только в 1942-м, но и в 1943 году. Такого же мнения придерживался и Рузвельт, продолжавший настаивать на вторжении в Северную Францию осенью 1942 года. Британский премьер, однако, упорно стоял на своём (см.: там же. С. 124).

Отрицательная позиция английского и американского правительств подвергалась постоянной критике со стороны самых широких слоёв населения США и Америки. Об этом Рузвельт писал Черчиллю 3 апреля 1942 года: «Ваш народ и мой требуют создания фронта, который ослабил бы давление на русских, и эти народы достаточно мудры, чтобы понимать, что русские сегодня убивают больше немцев и уничтожают больше техники, чем вы и я, вместе взятые» (см.: Churchill W. The Second World War, vol. 4, p. 381). Как потом оказалось, в этом письме Рузвельт был не искренним. Позже он сообщил Черчиллю, что сделанное им заявление об открытии Второго фронта в 1942 году «имело целью обнадёжить Советское правительство» (цит. по: Вторая мировая война: Краткая история, С. 209).

8 июля 1942 года Черчилль послал президенту Рузвельту телеграмму, в которой говорилось: «Ни один ответственный английский генерал, адмирал авиации не считает возможным рекомендовать „Следжхэммер“ в качестве практически осуществимой операции в 1942 году. Лично я уверен, что оккупация французской Северной Африки является лучшим способом облегчить положение на русском фронте в 1942 году» (см.: Бережков В.М. Рождение коалиции. — М., 1975. С. 124).

В Лондоне состоялось совещание английских властей и американских представителей во главе с Гопкинсом, на котором обсуждался вопрос, какой операции отдать предпочтение: «Факелу» или «Следжхэммеру». Черчилль доказывал неосуществимость операции во Франции и требовал подготовки к захвату Северной Африки. Переговоры поначалу зашли в тупик. Гопкинс апеллировал к Рузвельту, но тот не сделал никакой попытки спасти американский план и выполнить взятые перед Советским Союзом обязательства.

Рузвельт даже не счёл нужным обратиться к Черчиллю, хотя постоянно поддерживал с ним личную переписку. И вопрос о вторжении во Францию был снят с повестки дня. Англия и США согласились, что в 1942 году Второго фронта в Европе не будет и что англичане и американцы проведут операцию «Факел» в Северной Африке. Вместе с тем оба правительства заявили, что подготовка к осуществлению крупной операции по высадке в Северной Франции в 1943 году (операция «Раундап») будет продолжаться. Суть дела заключалась в том, что уже тогда Черчилль готовил почву для отказа от вторжения во Францию и в 1943 году. Впоследствии он писал в своих мемуарах: «Общее мнение американских военных (выделено нами. — В.Е.) сводилось к тому, что решение в пользу „Факела“ исключает всякую возможность крупной операции через Ла-Манш для оккупации Франции в 1943 году. Я тогда ещё не мог согласиться с этим» (см.: Бережков В.М. Рождение коалиции. — М., 1975. С. 125).

Тут британский премьер явно пытается выгородить себя задним числом, греша против истины. Маршал Монтгомери писал в своих воспоминаниях: «Когда североафриканский проект («Факел») был одобрен, все понимали, что это означает не только отказ от всяких операций в Западной Европе в 1942 году, но и утрату возможности подготовить в Англии военные силы для атаки через Ла-Манш в 1943 году» (см.: там же. С. 126).

Как сказано выше, весьма двусмысленную роль в данном вопросе сыграл президент Рузвельт. В период Второй мировой войны, да и после неё, многие были склонны слишком уж идеализировать американского президента. О нём говорили как об убеждённом антифашисте, горячем стороннике самоопределения наций. Однако он всегда был и до конца оставался представителем господствующей верхушки Соединённых Штатов. Его «новый курс» имел целью одно – содействовать укреплению американского капитализма.

Эта сущность Рузвельта как государственного деятеля проявилась и в его внешнеполитических акциях. Вступив в военный союз с Советской страной во имя победы над общим врагом, Рузвельт в главных вопросах того времени проводил курс, отвечавший глобальным интересам американского империализма. Стоит в этой связи привести выдержку из книги сына президента — Эллиота Рузвельта «Его глазами». В ней воспроизводятся следующие слова, характеризующие позицию президента Рузвельта и понимание им роли, которую должны были сыграть Соединённые Штаты во Второй мировой войне. Президент говорил своему сыну: «Ты представь себе, что это футбольный матч. А мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамье. В данный момент основные игроки — это русские, китайцы и, в меньшей степени, англичане. Нам предназначена роль игроков, которые вступят в игру в решающий момент… Я думаю, что момент будет выбран правильно…» (см.: там же. С. 127).

Эта точка зрения не раз находила своё выражение в позиции Рузвельта по проблеме Второго фронта. Когда вопрос встал ребром: выполнять ли обязательства перед СССР или совместно с другим буржуазным политиком — Черчиллем разработать тактику, которая в то время казалась правящим кругам Лондона более подходящей, Рузвельт склонился на сторону британской империалистической политики. В своём сообщении в Наркоминдел советский посол в Вашингтоне М.М.Литвинов писал: «Американцы и англичане считают идеальным такое положение, когда немцы будут нас бить и оттеснять, лишь бы существовал где бы то ни было, хотя бы в Западной Сибири, какой-то фронт, прикрывающий германские силы, до тех пор, пока они через год или два, добившись значительного превосходства в силах, не смогут начать наступательные операции. Советский Союз должен быть, по их расчётам, ослаблен настолько, чтобы он не мог говорить слишком громко при заключении мира» (см.: Герман К.К. Правда истории против лжи о войне: Критика буржуазных фальсификаторов истории второй мировой войны и Великой Отечественной войны Советского Союза: науч.-попул. очерк. — Минск, 1986. С. 95). Об этом же писал советский посол в Лондоне И.С.Майский в одной из своих информаций Советскому правительству: «Американцы и англичане перекидываются вторым фронтом в Западной Европе как мячом: когда Рузвельт настаивал на втором фронте в 1942 г., то возражал Черчилль, а теперь, когда Черчилль высказывается за второй фронт в 1943 г., возражает Рузвельт. По существу же у обоих доминирует одна и та же идея „лёгкой войны“ для себя» (см.: там же).

Договорившись с Рузвельтом, Черчилль объявил, что лично объяснит Сталину причины, по которым Англия и США отказываются от ранее данного обещания открыть Второй фронт в 1942 году. 18 июля он направил главе Советского правительства послание, в котором впервые официально сообщалось о решении западных союзников не осуществлять вторжение во Францию в 1942 году.

Послание Черчилля вызвало, естественно, резко отрицательную реакцию советской стороны. В ответном письме Черчиллю от 23 июля Сталин подчёркивал, что решение Англии и США принято, «несмотря на известное согласованное Англо-Советское коммюнике о принятии неотложных мер по организации второго фронта в Европе в 1942 году». Сталин далее писал: «Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское правительство не может примириться» с этим (см.: Бережков В.М. Рождение коалиции. — М., 1975. С. 127).

Понимая, что сложившаяся ситуация может серьёзно осложнить отношения с Советским Союзом, Черчилль поспешил отправиться в Москву. Вместе с Черчиллем в Москву прибыли Гарриман в качестве личного представителя президента Соединённых Штатов на предстоящих переговорах, а также группа военных.

Интересно проследить, как менялся диалог двух лидеров. Вспоминая о первом визите в Москву в августе 1942 года, Черчилль говорил о нём, как о миссии «в это угрюмое, зловещее большевистское государство, которое я когда-то так настойчиво пытался задушить при его рождении и которое вплоть до появления Гитлера я считал смертельным врагом цивилизованной свободы» (см.: Ржешевский О.А. Сталин и Черчилль. Встречи. Беседы. Дискуссии: Документы, комментарии, 1941—1945. — М., 2004. С. 349). В Москве он должен был сообщить о невозможности открытия Второго фронта в 1942 году, что, по его собственному признанию, было аналогично тому, чтобы везти большой кусок льда на Северный полюс.

Диалог, действительно, шёл трудно. В ответ на «большой кусок льда» Сталин упрекнул англичан и американцев, что они рассматривают советско-германский фронт как второстепенный и не выполняют своих обязательств по поставкам в СССР оружия и других материалов. Только во время незапланированного обеда на кремлёвской квартире советского вождя, спонтанно организованного за несколько часов до отлёта британского гостя, между руководителями двух государств, по словам Черчилля, впервые установились «непринуждённые и дружелюбные отношения» (см.: там же. С. 366).

И совсем иная картина наблюдается через два года, во время вторичного посещения Черчиллем Москвы. «…Наши отношения с Советской Россией никогда ещё не были столь прочными, доверительными и сердечными, как сегодня, — заявил премьер 27 октября 1944 года членам палаты общин, информируя их о результатах визита в СССР. — Никогда ранее мы не имели возможности вести дискуссии столь открыто» (см.: С. 484).

Думается, не имеющий прецедента в истории опыт сотрудничества руководителей СССР, Великобритании и США особенно ценен для отечественных дипломатов, когда нынешняя Россия утверждает своё место в мировом сообществе. И ценен он поучительными примерами поиска Сталиным и Черчиллем взаимных компромиссов, в том числе в личных отношениях, с учётом возможностей и пределов сотрудничества, продвигаясь дальше которых страна рискует связать себе руки, а то и полностью утратить самостоятельность в действиях на мировой арене.

Какую «помощь» собирались оказать Советскому Союзу правительства Англии и США, ясно из ставших теперь известными высказываний американских генералов. Эйзенхауэр, Брэдли, Маршалл заявляли, что решение о высадке в Северной Африке английское и американское правительства приняли, основываясь на предположении, что Советский Союз потерпит поражение. «…Следовательно, — отмечал Эйзенхауэр, — нам (США. — В.Е.) необходимо использовать преимущество относительно благоприятного положения, которое теперь существует, для улучшения своих оборонительных позиций, которые нам придётся занять в Европе и западной Азии при поражении России» (см.: Harrison G.A. Cross-Channel attack. — Washington, 1951. Р. 29—30). Более того, Черчилль в октябре 1942 года разослал членам английского военного кабинета меморандум, в котором ставил задачу создания коалиции европейских государств, направленной против Советского Союза и социалистического движения в Европе. «Все мои мысли, — писал он, — обращены прежде всего к Европе как прародительнице современных наций и цивилизации. Произошла бы страшная катастрофа, если бы русское варварство уничтожило культуру и независимость древних европейских государств. Хотя и трудно говорить об этом сейчас, я верю, что европейская семья наций сможет действовать единым фронтом, как единое целое… Я обращаю свой взор к объединённой Европе» (см.: Колар Ф. Экспорт контрреволюции: история и современность / Пер. с чеш. — М., 1983. С. 163).

Баланс своих и чужих интересов лидеров антигитлеровской коалиции складывался зачастую спонтанно и неумело. К середине 1942-го ситуация в СССР была более чем серьёзная. Сталин в телеграмме Жукову 15 сентября признавал: едва ли кто возьмётся предсказать, что случится в ближайшее время. В отчётном докладе Маршалла «О победоносной войне в Европе и на Тихом океане», представленном им в декабре 1945-го руководству страны, записано следующее: «Мы до сих пор не осознали, на какой тонкой нитке висела судьба Объединённых Наций в 1942 году! Насколько были близки Германия и Япония к установлению мирового господства! И мы должны признать, что американская позиция в то время не делает нам чести». Развивая эту мысль, хотя и не ссылаясь на Маршалла, бывший госсекретарь США Хелл отмечал: «Только героическое сопротивление Советского Союза спасло союзников от позорного сепаратного мира с Германией. Это сепаратное соглашение открыло бы дверь для следующей, 30-летней войны» (см.: Черняк А., Фалин В. Как Вторая мировая война переросла в Третью // Беларуская думка. 2005. № 8. С. 112). Вот что породили действия Черчилля и уступчивость Рузвельта, который пошёл на поводу у последнего!

Сталинградская битва, по существу, изменила природу и ход Второй мировой войны. Если в 1941—1942 годах союзники рассуждали, что нужно отвлекать немецкие вооружённые силы с Восточного фронта, нужно оказывать СССР помощь, которая ослабит Германию, то после Сталинграда вопрос об отвлечении сил с советского фронта был снят с повестки дня. В это время перед ними встали другие вопросы: «А не слишком ли ослаблены немцы? Не слишком ли окрепли русские? Не пора ли подумать, как сохранить Германию — основной барьер против проникновения русских далеко в Европу?». Эти мысли высказал английский лидер ещё в 1942-м.

К концу зимней кампании советских войск, после продолжительной оперативной паузы, 21 марта 1943 года началось наступление союзных войск в Северной Африке. Оно развивалось успешно и привело к тому, что сопротивление немецких и итальянских войск в Тунисе было сломлено. 12 мая главнокомандующий итало-германскими войсками в Африке маршал Мессе заявил о капитуляции итальянских войск, а генерал-полковник фон Арним — германских. По данным союзников, число пленных возросло до 240 тыс. человек (см.: Исраэлян В.Л. Дипломатия в годы войны (1941—1945). — М., 1985. С. 142—143).

За сравнительно короткое время фашистский блок потерпел тяжелейшие поражения на всех основных фронтах. Немцы лишились того превосходства, которым они обладали в начале войны. Для союзников становилось всё труднее и труднее отказываться от прежних обязательств по открытию военных действий в Западной Европе. Вооружённые силы США и Англии были подготовлены для открытия Второго фронта весной 1943 года. Об этом свидетельствовали многочисленные заявления британских и американских военных и политических деятелей.

Обстановка для высадки была в 1943 году настолько благоприятной, что сами гитлеровские главари с большим страхом со дня на день ожидали вторжения. Гитлеровский фельдмаршал фон Рунштедт рассказывал после войны: «Я ожидал вторжения в 1943 году… ибо понимал, что вы (англо-американское командование. — В.Е.) сразу же воспользуетесь тем обстоятельством, что германские войска на западе оказались растянутыми на очень широком фронте» (см.: там же. С. 143). Геббельс в марте 1943 года после продолжительной беседы с Герингом о военной ситуации записал в своём дневнике: «Он (Геринг. — В.Е.) также обеспокоен тем, в какой степени нам пришлось оголить западный фронт для того, чтобы стабилизировать восточный. Страшно подумать, что может случиться, если англичане и американцы предпримут попытку вторжения» (см.: там же).

Однако англо-американские союзники не предприняли этой попытки; более того, они не готовились к форсированию Ла-Манша и открытию Второго фронта в 1943 году, несмотря на многочисленные обещания это сделать. Достаточно сказать, что количество американских войск в Англии с двух с половиной дивизий в 1942 году сократилось к маю 1943-го до одной пехотной дивизии. Опытные английские офицеры и солдаты были переброшены на средиземноморский театр военных действий.

В январе 1943 года Черчилль и Рузвельт, информируя Сталина о конференции в Касабланке, снова назвали 1943 год — как год окончания войны; дескать, совместными усилиями союзники поставят Германию на колени, но опять не указали, когда будет открыт Второй фронт.

Сталин взорвался, заявил, что это типичный сговор против Советского Союза, хотя и сам в определённой степени был виновен в том: Рузвельт предлагал ему несколько раз встретиться и поговорить вдвоём, но Иосиф Виссарионович почему-то настаивал на встречах с участием Черчилля (см.: Черняк А., Фалин В. Как Вторая мировая война переросла в Третью // Беларуская думка. 2005. № 8. С. 112).

Итак, идёт 1943 год. Мы сражаемся с Германией, по существу, в одиночку.

Но Черчиллю неймётся, он то и дело не прочь подставить нам подножку. Перед Курской дугой он направляет в Москву стратегическую дезинформацию: немцы свёртывают подготовку к наступлению на Курской дуге. Поверь Сталин Черчиллю, Гитлер взял бы реванш за Сталинград в худшем для нас виде. Ясно, что Черчилль просто так ничего не делал — хотел ослабить нас. Дальше — больше. 20 августа в Квебеке на заседании лидеров США и Британии с участием начальников американских и британских штабов ставится вопрос о том, что немцы должны задержать русских как можно дольше на востоке. На этом совещании принимаются два плана: «Оверлорд», о котором советскую сторону проинформируют в октябре 1943-го в Тегеране (им предусматривалась высадка союзников во Франции в 1944 г.), и второй, сверхсекретный, «Рэнкин», цель которого — «повернуть против России всю мощь непобеждённой Германии» (см.: там же. С. 113).

По этому плану немцы входят в сговор с западными державами, распускают Западный фронт, оказывают поддержку при высадке десанта в Нормандии, обеспечивают быстрое продвижение союзников через Францию, Германию, выход на линию, где они удерживают советские войска. Под контроль США и Англии попадают Варшава, Прага, Будапешт, Бухарест, София, Вена, Белград… При этом немецкие войска на Западе не просто сдаются, а организованно двигаются на восток для укрепления там немецкой линии обороны. Есть документы, никуда от них не уйдёшь…

Этот квебекский вариант уточнён в ноябре 1943-го. Когда Эйзенхауэра назначили главнокомандующим экспедиционными силами союзников, ему была дана директива: готовиться к «Оверлорду», не упуская из виду план «Рэнкин», и при малейшей возможности осуществлять его. Известно также, что выдвинул этот план английский генерал Морган вкупе с Донованом. Конечно же, из него торчат уши Черчилля. Составной частью этого тщательно разработанного плана было и покушение на Гитлера. Связь с союзниками с германской стороны осуществлял начальник военной контрразведки Канарис. Участниками были фельдмаршалы Роммель, который должен был возглавить заговор, Вицлебен, Клюге и другие военачальники. Трудно сказать, чем всё это бы закончилось, если бы не ранение Роммеля за 3 дня до покушения на Гитлера. Но это лишь малая часть того, что на сегодня нам известно. Большинство документов до сих пор засекречено…

На Западе принимали в расчёт, что под Сталинградом, на Курской дуге, в последующих сражениях СССР понёс огромные потери. В 1944-м страна мобилизовала уже 17-летних мальчишек. Американцы и англичане полагали, что к середине года наступательный потенциал СССР практически будет исчерпан, людские резервы израсходованы, и он не сможет нанести вермахту удара, сравнимого со Сталинградским. Стало быть, ко времени высадки союзников, увязнув в противостоянии с немцами, мы уступим стратегическую инициативу США и Англии.

Но они просчитались. Планировали высадиться 6 июля и в августе закончить войну. Они даже не позаботились об экипировке на осень и зиму, о машинах, способных двигаться в условиях бездорожья, о всепогодных авиационных средствах и потому осень и зиму решили переждать, устроившись в тёплых квартирах. Гитлер, воспользовавшись этим, показал им, что может Германия, — нанёс удар в Арденнах, причём не снимая войск с Восточного фронта. Союзники бросились за помощью к Сталину. И он выручил, начав раньше срока Висло-Одерскую операцию.

«Дать отпор русским» — именно так и записано в протоколе заседания союзников от 20 августа 1943 года.

Нашлись и такие, кто не постеснялся приравнять ко Второму фронту авиабомбардировки Германии союзной авиацией или высадку союзных войск летом 1943 года на Сицилию, которая прошла без каких-либо затруднений. Ссылаются и на «Атлантический вал», которого на деле не было. Раскрывая подлинные цели стратегии США и Англии на юге Европы, М.Мэтлофф (США) в книге «От Касабланки до Оверлорда» отмечает расчёты военных кругов США на то, что «СССР и Германия должны будут уничтожать друг друга на фронте, тогда как Соединённые Штаты и Англия ограничатся лишь расшатыванием германской военной машины посредством рейдов, операций с ограниченной целью, диверсий и стратегических бомбардировок» (см.: Великая Отечественная война. Вопросы и ответы. — М., 1985. С. 242).

Сокрушение Восточного вала на Днепре открыло путь Красной Армии в Европу для завершения борьбы на территории Германии и её союзников. Любителям подправить историю следовало бы прислушаться к трезвому суждению английского историка Р.Бретт-Смита. «Для представителя Запада, — пишет он, — было бы благоразумно оценить масштабы борьбы и осознать, что война была выиграна там (на советско-германском фронте. — В.Е.), а не в африканских пустынях, в Италии или Нормандии, какой бы похвалы ни заслуживали успехи союзников на этих фронтах» (см.: Brett-Smith R. Hitler’s Generals. — L., 1976. P. 279). Нам остаётся только подписаться под этими словами…

Впрочем, нынешние «продвинутые» историки Запада отнюдь не считают необходимым как-то оправдать нарушение США и Англией их союзнического обязательства открыть Второй фронт в 1941—1943 годах. У этих историков изменился сам подход к проблеме Второго фронта. Она рассматривается ими не с точки зрения общекоалиционных интересов, а с точки зрения корыстных интересов США и Англии, маскируемых под «национальные». Соответственно, Второй фронт трактуется как инструмент не столько общекоалиционной стратегии, сколько военно-политической стратегии Запада. Противоречившие союзническому долгу англо-американские действия рассматриваются теперь как преднамеренные и оправданные. Отсюда вытекает и иной критерий оценки оптимальности западной стратегии, который сводится к следующему: в каком объёме США и Англия, Запад в целом сумели реализовать собственные цели в войне. Под этим же углом зрения рассматривается и более частный вопрос: каким образом решение проблемы Второго фронта повлияло на итоги войны с точки зрения интересов западных стран? (см.: Орлов А. Факты против мифов. Подлинная и мнимая история второй мировой войны / Орлов А., Новосёлов Б. — М., 1986. С. 115).

Подобное «переосмысление» критериев оценок действительности и правомерности внешнеполитической стратегии США и Англии не что иное, как испытанный приём в виде апелляции к «национальным» (правильнее, шовинистским) чувствам обывателя, и, подменяя научный подход, заговорили апологеты «народного капитализма» о «национальных приоритетах», «мягкотелости» американской стратегии, отсутствии в ней «силы», «отставании в мощи» от СССР и т. д. Был взят курс на «ужесточение» отношений с Советским Союзом, на конфронтацию. Так ушла из историографии Второй мировой войны концепция «бескорыстия» западной стратегии.

Ряд историков, придерживающихся «умеренно-консервативных» или «либеральных» взглядов (например, американцы М.Столер, Дж.Финдлинг, Р.Даллек, Дж.Гэддис) считают, что в ходе войны США добились максимума возможного — стали лидером капиталистического мира, причём сделали это, по словам Р.Даллека, «быстро и недорого», то есть чужими руками. Открытие Второго фронта раньше лета 1944 года, отмечает он, «не только унесло бы больше жизней американцев, но и разрушило бы всю военную стратегию президента» (см.: там же. С. 116). «Выиграть войну с минимальными осложнениями» — такова была установка правящих кругов США. При традиционной для США и Англии политике «баланса сил» нужно было лишь определить, уточняет Дж.Гэддис, «какой из союзников Америки будет наиболее энергично противиться мирным (?! — В.Е.) планам Вашингтона… У Великобритании… не было мощи добиваться реализации собственных послевоенных планов, у Советского Союза такая мощь была» (см.: там же. С. 117). Поэтому, подсказывает вывод историк, такая политика была противопоставлена интересам СССР.

Отождествляя понятия «национальные» и «корыстные», упомянутые историки ставят на одну доску империалистические державы и СССР. Однако Советский Союз всегда был верен своим обязательствам. Его собственные национальные интересы совпадали с интересами всех свободолюбивых народов, требовавших, в частности, скорейшего открытия Второго фронта.

Среди последователей концепции «приоритета национальных интересов» есть сторонники негативной оценки, которые прорабатывают тезис об «упущенных возможностях». Американцы Т.Халпер, С.Эмброуз, Р.Хоббс, Г.Киссинджер, Р.Леки, М.Дубофски, У.Данн, англичане Д.Рейнольдс, В.Ротуэлл, Дж.Григ рассматривают достигнутые в ходе войны результаты как ограниченные, половинчатые и не соответствующие интересам Запада. «Испорченная победа» — такими представляются, например, результаты войны профессору Мэрилендского университета Дж.Гилберту. «Миф победы» — гласит название книги Р.Хоббса. Этих господ не устраивает то, что СССР вопреки ожиданиям врагов социализма вышел из войны могущественной державой с огромным международным авторитетом, что в послевоенное время образовалось мировое социалистическое сообщество, развалилась колониальная система. Появление СССР как «ещё одной супердержавы» означало, что США не удалось достигнуть «оптимальной цели» — стать мировым лидером. По мнению английских историков, Великобритания, не сумев обеспечить в ходе войны «санитарный кордон в Восточной Европе», не стала после неё ведущей державой в Европе. Общий итог подводит Р.Хоббс. «В обеих мировых войнах в наибольшем выигрыше оказался мировой коммунизм», — заявляет он (см.: там же. С. 118).

Одна из целей подобных «концептуальных» предпочтений состоит в том, чтобы создать у буржуазного обывателя иллюзию, будто всё дело в «ошибках» Запада. Запад «ошибся», провозгласив в Касабланке (14—23 января 1943 г.) борьбу до «полного разгрома» Германии, он-де недооценил при этом военно-экономический потенциал СССР, продолжив по отношению к нему политику «булавочных уколов» вместо «решительных» мер. Запад «ошибся», недостаточно противодействовав «устремлениям» Советов, и виноват в этом не только Рузвельт, но и Черчилль. А раз это «ошибки», то их можно и нужно «исправить». И прежде всего в современной политике западных стран… с целью доказать преемственность и правомерность антисоветизма во внешней политике США.

Однако «новые апологеты» преднамеренно забывают, что сами руководители Соединённых Штатов были вынуждены менять свои взгляды на советско-американские отношения. Решающую роль в этом играло наметившееся к концу войны равенство сил между США и СССР. США, констатировал Рузвельт, ныне — только «часть громадных союзных сил», и они «должны культивировать науку человеческих взаимоотношений — способность всех народов, всевозможных народов жить в мире и работать в мире…» (см.: там же. С. 121).

Эйзенхауэр в своих воспоминаниях признаёт, что Второго фронта уже в конце февраля 1945-го практически не существовало: немцы откатывались к востоку без сопротивления. Черчилль в это время в переписке, телефонных разговорах с Рузвельтом пытается убедить: во что бы то ни стало остановить русских, не пускать их в Центральную Европу. Это объясняет значение, которое к тому времени приобрело взятие Берлина. Англичане подивизионно брали под своё покровительство немецкие части, которые сдавались без сопротивления, отправляли их в Южную Данию и Шлезвиг-Гольштейн. Всего там было размещено около 15 немецких дивизий. Оружие складировали, а личный состав тренировали для будущих схваток. В начале апреля Черчилль отдаёт своим штабам приказ: готовить операцию «Немыслимое» — с участием США, Англии, Канады, польских корпусов и 10—12 немецких дивизий начать боевые действия против СССР. Третья мировая война должна была грянуть 1 июля 1945-го.

Заметим, что Лондон долго отрицал существование такого плана, но недавно англичане рассекретили часть своих архивов (полномасштабную акцию в этом направлении обещано провести к 2020 году. — В.Е.), и среди документов оказались бумаги, касающиеся плана «Немыслимое»… Рузвельт уже был недееспособен. Переговоры шли с Маршаллом, Леги, Арнольдом, Паттоном. Леги и Маршал с пониманием относились к плану. А Паттон готов был начать войну с ходу и дойти… до Сталинграда!

Если бы не штурм Берлина, Третья мировая война могла начаться в обозначенный Черчиллем срок. Сталин настоял на проведении Берлинской операции. Он хотел показать союзникам силу Советской Армии и достойно ответить на их далеко не дружественные действия. Он продемонстрировал ударную огневую мощь Советских Вооружённых Сил для того, чтобы ни у Черчилля, ни у Эйзенхауэра, ни у Маршалла, ни у Паттона, ни у кого другого не появлялось желание воевать с СССР.

В операции, начавшейся 6 июня 1944 года (ею командовал американский генерал Эйзенхауэр) участвовало 39 дивизий, 12 отдельных бригад, 10 отрядов «коммандос» и «рейнджерс» (десантно-диверсионных подразделений морской пехоты); около 10 860 боевых и более 2 300 транспортных самолётов, почти 2 600 планеров; свыше 1 210 боевых кораблей и катеров, 4 120 десантных судов и высадочных средств, а также 1 600 вспомогательных и торговых судов. В операции участвовали канадские, французские, чехословацкие, польские соединения и части. Общая численность экспедиционных сил на 6 июня составляла свыше 2 876 тыс. человек (см.: Вторая мировая война. Краткая история... С. 411).

Боеспособность немецких войск на Западе была недостаточно высокой. 33 дивизии считались «стационарными», они почти не имели автотранспорта и являлись малоподвижными; 18 дивизий только формировались или восстанавливались; в большинстве из 9 танковых дивизий насчитывалось по 90—130 танков. Действовавший здесь 3-й немецких воздушный флот имел 160 боеспособных самолётов. В проливах Ла-Манш и Па-де-Кале располагались военно-морские силы в составе 5 миноносцев, 34 торпедных катеров и более 260 малых кораблей. Немцы считали, что главный удар союзники нанесут через пролив Па-де-Кале. Чтобы скрыть слабость организации обороны, гитлеровцы распространяли легенду о «неприступности» Атлантического побережья (см.: там же. С. 410).

Высадку союзных войск во Франции в западноевропейской и американской историографии подают помпезно, называют «ураганом» Второй мировой войны, и в то же время делаются беспрестанные попытки преуменьшить вклад Вооружённых Сил СССР в разгром нацистской Германии, в спасение человечества от«коричневой чумы». В американской «Энциклопедии военной истории» утверждается, что после открытия Второго фронта на Запад «поспешно перебрасывались подкрепления из Германии и с Востока», а советская авиация «полностью господствовала в воздухе, потому что силы люфтваффе обескровил Западный фронт» (Dupuy E., Dupuy T. The Encyclopedia of Military History. — N.Y., 1980. — Р. 1115, 1118).

Правда же истории такова, что и после открытия Второго фронта в Западной Европе решающим фронтом Второй мировой войны оставался советско-германский, на котором в июне 1944 года находилось 4,3 млн. немецко-фашистских войск, в то время как во Франции и Италии — около одного миллиона солдат и офицеров фашистского блока (см.: История Второй мировой войны 1939—1945. В 12-ти тт. / Ин-т воен. истории; гл. ред. комис.: Д.Ф.Устинов (предс.) и др. — М., 1978. Т. 9. С. 19, 243, 282). Как свидетельствуют немецкие документы, в июне, когда началась Белорусская операция, Восточный фронт был усилен тремя дивизиями, и с него не было снято ни одной немецкой дивизии. В июле-августе сюда прибыло 15 дивизий и 4 бригады вермахта, а убыло на переформирование в Германию 4 дивизии. Потери вермахта на советско-германском фронте также значительно превосходили те, которые понесли немецкие войска в июне-августе в Западной Европе: 917 тыс. против 294 тыс. Что собой представляли немецкие силы на Западе читателю мы уже рассказали. Добавим лишь, что по свидетельству главнокомандующего в июле 1944 года войсками вермахта на Западе фельдмаршала Г.Клюге, это явилось «неизбежным следствием отчаянного положения на Востоке» (см.: Орлов А. Факты против мифов... С. 127).

По поводу открытия Второго фронта в Западной Европе американский исследователь С.Фридлендер в работе «Прелюдия к гибели» признаёт: «Если обратиться к изучению вторжения 1944 года, то видно, что операция „Оверлорд“ не была бы осуществлена, если бы в то время 174 немецкие дивизии не находились на Востоке» (см.: Безыменский Л. Разгаданные загадкитретьего рейха: Книга не только о прошлом. В 2-х. частях. Ч. 2. — М., 1984. С. 86). Очень верно подметил один из английских военных историков: «для представителя Запада было бы благоразумным оценить масштабы борьбы и признать, что война выиграна там» (на советско-германском фронте. — В.Е.). 26 июня 1944 г. американская газета «Джорнэл», оценивая начавшуюся операцию «Багратион», писала о действиях советских войск: «Они помогли так, как если бы они сами штурмовали укрепления на французском побережье, ибо Россия начала крупное наступление, вынудившее немцев держать миллионы своих войск на Восточном фронте, которые в противном случае могли легко оказать сопротивление американцам во Франции». Лондонское радио 16 июля 1944 года отмечало: «Русское наступление называют лавиной. Если сравнить его темпы с темпами наступления войск союзников в Нормандии, то последнее… идёт очень медленно». Это подтверждают и свидетельства гитлеровских генералов. Так, Г.Гудериан вспоминал: «В то время как на фронте в Нормандии развёртывавшиеся передовые части западных союзников готовились осуществить прорыв нашего фронта… на Восточном фронте развивались события, непосредственно приближавшие чудовищную катастрофу» (см.: Гудериан Г. Воспоминания солдата / Пер. с нем. — Смоленск, 2003. С. 326).

Напомним, что в момент открытия Второго фронта Советский Союз, выполняя свой союзнический долг, 10 июня, на четвёртый день после начала операции «Оверлорд», начал мощное наступление войск Ленинградского и Карельского фронтов. Вслед за этим развернулись такие блестящие операции советских войск, как Белорусская, Львовско-Сандомирская, Ясско-Кишенёвская и другие.

Что же касается измышлений по поводу причин «господства русских в воздухе», то и здесь фальсификаторы истории далеки от истины. Во-первых, стратегическое господство в воздухе было завоёвано советской авиацией на всём советско-германском фронте ещё летом 1943 года в ходе Курской битвы, то есть за год до открытия Второго фронта. Во-вторых, в ходе боёв за Беларусь силы люфтваффе, нёсшие потери, непрерывно пополнялись, и в общей сложности в этих боях участвовало 2 100 самолётов противника, из которых около 2 тыс. было уничтожено. Именно потому, что Восточный фронт отвлекал на себя основные силы люфтваффе, немецкая авиация на Западе к началу Нормандской операции насчитывала всего 160 боевых самолётов.

По мнению ряда американских военных историков, «День — Д» является одной из величайших трагедий Второй мировой войны. В наши дни хорошо ухоженные кладбища, несколько музеев и многочисленные памятники увековечивают тот «самый длинный день». Не зря, вероятно, президент Рузвельт перед высадкой войск в Нормандии выступил по радио, но не с политической речью, а с молитвой, текст которой был написан вместе с дочерью Анной. Звучала она так: «О Всемогущий Боже, наши сыновья, гордость нации, сегодня совершают великий подвиг за сохранение нашей Республики, нашей религии, нашей цивилизации. Им нужно Твоё благословение. Некоторые из них никогда не вернутся домой. Обними их, Отец, прими Твоих героических слуг в Твоё царство. О Боже, дай нам веру в наш единый крестовый поход! С Твоим благословением мы возобладаем над нечистыми силами врага. Аминь!».

А впоследствии генерал Эйзенхауэр свои мемуары о войне так и озаглавил: «Крестовый поход в Европу». Черчилль в приветственной телеграмме Рузвельту: «Славные и гигантские победы, одерживаемые во Франции войсками Соединённых Штатов и Англии, значительно меняют ситуации в Европе. И вполне может оказаться, что победа, завоёванная нашими армиями в Нормандии, затмит своим величием всё, чего достигли русские». Правда, чуть позже Сталину он писал иначе: «Я воспользуюсь случаем, чтобы повторить завтра в Палате Общин то, что я говорил раньше, что именно русская армия (выделено нами. — В.Е.) выпустила кишки из германской военной машины» (Советская Белоруссия, 3 июня 2004 г.). От комментариев воздержимся.

Как видно из опубликованных впоследствии документов, в руководящих сферах США преобладали расчёты, что война серьёзно ослабит Советский Союз. Но всё-таки, задержка с открытием Второго фронта объяснялась, прежде всего, интересами крупного бизнеса в США. Быстрое окончание войны не устраивало большой бизнес, а с ним уменьшение его доходов. И вполне можно предположить, что большой бизнес в США продолжал бы и дальше тянуть с открытием Второго фронта, если бы не победы советских войск, которые показали, что дело реально идёт к тому, что Советский Союз своими силами может разгромить фашизм и освободить Европу. А то, что советский народ нёс в это время колоссальные жертвы, а народы Европы стонали под игом немецкой оккупации, для американских предпринимателей было делом вторым. Кстати о жертвах: известно, что наша страна каждые две недели до открытия Второго фронта теряла людей больше, чем союзники потеряли за годы войны в Европе.

Интересная деталь: против оказания экономической помощи СССР выступала в США католическая церковь и представители других христианских конфессий, поскольку «коммунизм несовместим с божественными догматами» (?!). Ныне благодаря записям, документам, свидетелям знаем и то, что Черчилль, например, был вообще против Второго фронта во Франции, он настаивал, чтобы армии союзников вторглись на Балканы, оккупировали их до прихода Советской Армии.

К чести президента США Рузвельта он не только не согласился с британским премьером, но и всячески сопротивлялся его идее. Хотя в то же время крёстный отец американского ЦРУ Ален Даллес находился в Швейцарии, где затевал сепаратные переговоры с нацистским эмиссаром Вольфом…

Дискуссия об «исторической и решающей» победе союзников СССР в ходе всей Второй мировой войны и десантной операции на севере Франции, в частности, до сих пор не прекращается. Ещё раз засвидетельствуем историческую значимость и весомость вклада союзников Советского Союза в дело борьбы с общим врагом. Но будем помнить: «Второй фронт» просуществовал всего 336 суток, из них только 29% времени приходилось на бои. На советско-германском фронте все 1 418 дней и ночей ожесточённые сражения шли постоянно. Красная Армия разгромила 607 фашистских дивизий, а англо-американские войска — всего 176. Именно Советский Союз внёс решающий вклад в победоносное окончание Второй мировой войны.

В результате изгнания оккупантов из Франции, Бельгии, Люксембурга, значительной части территории Голландии, откуда гитлеровцы выкачивали в больших масштабах материальные ресурсы, ещё более ухудшилось положение Германии, вынужденной теперь вести войну на два фронта. В то же время США и Великобритания получили возможность использовать для ведения войны людские контингенты, сырьевой и промышленный потенциалы, воздушные и морские базы этих стран.

То обстоятельство, что войска союзников встали наконец рядом в борьбе против общего врага, способствовало сохранению и укреплению единства стран антигитлеровской коалиции.

Генеральным направлением тщетных попыток пересмотреть историю Второй мировой войны является фальсификация освободительной миссии Советской Армии. Особенно муссируется версия о том, будто бы политика Советского Союза в освобождённых странах Европы и Азии была направлена на «насаждение советского режима». И это при том, что хорошо известно: советские войска вступили на территории зарубежных стран не вопреки воле народов этих стран, а на основе соответствующих межправительственных соглашений с Польшей, Чехословакией, Югославией, Норвегией, а в страны фашистского блока — в соответствии с международными документами государств антигитлеровской коалиции.

Политика Советского Союза в отношении освобождаемых в ходе войны стран была изложена в заявлении Советского правительства от 2 апреля 1944 года в связи с вступлением советских войск на территорию Румынии, которая являлась первой страной, освобождённой Вооружёнными Силами СССР. Основные положения этого заявления были конкретизированы в постановлении ГКО от 10 апреля 1944 года. В соответствии с этими установками военный совет 2-го Украинского фронта обратился 14 апреля к населению освобождённых районов Румынии с воззванием. В нём говорилось: «Вступление советских войск на территорию Румынии вызвано исключительно военной необходимостью. Красная Армия не ставит себе задачу присоединить к Советскому Союзу какую-либо часть румынской земли или изменить существующий в Румынии общественный строй. Красная Армия имеет лишь одну цель — нанести окончательное поражение германским армиям и уничтожить господство гитлеровской Германии в порабощённых ею странах, в том числе и в вашей стране… Советские военные власти не намерены ломать румынские порядки и вводить свои порядки в занятых ими районах» (см.: Освободительная миссия Советских Вооружённых Сил в Европе во Второй мировой войне: док. и материалы / Ин-т воен. истории, Центр. архив М-ва обороны СССР; авт-сост. А.И.Бабин и др. — М., 1985. С. 37—38).

Началось практическое выполнение великой освободительной миссии Советских Вооружённых Сил. Практическое потому, что цель освободить страны, оккупированные армиями фашистского блока, встала перед советским народом с первых дней Великой Отечественной войны. Председатель Совета Народных Комиссаров И.В.Сталин заявил 3 июля 1941 года, что целью «всенародной Отечественной войны является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма» (Сталин И.В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. — М., 1952. С. 16). Пролетарский интернационализм был органически присущ социалистическому государству. И здесь с полным основанием можно повторить слова В.И.Ленина в оценке выполнения Советской страной своего интернационального долга: «Мы ничего и никого не предали, ни одной лжи не освятили и не прикрыли, ни одному другу и товарищу по несчастью не отказались помочь всем, чем могли, всем, что было в нашем распоряжении» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 80).

Полноправный характер интернациональной цели СССР был признан всеми государствами антигитлеровской коалиции, в сплочение и укрепление которой Советский Союз внёс решающий вклад. Именно СССР выдвинул конкретную программу коалиции, где содержалось обязательство вести совместную борьбу за свободу и независимость народов, попавших под гитлеровское господство.

Освободительная миссия Советской Армии, начатая в марте 1944 года, продолжалась до конца войны. Около 7 млн. советских воинов непосредственно участвовали в освобождении 11 европейских стран общей площадью в 1 млн. квадратных км с населением 113 млн. человек.

В ходе борьбы за быстрейшее освобождение народов от фашистского гнёта советские солдаты и офицеры не жалели своих жизней. 59 тыс. советских воинов погибло при освобождении Румынии, более 140 тыс. — в ходе боевых действий в Венгрии, свыше 26 тыс. — на австрийской земле. В боях за свободу польского народа отдали свою жизнь 600 тыс. советских солдат и офицеров, 140 тыс. человек погибли при освобождении Чехословакии. В боях за освобождение немецкого народа от фашизма на территории Германии пали смертью храбрых более 102 тыс. наших воинов. Всего на полях сражений за рубежом погибло более 1 млн. советских солдат и офицеров, а общие потери нашей армии вместе с ранеными и пропавшими без вести составили свыше 3 млн. человек (см.: Освободительная миссия Советских Вооружённых Сил во Второй мировой войне. Документы и материалы. — М., 1971. С. 8).

В 1944—1945 годах Советская Армия провела ряд крупных наступательных операций по освобождению народов европейских стран:

13 июля — 29 августа 1944 года — Львовско-Сандомирская операция.

20—29 августа 1944 года — Ясско-Кишенёвская операция.

12 января — 3 февраля 1945 года — Висло-Одерская операция.

13 января — 25 апреля 1945 года — Восточно-Прусская операция.

16 апреля — 8 мая 1945 года — Берлинская операция.

6—11 мая 1945 года — Пражская операция.

В освобождении европейских государств участвовали сформированные советским командованием и снабжённые оружием и техникой две польские армии, чехословацкий армейский корпус, две румынские пехотные дивизии, несколько югославских частей, французский авиационный полк «Нормандия — Неман».

Советских воинов-освободителей ждали миллионы трудящихся оккупированных стран Европы, ждали участники Сопротивления, которые вели мужественную борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. Они верили, что при поддержке Советского Союза народы Европы смогут окончательно избавиться от гнёта фашизма и стать на путь свободного развития.

Однако западные идеологи стараются всячески оклеветать освободительную миссию Советской Армии, приписать Советскому Союзу экспансионистские, захватнические устремления, обвинить его в нарушении норм международного права. Так, английский историк А.Кларк пишет, что «Сталин… решил овладеть Балканами для того, чтобы продвинуть советскую границу как можно дальше» (Clarc A. Barbarossa. — London, 1966. Р. 349), западногерманский историк Г. фон Раух утверждает, будто СССР, направляя свои Вооружённые Силы за рубеж, «стремился поработить народы Восточной Европы» (Rauch G. Geschichte der Sowjetunion. — Stuttgart, 1969. S. 413). «Вместе с тем необходимо отметить, — читаем мы в одном из отечественных учебных пособий, посвящённых теме войны, — что вступление Красной Армии в страны Центральной и Юго-Восточной Европы было использовано советским руководством, чтобы навязать народам этих стран свою волю и свой путь социально-экономического и политического развития (выделено нами. — В.Е.). Последнее во многом предопределило отношение к СССР в послевоенной Европе» (Великая Отечественная война советского народа (в контексте Второй мировой войны): учеб. пособие для 11 класса / Коваленя А.А. и др.; под ред. Ковалени А.А., Сташкевича Н.С.; пер. с бел. Скорохода А.В. – Минск, 2004. С. 187).

Эти авторы преднамеренно искажают суть дела. Направляя свои Вооружённые Силы для освобождения европейских стран, находившихся под гнётом гитлеровской оккупации, Советское правительство действовало в соответствии с норами международного права, строго руководствовалось существующими в то время договорами и соглашениями. На территорию Польши советские войска вступили по соглашению с Крайовой Радой Народовой, достигнутому летом 1944 года. Аналогичный договор ещё 12 декабря 1943 года был заключён между СССР и Чехословакией, а затем подтверждён соглашением от 8 мая 1944 года. В этом соглашении были и такие пункты: «1. После вступления в результате военных операций советских (союзнических) войск на территорию Чехословакии верховная власть и ответственность во всех делах, относящихся к ведению войны, будет находиться в зоне военных операций на время, необходимое для осуществления этих операций, в руках Главнокомандующего советскими (союзническими) войсками.

…6. Как только какая-либо часть освобождённой территории перестаёт являться зоной непосредственных военных операций, Чехословацкое правительство полностью берёт в свои руки власть управления общественными делами и будет оказывать Советскому (союзному) Главнокомандующему через свои гражданские и военные органы всестороннее содействие и помощь» (см.: Орлов А. Факты против мифов... С. 154). Подобное соглашение 16 мая 1944 года было заключено с правительством Норвегии.

Вопрос о перенесении военных действий Советской Армии натерриторию Югославии также был согласован с верховным главнокомандованием Народно-освободительной армии Югославии. Политуправление 3-го Украинского фронта в связи с вступлением войск фронта в пределы дружественной Югославии выпустило специальную памятку для советского воина, в которой говорилось: «Воин Красной Армии!.. Всегда и везде помни, что ты пришёл в Югославию не для того, чтобы навязывать Югославии свои законы и порядки, а для того, чтобы настичь и уничтожить бегущих под твоими ударами немецких разбойников… Оказывай содействие и помощь югославскому населению, солдатам и офицерам Народно-освободительной армии Югославии во всём, что помогает нашей борьбе против общего врага — немецко-фашистских захватчиков» (см.: там же. С. 154—155). Советский Союз строго соблюдал Конвенцию о законах и обычаях сухопутной войны, принятую 2-й Гаагской конференцией в октябре 1907 года.

Советские войска, находившиеся на территории освобождённых стран, неукоснительно придерживались принципа строгого невмешательства в их внутренние дела. В Венгрии, например, в большинстве освобождённых районов была оставлена прежняя местная гражданская администрация. В Австрии Советское правительство пошло навстречу пожеланиям австрийской общественности, предложившей поручить формирование правительства социал-демократу К.Реннеру, бывшему председателем парламента до гитлеровской агрессии. Голословные и бездоказательные сентенции по поводу «навязывания своей воли и пути развития» согласно «советской модели», думается, в большей мере, являются следствием определённой политической конъюнктуры. В то же время зададимся вопросом: «Возможна ли была в упомянутых странах чисто прозападная модель развития в условиях обанкротившегося и отвергнутого жизнью немецкого „нового порядка?“».

Если посмотреть правде в глаза, то мы увидим следующую картину. Прежде всего, признав известный тезис об основном противоречии ХХ века — между капитализмом и социализмом, развитые капиталистические страны отодвинули на второй план свои «семейные разборки», вызвавшие две мировые войны и массу конфликтов поменьше. США стали непререкаемым лидером, флагманом этой буржуазной эскадры. Куда более непререкаемым, чем Советский Союз, которого «не слушались» не только громадный Китай, но и микроскопическая Албания. Да и другие страны социалистического лагеря не всегда стояли во фрунт: и у Фиделя Кастро часто бывал свой взгляд, и у Чаушеску, и у Ким Ир Сена.

Обвинения в том, что СССР и КПСС жёстко диктовали свою волю странам, во многом надуманные. Во всяком случае, США значительно чаще употребляли свой авторитет, свои деньги, а также оружие для того, чтобы навязать какому-либо народу собственные представления о свободе и демократии. Американцы сделали всё, чтобы расколоть блоки социалистов и коммунистов, которые образовались во Франции и Италии после Второй мировой войны. Они не постеснялись вместе с Англией совершить вторжение в Грецию и подавить там движение ЗЛАС в конце 40-х годов. Сейчас много спекулируют на том, что Сталин, поругавшись с Иосифом Броз Тито, якобы готовил вторжение в Югославию. Но ведь он его не предпринял!..

Вспомним, сколько раз за послевоенный период советские войска вторгались на чужие территории и участвовали в боевых действиях. Венгрия — 1956 год, Чехословакия — 1968 год, Афганистан — 1979 год. Три раза! Конечно, наши отдельные части, подразделения и военные советники действовали в Корейской, Вьетнамской, Ближневосточных, Ангольской и ряде других войн, но практически всегда эти акции проводились с санкции правящих в стране правительств.

Американцы же вторгались на чужие территории под любыми предлогами, беспощадно бомбили территории суверенных государств, свергали правительства и сажали своих ставленников куда чаще. А угроз применения силы было ещё больше, причём иногда речь шла даже о ядерном шантаже. Блокировались с любыми антисоветскими силами, с ультранационалистами, фашистами, расистами — и не стеснялись, не мучались вопросами прав человека, легитимности и международного права. Корея, Вьетнам, Лаос, Кампучия — на Востоке Азии; Ливан, Ирак и Иран — на Ближнем Востоке; Ливия и Сомали — в Африке. И так далее. Если в Корее и Вьетнаме американцы находились под предлогом защиты правительств Ли Сын Мана и Нго Динь Дъема — далеко не образцовых демократов(!), — то вторжения в Панаму и на Гренаду были просто агрессиями, когда свергалась власть, неугодная американцам. Теперь самые яркие примеры — Югославия, Ирак, Ливия, когда безнаказанно, даже с великой информационной поддержкой западных средств массовой информации, империализм бомбил мирные страны.

Да что там вторжение! Перед каждыми выборами в тех странах, где существовала угроза прихода к власти коммунистических или хотя бы леводемократических сил, госдеп США выступал с заявлениями и разъяснениями, где весьма недвусмысленно намекалось, что вот за этих ребят голосовать нужно, а за тех — нельзя. Кстати, совсем недавно нам тоже начали давать указания на сей счёт…

Но и сегодня, рассматривая события многолетней давности, антинаучная историография полна обвинений в адрес прежнего СССР в «экспорте революции». Проповедники подобных утверждений не утруждают себя анализом общедемократического характера национально-освободительной борьбы европейских народов. Американский историк К.Хоу, его коллега из Англии А.Ситон, историк из ФРГ А.Г.-А.Якобсен и иже с ними обходят стороной внутренние причины, приведшие к революционным изменениям в ряде освобождённых Советской Армией странах. Суть в том, что развернувшаяся в годы войны освободительная борьба народов в этих странах была направлена не только против фашистских оккупантов, но и против реакционных режимов, приведших эти страны к национальной катастрофе, к потере независимости.

Естественно, что в освобождённых странах шла острая политическая и идеологическая борьба между демократическим и буржуазным крылом антифашистского лагеря. Господствовавшие до войны классы оказывали яростное сопротивление проведению прогрессивных преобразований, опираясь на поддержку правящих кругов Лондона и Вашингтона. В Польше, например, в противовес Крайовой Раде Народовой, зародившейся в горниле всенародной борьбы против оккупантов, западные союзники пытались навязать возращение к власти эмигрантского правительства, которое на всём протяжении войны вело линию свёртывания Сопротивления и фактически противопоставляло себя воле народа. Однако Советский Союз занял чёткую позицию по этому вопросу: польское правительство должно быть создано самими поляками. В результате союзники вынуждены были согласиться на реорганизацию уже действовавшего в Польше Временного правительства «с включением демократических деятелей из самой Польши и поляков из-за границы», а затем признать Временное правительство национального единства и порвать с эмигрантским правительством (см.: Орлов А. Факты против мифов... С. 157—158).

В Румынии, где главной силой антифашистского восстания 23 августа 1944 года были коммунисты, местная буржуазия, сохранившая за собой власть, предприняла в феврале 1945 года наступление на народные массы. 26 февраля в столице была расстреляна 600-тысячная демонстрация Национально-демократического фронта. В этой обстановке под нарастающим давлением народных масс правительство генерала Радеску вынуждено было подать в отставку. И король Михай поручил формирование правительства лидеру Фронта земледельцев Петру Гроза.

На волне Словацкого восстания, поддержанного СССР, ставшего началом развала марионеточного «словацкого государства» и одновременно национально-демократической революции, была провозглашена Чехословацкая Республика.

Решающую роль в политическом самоопределении Венгрии сыграл на последнем этапе войны Венгерский национальный фронт независимости. Его платформа, выработанная при активном участии Компартии Венгрии, была одобрена и принята на массовых митингах трудящихся. В сентябре 1944 года в результате народного восстания в Болгарии к власти пришло правительство Отечественного фронта.

В тех же странах, где для переустройства общественной жизни не было внутренних условий, революции не произошли, несмотря на присутствие советских войск. Так случилось в Австрии, Норвегии, Дании, Иране, хотя в некоторых из этих стран советские части и соединения находились длительное время.

В то же время в Албании и Вьетнаме, где советских войск не было, произошли революционные преобразования. Почему? Да потому, что в силу сложившихся исторических условий там не было угрозы интервенции со стороны империалистических государств. С другой стороны, в Греции, где развернулось мощное национально-освободительное движение и существовали возможности для победы народно-демократических сил, в октябре 1944 года высадились английские войска. Хотя, как признавал Черчилль, такая высадка и «не была обусловлена военной необходимостью». В течение последующего времени эти, а затем американские оккупационные войска, развязали в Греции гражданскую войну и с помощью местной реакции подавили национально-освободительную борьбу греческого народа (см.: там же. С. 160).

Таким образом, не «экспорт революции», а объективные внешние и внутренние условия оказывали решающее влияние на дальнейшее развитие освобождённых от гитлеровского ига европейских стран. В этом состоит историческая правда.

Весьма расхожим на страницах западных изданий является миф о «грабительском» и «негуманном» характере политики СССР по отношению к европейским народам, освобождённым от гитлеровского ига. Советскую Армию обвиняют в разрушении «цивилизованной Европы», изображают как «полчища варваров». Однако факты не на стороне фальсификаторов истории.

Ведя боевые действия за рубежом, Советские Вооружённые Силы стремились максимально сохранить от разрушений промышленные предприятия. Например, в январе 1945 года Советская Армия развернула борьбу за Верхне-Силезский промышленный район, в ходе которой стало возможно окружение значительной группировки вражеских войск. Однако её уничтожение потребовало бы затяжных боёв и нанесло бы большой ущерб Силезии. Чтобы избежать разрушения крупных предприятий по добыче угля, производству металла, синтетического горючего и другой важной для Польши продукции, советское командование не стало окружать группировку противника, а, лишь создав угрозу окружения, вынудило немецко-фашистские войска спешно покинуть Верхнюю Силезию.

Многое делалось для спасения городов, культурных ценностей. Весь мир знает, что стремительным штурмом был спасён древний Краков, подготовленный фашистами к взрыву. Братислава же, подготовленная противником к уличным боям, была взята не штурмом, а в обход, чтобы сохранить город от разрушений. Стремительным рейдом советских танковых объединений была спасена от разрушений и Прага. И так было с десятками больших и малых городов Европы.

Советское правительство не жалело усилий для того, чтобы послевоенное устройство каждой освобождённой страны отвечало чаяниям её народов. Именно по настоянию советской делегации на Ялтинской конференции было достигнуто соглашение, в котором указывалось, что «Польша должна получить существенное приращение территории на севере и на западе» (История Коммунистической партии Советского Союза. В 6-ти тт. Т. 5. Кн. 1 / Гл. редакция:

Поспелов П. (предс.) и др. — М., 1970. С. 556). Договор с Югославией о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве, подписанный 11 апреля 1945 года, по оценке ЦК Компартии Югославии, явился основой мирного строительства будущей свободной Югославии, осуществлением чаяний её народов. В соглашении о перемирии с Румынией, бывшим сателлитом гитлеровской Германии, от 12 сентября 1944 года Советское правительство, учитывая, что Румыния объявила войну Германии и вела её, сократило размеры выплат за возмещение убытков до 1,5 млрд. долл., что составило 45% убытков, причинённых этой страной Советскому Союзу, а также сочло возможным распространить деятельность румынской гражданской администрации на всю территорию Румынии, кроме прифронтовой полосы в 50—100 км (см.: там же. С. 554).

В дальнейшем, желая облегчить восстановление экономики Венгрии и Румынии, Советское правительство значительно сократило размеры причитающихся СССР платежей. Более льготные условия выплат были предоставлены и Финляндии. Болгария вообще не несла перед Советским Союзом никаких репарационных обязательств. Не взимались репарации и с Австрии. Идя навстречу немецкому народу, СССР добровольно отказался от большей части репараций Германии: из 600 предприятий, подлежащих демонтажу и отправлению в Советский Союз, 200 были переданы местным органам власти (см.: Орлов А. Факты против мифов... С. 164).

Важнейшей формой выполнения Советским Союзом своего интернационального долга была всесторонняя помощь в формировании, оснащении боевой техникой и вооружением и обучении иностранных частей и соединений на советской территории, что осуществлялось на основе межправительственных соглашений или по просьбе патриотических организаций тех или иных стран. Всего с помощью Советского Союза (на его территории и на территории освобождаемых стран) за годы войны было сформировано и обучено 29 иностранных дивизий, 31 бригада и большое количество других подразделений и частей. На вооружение молодых народных армий Советским Союзом было передано 960 тыс. винтовок, карабинов и автоматов, 40 627 пулемётов, 16 502 орудия и миномёта, 1 124 танка и САУ, 2 346 самолётов и много другой военной техники. Для обучения воинов-иностранцев было создано 9 военных училищ, 19 офицерских школ, курсов и учебных центров (см.: там же. С. 165).

Немаловажное значение имела и экономическая помощь Советского Союза странам Центральной и Юго-Восточной Европы. В 1944 году у СССР не было излишков продовольствия, но, исходя из принципов интернациональной солидарности с народами, борющимися за своё освобождение, он пришёл на помощь народам, нуждающимся в продуктах питания. Для Польши было выделено 25 тыс. т муки, для первых словацких районов, вызволенных из фашистской неволи, — 500 т муки, а для Белграда и других югославских городов — 53 тыс. т. Румынии СССР предоставил 300 тыс. т зерна, также передал безвозмездно 23 торговых судна, 115 паровозов, 23 тыс. железнодорожных вагонов, 2 000 автомобилей, 2 000 тракторов. В Венгрии советские воины восстановили 65% железных дорог страны. В Австрии инженерные части в советской зоне оккупации восстановили 1 719 км железнодорожных путей, 2 моста через Дунай, 45 железнодорожных мостов, 27 депо, помогли отремонтировать около 10 тыс. товарных вагонов, 30% портовых кранов, более 300 локомотивов. В Норвегии руками советских солдат были восстановлены в Киркенесе и других городах портовые сооружения, водопровод, телефонная связь (см.: там же. С. 165—166; Великая Отечественная война. Вопросы и ответы. — М., 1985. С. 285).

А как решали подобные проблемы наши союзники по антигитлеровской коалиции? Их политика диктовалась тремя соображениями. Во-первых, они всё ещё не теряли надежд повлиять на ход исторического развития в странах Восточной Европы. Во-вторых, Вашингтон и Лондон последовательно отстаивали интересы своих монополий, стремясь подорвать позиции их конкурентов в Европе. В-третьих, эти действия были направлены на сохранение и скорейшее восстановление германского военного потенциала.

Игнорируя подлинные нужды и чаяния народов, западные державы в вопросе о репарациях видели возможность «поставить свою ногу в дверь, ведущую в Восточную Европу», как выразился секретарь американской делегации на Парижской конференции Дж.Кэмпбелл. С этой целью, в частности, было выдвинуто предложение взимать платежи в долларах и фунтах стерлингов. По условиям соглашений о перемирии с СССР такая оплата предусматривалась поставками товаров, что облегчало её бремя для народов побеждённых государств и стимулировало развитие их экономики. Принятие предложения Запада означало, что этим странам, у которых, понятно, не было запасов твёрдой валюты, поневоле пришлось бы идти на поклон к США и Англии и уступить зарубежному капиталу ключевые позиции в своей экономике.

При обсуждении вопроса об экономических отношениях в Европе Вашингтон пытался протащить принцип «равных возможностей», предоставлявший заокеанским монополиям свободу рук на Европейском континенте и призванный обеспечить им доминирующее положение. Уже тогда советский представитель убедительно разоблачил экспансионистские замыслы США: «Поставьте рядом с одной стороны обессиленную войной Румынию или разорённую немецкими и итальянскими фашистами Югославию и с другой — Соединённые Штаты Америки, богатства которых во время войны колоссально возросли, и вам будет ясно, что на практике означает осуществление принципа „равных возможностей“» (см.: Орлов А. Факты против мифов... С. 167). Попытки западных держав навязать свой диктат народам побеждённых государств закончились провалом.

В конечном итоге США и их западным союзникам пришлось отказаться от большинства своих притязаний.

Истинное лицо «освободителей» из США и Англии проявилось при решении вопроса о компенсации ущерба, нанесённого иностранной собственности на территории побеждённых стран. Всячески препятствуя справедливому возмещению Советскому Союзу понесённых им потерь, под предлогом «заботы» о европейских народах западные державы настаивали на полном удовлетворении своих претензий. И здесь СССР сумел добиться снижения размеров компенсации до двух третей общей суммы. Это существенно облегчило послевоенное экономическое развитие Болгарии, Венгрии, Италии, Румынии и Финляндии.

Западная пропаганда всячески искажает поведение советских солдат и офицеров в годы войны за рубежами Родины, особенно на территории Германии и союзных ей стран. Злостные клеветники утверждают, будто советские военнослужащие, вступив на территорию Германии, руководствовались лишь чувством мести. В злобном антисоветском духе написана, например, книга американского журналиста К.Райана «Последняя битва» (см.: Ryan G. The Last Battle. — London, 1966). Пытаясь очернить советских людей, автор пишет о том, будто вторые эшелоны советских войск бесчинствовали в Берлине и город долгое время находился в хаотическом состоянии. Некто Э.Зимке в книге «Битва за Берлин» пишет, что советские воины вели «безжалостные обстрелы улиц Берлина», отплачивая за Ленинград, Сталинград и другие советские города, разрушенные немецко-фашистскими захватчиками. Прослеживается явная попытка показать, что советские солдаты якобы не лучше немецко-фашистских захватчиков, в какой-то степени оправдать преступления фашизма.

Подобная клевета повторяется во многих книгах, выпущенных в ФРГ: сборник «Беженцы и изгнание: показания офицеров», составленный Р.Мюльфенцлем; «Восточная Пруссия, Западная Пруссия, Померания, Силезия, Судеты в 1944—1945: фотодокументы об изгнании и бегстве из восточных областей Германии» В.Арндта; «Данцингская бухта в 1945 году: документация катастрофы» Э.Кизера; «Борьба за Силезию в 1944—1945 годах» Х.Альфена и других.

Исказители исторических событий не только извращают освободительную миссию Советской Армии, но и противопоставляют ей действия Вооружённых Сил США на территории европейских стран, находившихся под оккупацией фашистско-милитаристских захватчиков. В их трактовке войска западных союзников якобы не мешали свободному, независимому развитию освобождённых народов, содействовали осуществлению их заветных чаяний. «Англо-американские войска, — утверждается в книге «Пепел победы: вторая мировая война и её последствия» американского историка К.Хоува, — принесла в Западную Европу освобождение, независимость и лучший уровень жизни. Красная Армия принесла в Восточную Европу оккупацию, коммунизм и более низкий уровень жизни», а в Германию ещё и «месть немецкому народу за те зверства, которые совершали фашисты на оккупированной территории Советского Союза» (см.: Егорычев В.Е. На крутых поворотах истории, или Historia est magistra vitae! — Лида, 2003. С. 261—262).

Да, у советских солдат были основания для ненависти и мщения фашистам. Однако они, в абсолютном своём большинстве, воспитанные в духе пролетарского интернационализма, оказались выше жажды мести за кровь и страдания своего народа. Вот что писал о своих переживаниях в связи с вступлением на вражескую территорию Маршал Советского Союза Г.К. Жуков: «Честно говоря, я был полон решимости воздать сполна всем фашистам за их жестокость. Но когда, разгромив врага, наши войска вступили в пределы Германии, мы сдержали свой гнев. Наши идеологические убеждения и интернациональные чувства не позволили нам отдаться слепой мести» (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 3-х тт. Т. 3 / 6-е изд. — М., 1985. С. 327).

Советский воин на территории освобождённых стран Европы, в том числе и Германии, действовал не как мститель, а как воин-освободитель. Целью Советской Армии, нашего народа, Советского правительства было уничтожить фашизм, принёсший столько страданий и горя всему человечеству, избавить немцев от гитлеровской тирании. На всех конференциях великих держав антигитлеровской коалиции Советский Союз отвергал предложения представителей США и Англии о расчленении Германии на несколько государств, неизменно выступал за сохранение Германии как единого демократического государства, требуя ликвидации немецкого милитаризма и фашизма и наказания военных преступников.

12 сентября 1944 года в Лондоне Европейская консультативная комиссия союзных держав антигитлеровской коалиции подписала протокол об оккупационных зонах в Германии. Вступив в пределы гитлеровской Германии, Советская Армия стремилась быстрее завершить разгром гитлеризма и оказать всемерную помощь немецкому народу в избавлении от фашистского ига, в построении новой жизни. Тому масса свидетельств. Так, сразу после объявления капитуляции Берлина 2 мая 1945 года в городе были установлены многочисленные полевые кухни Советской Армии для питания немецких детей, женщин, стариков и сдававшихся в плен солдат.

29 апреля 1945 года в Берлине во время боя на одной из улиц советские воины заметили возле убитой женщины девочку лет четырёх. Старший сержант Трифон Андреевич Лукьянович, рискуя жизнью, добрался до ребёнка, возвращаясь, был тяжело ранен, но успел передать девочку в руки своих товарищей. Старший сержант Лукьянович скончался в госпитале от тяжёлого ранения. Ныне там, где совершил свой подвиг отважный воин, мемориальная доска. На ней надпись: «Трифон Андреевич Лукьянович, старший сержант Советской Армии, спас на этом месте немецкого ребёнка от пуль СС». До Великой Отечественной войны Т.А.Лукьянович работал слесарем на заводе имени В.И.Ленина в Минске.

Комендантом рейхстага перед началом его штурма 30 апреля 1945 года был назначен полковник Ф.М.Зинченко. За полчаса до боя он узнал о гибели своего последнего брата. Двое других погибли под Москвой и Сталинградом. Все его шесть сестёр остались вдовами. Но, выполняя свой долг, комендант первым делом позаботился о местном населении. Штурм рейхстага ещё продолжался, а полковые повара уже раздавали пищу изголодавшимся немцам. Из ресурсов советских войск для нужд местного населения в кратчайшие сроки было выделено: 105 тыс. т зерна, 18 тыс. т мясопродуктов, 4 500 т жиров, 6 тыс. т сахара, 50 тыс. т картофеля и других продуктов. Городскому самоуправлению было передано 5 тыс. дойных коров для обеспечения детей молоком, 1000 грузовых и 100 легковых машин, 1000 т горюче-смазочных материалов для налаживания внутригородских перевозок.

Аналогичная картина наблюдалась всюду в Германии, куда вступила Советская Армия. При поддержке советской военной администрации и благодаря самоотверженной работе местных демократических органов самоуправления к концу июня в Берлине шли занятия в 580 школах, где обучались 233 тыс. учащихся. Приступили к работе 88 детских домов и 120 кинотеатров. Были открыты театры, рестораны, кафе (см.: Орлов А. Факты против мифов... С. 173).

Советские военные власти ещё в дни ожесточённых боёв взяли под охрану выдающиеся памятники архитектуры и искусства, сохранили для человечества знаменитую Дрезденскую галерею, богатейшие книжные фонды Берлина, Потсдама и других городов.

Высокое уважение снискала армия первого социалистического государства среди народов Азии в ходе компании на Дальнем Востоке.

Миллионы людей в разных странах мира свято чтут память о воинах страны Советов, погибших в борьбе с фашизмом при исполнении освободительной миссии в Европе. Даже представители Госдепа США в меморандуме президенту Трумэну от 2 июня 1945 года констатировали: «Большинство европейцев рассматривают Красную Армию, как свою освободительницу… Красная Армия внесла основной вклад в разгром держав „оси”» (Правда, 4 мая 1980 г.).

Тщетными и бессмысленными выглядят потуги фальсификаторов истории бросить тень на великую освободительную миссию Вооружённых Сил СССР.

История — арена острой идейной борьбы, но у нас ещё далеко не все в полной мере осознают это. К сожалению, историю изображают толкователи её, а не конкретные исполнители. «Победивший мечом был побеждён пороками», — провозгласил Сенека на заре становления христианства. Наше время подтверждает значимость этой истины.
Версия для печати