Ю.В.Емельянов. И.В.Сталин и марксистско-ленинский анализ истории.

Как изучать прошлое и настоящее

Атакуя теорию и практику коммунизма, буржуазные средства массовой информации прилагают особые старания для дискредитации советской истории, связанной с деятельностью И.В.Сталина. Антисталинская кампания, развязанная в конце 1980-х годов, переросла в мощное наступление против социалистического строя и увенчалась реставрацией капиталистических отношений и разрушением СССР. В основу этой кампании легли положения доклада Н.С.Хрущёва на закрытом заседании ХХ съезда КПСС. В этом докладе, содержавшем множество фактических ошибок (американский исследователь Гровер Ферр насчитал более 60 таковых) и грубых искажений исторической правды Хрущёв изобразил Сталина, как патологического властолюбца, глубоко чуждого идеям и принципам марксизма-ленинизма. Отказ от марксизма-ленинизма не помешал антисоветчикам повторять многие положения из доклада Хрущёва, время от времени возобновляя кампанию по «десталинизации».

Однако, защищая Сталина от несправедливых нападок, некоторые люди, считающие себя «патриотами России» не видят различия между ним и такими «державниками», как С.Ю.Витте и П.А.Столыпин. Другие же, приводя свидетельства о роли Сталина в становлении и развитии социалистического строя, лишь отдают должное его уму и таланту.

При этом забывают указать, что основным оружием Сталина была марксистская теория диалектического материализма, а главной причиной его достижений было блестящее овладение им этой теорией. Об этом справедливо сказано в недавно опубликованной книге В.В.Суходеева «И.В.Сталин: истый марксист-ленинец».

Становление Сталина как марксиста-ленинца

Ещё в своей ранней работе «Коротко о партийных разногласиях» Сталин писал о невозможности рабочего движения добиться побед без теории. «Что такое рабочее движение без социализма?» — задавал Сталин вопрос, отвечая на него так: «Корабль без компаса, который и так пристанет к другому берегу, но, будь у него компас, он достиг бы берега гораздо скорее и встретил бы меньше опасностей» (Сталин И.В. Соч. Т. 1. — М., 1946. С. 102—103).

Помимо тщательного изучения марксистской теории Сталин приобрёл немалый опыт применения этой теории на практике. В отличие от своих будущих оппонентов (Л.Д.Троцкого, Г.Е.Зиновьева, Л.Б.Каменева, Н.И.Бухарина), которые провели большую часть дореволюционного времени в заграничной эмиграции, Сталин постоянно работал в России в условиях царского подполья, лишь иногда выезжая за рубеж, главным образом для участия в партийных съездах или совещаниях.

Сталин был убеждён в том, что марксистская теория не должна была оставаться «вещью в себе». Он, используя уже приводившееся сравнение, так определял место теоретических знаний в общественных процессах: «Что такое научный социализм без рабочего движения? — Компас, который, будучи оставлен без применения, может лишь заржаветь, и тогда пришлось бы его выбросить за борт» (Сталин И.В. Соч. Т. 1. — М., 1946. С. 102). Лишь в соединении стихийного протеста с теорией он видел возможность создания упорядоченного и целеустремленного движения: «Соедините то и другое вместе, и вы получите прекрасный корабль, который прямо понесётся к другому берегу и невредимым достигнет пристани. Соедините рабочее движение с социализмом, и вы получите социал-демократическое движение, которое прямым путем устремится к „обетованной земле”» (Сталин И.В. Соч. Т. 1. — М., 1946. С. 103).

Постоянно применяя марксистский анализ к опыту рабочего движения, выделяя отдельные стадии его развития, сравнивая их по наиболее существенным признакам и обращая внимание на происходившие качественные изменения в классовой борьбе, Сталин, как и другие большевики, учился прогнозировать будущее развитие революционного процесса в России и намечать будущие действия даже местных организаций партии. Так, в своей работе «Надо бойкотировать совещание!», написанной в 1907 году в бакинском подполье, Сталин обосновывал свои политические предложения на основе краткого анализа «истории экономической борьбы бакинских рабочих», выделив «два периода» этой борьбы (см.: Сталин И.В. Соч. Т. 2. — М., 1946. С. 83—86).

Вновь обратившись к истории борьбы бакинского пролетариата в статье «Совещание и рабочие» (июль 1908 г.), Сталин утверждал, что с 1907 года «открывается новая полоса в бакинском рабочем движении» (Сталин И.В. Соч. Т. 2. — М., 1946. С. 139). Он писал: «Целесообразной формой отступления, соответствующей моменту, должна быть признана лишь забастовка по фирмам» (Сталин И.В. Соч. Т. 2. — М., 1946. С. 144). В конце 1908 года Сталин указал, что прежние условия, которые позволяли лишь организацию «забастовок по фирмам» изменились, и надо переходить к организации «общей забастовки» (см.: Сталин И.В. Соч. Т. 2. — М., 1946. С. 172—173). В статье «О декабрьской забастовке и декабрьском договоре», написанной в декабре 1909 года, Сталин обратился к событиям в рабочем движении в Баку пятилетней давности для того, чтобы извлечь из них исторические уроки для текущей борьбы бакинского пролетариата.

Глубокий анализ далёкого прошлого и сравнительно недавно прошедших событий позволял Сталину делать верные прогнозы. Можно сравнить прогностическую способность марксиста-ленинца Сталина и венценосного властителя России, имевшего в своём распоряжении все источники информации царского режима. 8 января 1905 года Николай II записал в своём дневнике: «Ясный морозный день. Было много дела и докладов. Завтракал Фредерикс (министр царского двора. — Ю.Е.). Долго гулял. Со вчерашнего дня в Петербурге забастовали все заводы и фабрики. Из окрестностей вызваны войска для усиления гарнизона. Рабочие до сих пор вели себя спокойно. Количество их определяется в 120 000 ч. Во главе рабочего союза какой-то священник — социалист Гапон. Мирский приезжал вечером для доклада о принятых мерах». Из этих слов ясно, что, хотя забастовки в Петербурге вызывали у царя известное беспокойство, за несколько часов до «Кровавого воскресенья» он и не подозревал о глубине и размахе революционных настроений рабочих России.

Вряд ли самодержец знал, что в этот же день 8 января 1905 года нелегальная Авлабарская типография опубликовала прокламацию, в которой говорилось: «...Возмущённые народные массы готовятся к революции, а не к примирению с царём... Русская революция неизбежна. Она так же неизбежна, как неизбежен восход солнца! Можете ли остановить восходящее солнце?» (Сталин И.В. Соч. Т. 2. — М., 1946. С. 78). Эту прокламацию написал Иосиф Джугашвили за пару дней до начала Первой русской революции.

После начала Февральской революции Сталин в своих статьях обращал внимание на особенность исторического периода, переживаемого страной, и быстрые изменения, совершающиеся в ходе революции. В статье «Отставшие от революции» (Правда, 4 мая 1917 г.) он указывал: «...Кто старается остановиться во время революции, тот неминуемо отстанет, а кто отстал, тому нет пощады: революция толкнёт его в лагерь контрреволюции» (Сталин И.В. Соч. Т. 3. — М., 1946. С. 63). 13 июня в статье, опубликованной в «Правде» он писал: «Развитие нашей революции вступило в полосу кризиса... Одно из двух: Либо вперёд против буржуазии за переход власти в руки трудящихся, за ликвидацию войны и разрухи, за организацию производства и распределения; Либо назад за буржуазию, за наступление и оттягивание войны, против решительных мер для устранения разрухи, за анархию в производстве, за открыто контрреволюционную политику» (Сталин И.В. Соч. Т. 3. — М., 1946. С. 87).

Объясняя политику партии в ходе бурных событий 3—4 июля 1917 года на экстренной конференции Петроградской организации РСДРП (большевиков), Сталин ссылался на исторический опыт партии. Он говорил: «Напомню вам аналогичные случаи из истории нашего рабочего движения. 9 января 1905 г., когда Гапон вёл массы к царю, партия не отказалась идти с массой, хотя знала, что идут чёрт знает куда. Теперь, когда движение шло не под лозунгами Гапона, а под нашими лозунгами, мы тем более не могли уйти от движения. Мы должны были вмешаться, как регулятор, как партия сдерживающая, чтобы охранить движение от возможных осложнений» (Сталин И.В. Соч. Т. 3. — М., 1946. С. 109).

В этом выступлении Сталин показывал динамику революционного процесса 1917 года, обращая внимание на быстро сменявшие друг друга периоды. Говоря о свержении самодержавия, Сталин заявлял: «В результате первого кризиса власть помещичья уступила место власти буржуазии, поддержанной Советами, „представляющими” интересы пролетариата и мелкой буржуазии» (Сталин И.В. Соч. Т. 3. — М., 1946. С. 115). Давая оценку итогам апрельских событий 1917 г., Сталин сказал: «Второй кризис разрешился в „пользу” Советов, путём вступления в буржуазное правительство „социалистов” от Советов. При третьем (июльском. — Ю.Е.) кризисе, — подчёркивал Сталин, — солдаты и рабочие открыто поставили вопрос о взятии власти трудящимися — мелкобуржуазной и пролетарской демократией, с устранением из правительства всех капиталистических элементов» (там же).

Позже, руководя проведением в подполье VI съезда большевистской партии, Сталин на основе анализа истории развития революции в России, сделал оправдавшийся прогноз: «Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму» (Сталин И.В. Соч. Т. 3. — М., 1946. С. 186).

Сталинский анализ истории и уроков Гражданской войны

Сталин подвергал историческому анализу и ход Гражданской войны. Выступая с докладом на торжественном заседании Бакинского Совета 6 ноября 1920 года по случаю третьей годовщины Октябрьской революции, Сталин выделил три периода Гражданской войны. По его словам, первый период начался «со дня установления Советской власти в России» и продолжался «до разгрома германского империализма. В этот период империалисты Запада, обе коалиции — английская и германская, вцепившись друг в друга, не замечали Советской России, им было, так сказать, не до неё. Второй период — период от разгрома германского империализма и начала германской революции до момента широкого наступления Деникина на Россию, когда он стоял у ворот Тулы. Этот период отличается с точки зрения международного положения России тем, что Антанта — англо-франко-американская коалиция, — разгромив Германию, направила все свои свободные силы против Советской России. Это тот период, когда нам угрожали — оказавшимся впоследствии мифическим — союзом 14 государств. Третий период — это тот, который мы теперь переживаем, когда нас не только замечают, как социалистическую державу, не только признают фактически, но и побаиваются» (Сталин И.В. Соч. Т. 4. — М., 1947. С. 382—383).

Сталин не ограничился периодизацией Гражданской войны, но постарался осмыслить её уроки для дальнейшей политической деятельности Коммунистической партии. В своей статье «К вопросу о стратегии и тактике русских коммунистов» он отмечал, что «бывают моменты, когда тактические успехи облегчают проведение тактических задач» (Сталин И.В. Соч. Т. 5. — М., 1947. С. 166). Сталин пояснял это положение примером ситуации на деникинском фронте в конце 1919 года, «когда успехи нашей кавалерии под Воронежем и пехоты под Орлом создали обстановку, благоприятную для удара на Ростовым» (там же). Вместе с тем порой происходит по-иному. Блестящие тактические успехи могут приводить и к гибельным конечным результатам. Сталин указывает на увлечение А.И.Деникиным прорывом к Москве в конце 1919 года и попытку Красной Армии решить «непосильную задачу прорыва в Европу через Варшаву» (там же. С. 167).

Останавливаясь же на «формах организации», Сталин замечал: «Задача военного искусства состоит в том, чтобы обеспечить за собой все роды войск, довести их до совершенства и умело сочетать их действия. То же самое можно сказать о формах организации в политической области. Здесь, так же как и в военной области, формы организации приспособляются к формам борьбы» (Сталин И.В. Соч. Т. 5. — М., 1947. С. 170). Говоря о значении лозунгов и директив, Сталин писал: «Удачно формулированные решения, отражающие цели войны или отдельного сражения, популярные в войсках, имеют иногда решающее значение на фронте, как средство вдохновить армию к действию, поддержать дух и пр. Соответствующие приказы, лозунги или воззвания к войскам имеют для всего хода войны столь же важное значение, как первоклассная тяжёлая артиллерия или первоклассные быстроходные танки. Ещё большее значение имеют лозунги в политической области, где приходится иметь дело с десятками и сотнями миллионов населения с их разнообразными требованиями и потребностями» (там же. С. 171).

На основе опыта политической работы и Гражданской войны, Сталин сумел выработать ряд положений о политической стратегии и тактике, которые затем вошли в его работу «Об основах ленинизма»: сосредоточение главных сил в решающий момент на наиболее уязвимом для противника пункте; выбор момента решающего удара; неуклонное проведение уже принятого курса через все и всякие затруднения; маневрирование резервами, рассчитанное на правильное отступление, когда враг силён, когда отступление неизбежно; выдвижение на первый план тех именно форм борьбы и организации, которые более всего соответствуют конкретной обстановке; нахождение в каждый данный момент того особого звена в цепи процессов, ухватившись за которое можно будет удержать всю цепь и подготовить условия для достижения стратегического успеха (см.: Сталин И.В. Соч. Т. 6. — М., 1947. С. 157—165).

Исторически обоснованный план строительства социализма

После смерти Ленина Сталин обобщил основные положения ленинизма в своих лекциях, прочитанных им в Свердловском университете. Лекции открывались главой «Исторические корни ленинизма». На основе исторического анализа всемирного общественного развития Сталин сделал вывод о том, что «Россия должна была стать узловым пунктом противоречий империализма», а «центр революционного движения должен был переместиться в Россию» (Сталин И.В. Соч. Т. 6. — М., 1947. С. 76, 79). Сталин доказывал, что ленинизм, его основные положения по коренным вопросам общественного развития возникли благодаря историческим условиям. На основе положений этой работы он вскоре сделал вывод о возможности построения социализма в «одной, отдельно взятой стране» — в СССР.

В этих лекциях, которые затем легли в основу книги Сталина «Вопросы ленинизма», содержится объяснение, почему социалистическая революция, вопреки прежним представлениям марксистов, произошла в России. Одновременно он раскрывал место ленинизма в научной коммунистической теории.

Прежде всего, Сталин выступил против противопоставления России остальному миру, доказывая, что в эпоху империализма «отдельные страны и отдельные национальные хозяйства перестали быть самодовлеющими единицами, превратились в звенья единой цепи, называемой мировым хозяйством» (там же. С. 95). Сталин утверждал: «Фронт капитала прорвётся там, где цепь империализма слабее, ибо пролетарская революция есть результат разрыва цепи мирового империалистического фронта в наиболее слабом её месте, причём может оказаться, что страна, начавшая революцию, страна, прорвавшая фронт капитала, является менее развитой в капиталистическом отношении, чем другие, более развитые, страны, оставшиеся, однако, в рамках капитализма. В 1917 году цепь империалистического мирового фронта оказалась слабее в России, чем в других странах. Там она и прорвалась, дав выход пролетарской революции» (там же. С. 97). Так Сталин объяснил то, что ставило в тупик некоторых марксистов в мире: почему Россия, отстававшая от других стран Запада по уровню развития, стала родиной первой пролетарской революции, предсказанной К.Марксом и Ф.Энгельсом.

Одновременно Сталин указывал на то, что слабость России как звена мирового империализма объяснялась также мощью антикапиталистических сил в нашей стране — революционного пролетариата и союзного ему многомиллионного крестьянства. При этом он резко осуждал теорию «перманентной революции» Троцкого — Парвуса.

На основе положений этой работы Сталин вскоре сделал вывод о возможности построения социализма в «одной, отдельно взятой стране» — в СССР. Это теоретическое положение не было взято с потолка, а стало результатом внимательного и глубокого изучения возможностей Советской страны.

Став в апреле 1922 года генеральным секретарем ЦК, на этом посту Сталин, по словам назначенного в его аппарат Л.М.Кагановича, собирал отчёты руководителей обкомов и губкомов и тщательно анализировал их. Такой анализ позволял ему иметь всестороннюю и полную информацию о положении дел в стране. Однако он не ограничивался сведениями по официальным каналам. Сталин учредил службу так называемых «информаторов», которые должны были секретно сообщать объективные сведения о положении в различных областях жизни Советской страны. Среди «информаторов» ЦК Л.М.Каганович назвал ряд писателей, а также лиц, впоследствии занявших посты секретарей райкомов партии, ректоров учебных институтов.

Такие отчёты, поступавшие к нему каждый месяц, позволяли Сталину увидеть динамику развития страны по множеству направлений. На этой основе он мог выделить движущие силы происходящих процессов, определять смену одного этапа развития другим, появления новых тенденций, которые могут стать ведущими на следующем этапе и на основе этого вырабатывать политику Советского Союза. Неверию ряда руководителей в силы Советской страны (прежде всего, Троцкий, Зиновьев, Каменев) и их пассивному ожиданию мировой революции Сталин противопоставил выводы, основанные на научном анализе огромной информации о возможностях страны для её дальнейшего развития.

Не отделяя развитие СССР от процессов, происходящих во всём мире, Сталин постоянно изучал всю доступную информацию о положении в мире, включая разведданные из-за рубежа. На этой основе он делал обоснованные прогнозы дальнейшего развития международных событий. Так, в Отчётном докладе на XVI съезде партии (июнь-июль 1930 г.) Сталин обратил особое внимание на мировой экономический кризис, разразившийся в октябре 1929 года. В то время многие политики и экономисты различных стран утверждали, что речь идёт о временном спаде, который завершится к концу 1930 года. Но последующие события показали, что Сталин оказался прав, когда подчёркивал, что «нынешний кризис нельзя рассматривать, как простое повторение старых кризисов», что «нынешний кризис является самым серьёзным и самым глубоким кризисом из всех существовавших до сих пор мировых экономических кризисов» (Сталин И.В. Соч. Т. 12. — М., 1949. С. 247).

Сталин оказался также прав, предсказав, что «мировой экономический кризис будет перерастать в ряде стран в кризис политический. Это значит, во-первых, что буржуазия будет искать выхода из положения в дальнейшей фашизации в области внутренней политики» (Сталин И.В. Соч. Т. 12. — М., 1949. С. 254). Это было сказано почти за три года до прихода Гитлера к власти. Не ошибся Сталин, указав на то, что «во-вторых,.. буржуазия будет искать выхода в новой империалистической войне в области внешней политики» (там же). Этот прогноз был сделан за 9 лет до начала Второй мировой войны.

На основе анализа международной действительности Сталин в 1928 году пришел к выводу: «...Противоречие между капиталистическим миром и СССР ... не ослабевает, а усиливается. Нарастание этого противоречия не может не быть чревато опасностью военной интервенции... опасность новых империалистических войн и интервенций является основным вопросом современности» (Сталин И.В. Соч. Т. 11. — М., 1955. С. 200). Вместе с тем он ещё в 1921 году предлагал: «Использовать все и всякие противоречия и конфликты между окружающими нашу страну капиталистическими группами и правительствами в целях разложения империализма» (Сталин И.В. Соч. Т. 5. — М., 1947. С. 111). Этими принципами Сталин руководствовался перед войной и в ходе войны.

С одной стороны, Сталин реалистично оценивал трудности хозяйственного строительства, порождённые прошлым. В своём выступлении на Пленуме ЦК ВКП(б) 19 ноября 1928 года он говорил: «Технико-экономическая отсталость нашей страны не нами выдумана. Эта отсталость есть вековая отсталость, переданная нам в наследство всей историей нашей страны. Она, эта отсталость, чувствовалась как зло и раньше, в период дореволюционный, и после, в период революционный. Когда Пётр Великий, имея дело с более развитыми странами на Западе, лихорадочно строил заводы и фабрики для снабжения армии и усиления обороны страны, то это была своеобразная попытка выскочить из рамок отсталости» (Сталин И.В. Соч. Т. 11. — М., 1955. С. 248—249).

С другой стороны, Сталин указывал на то, что коммунисты должны сознавать свою ответственность за исторические судьбы страны: «Глупо было бы утешать себя тем, что так как отсталость нашей страны не нами придумана, а передана нам в наследство всей историей нашей страны, то мы не можем и не должны отвечать за неё. Раз мы пришли к власти и взяли на себя задачу преобразования страны на основе социализма, мы отвечаем и должны отвечать за всё, и за плохое и за хорошее. И именно потому, что мы отвечаем за всё, мы должны ликвидировать нашу технико-экономическую отсталость. Мы должны сделать это обязательно, если в самом деле хотим догнать и перегнать передовые капиталистические страны. А сделать это можем только мы, большевики. И именно для того, чтобы провести в жизнь эту задачу, мы должны систематически осуществлять быстрый темп развития нашей индустрии» (Сталин И.В. Соч. Т. 11. — М., 1955. С. 249).

На основе выявления отдельных периодов исторического развития и их осмысления вырастали поэтапные планы грядущего развития страны. Если сталинский анализ пройденного пути уподобить глубоким шахтам, то можно представить, что они использовались для запуска многолетних планов развития, которые как многоступенчатые ракеты устремлялись к дальним целям. Советский Союз, руководители которого постоянно проверяли свою текущую деятельность на основе марксистского анализа исторического развития общества, стал первой страной в мире, в которой начали разрабатывать планы развития хозяйства на многолетнюю перспективу.

В своём выступлении 4 февраля 1931 года Сталин опять говорил о необходимости решить проблему отставания: «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут» (Сталин И.В. Соч. Т. 13. — М., 1951. С. 39). Сталин оказался прав: если бы к лету 1941 года СССР не приблизился к уровню передовых стран в создании оборонной промышленности, вряд ли он бы устоял под натиском гитлеровской Германии.

Сталин восстанавливает связь исторических времен

Приближение войны делало необходимым принятие мер для всенародного отпора неминуемому агрессивному нападению извне. Поэтому одной из актуальных задач в предвоенные годы стала задача по идейному укреплению советского общества, осознанию советскими людьми своего места в историческом процессе, пониманию ими роли Советской страны в мире. Между тем в стране были распространены оценки, искажающие роль России и место русского народа в истории.

Значительная часть интеллигенции России издавна повторяла слова Петра Чаадаева, о том, что Россия — это страна «вне времени», что «весь мир перестраивался заново, у нас же ничего не создавалось: мы по-прежнему ютились в своих лачугах из брёвнышек и соломы».

Высмеивая эти сетования, М.Е.Салтыков-Щедрин в своих сатирических рассказах «Помпадуры и помпадурши» изобразил «сходбище» дворянской «семиозёрской молодёжи», участники которого сокрушались: «Везде была феодальная система — у нас её не было; везде были preux chevaliers (благородные рыцари) — у нас их не было; везде были крестовые походы — у нас их не было; везде были какие-нибудь хартии — у нас никаких не было».

Почти дословно использовав эти слова, Троцкий в своей статье, написанной им в Вене ещё до Октябрьской революции для газеты «Киевская мысль», отмечал: «В цехах, гильдиях, муниципалитетах, университетах с их собраниями, избраниями, процессиями, празднествами, диспутами сложились драгоценные навыки к самоуправлению, и там выросла человеческая личность — конечно, буржуазная, но личность, а не морда, на которой любой будочник мог горох молотить... Какое жалкое наше дворянство! Где его замки? Где его турниры? Любовь рыцарская? Тысячу лет жили в низеньком бревенчатом здании, где щели мхом законопачены, — ко двору ли тут мечтать о стрельчатых арках и готических вышках?».

О том, что эти взгляды Троцкого были устойчивыми свидетельствуют его строки из книги, написанной уже в 1930-х годах: «Скудность не только русского феодализма, но и всей истории наиболее удручающее своё выражение находила в отсутствии настоящих средневековых городов, как ремесленно-торговых центров». Троцкий утверждал, что Россия смогла создать «лишь поверхностные подражания более высоких западных образцов», а русская культура дала миру лишь «такие варварские понятия, как „царь”, „погром” и „кнут”».

Ориентиром для Троцкого служила не русская история. Он исходил из догмы, что наша страна должна выверять своё развитие по западным меркам. Поэтому в своём выступлении 1 августа 1927 года на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) Троцкий, говоря о современных событиях в СССР, прибег к надуманным аналогиям с событиями Великой французской революции. Обвиняя Сталина и других руководителей партии в «перерождении», Троцкий назвал их «термидорианцами», сказал: «французские якобинцы — тогдашние большевики». По сути, Троцкий видел в Октябрьской революции повторение Французской буржуазной революции.

Буржуазные политические партии и их лидеры постоянно служили Троцкому образцами, которые он навязывал Коммунистической партии. В том же 1927 году Троцкий расхваливал действия премьера буржуазной Франции Ж.Клемансо в годы Первой мировой войны и видел в них пример для подражания.

Искаженные представления о прошлом страны не позволяли Троцкому верно ориентироваться в настоящем и будущем. Механистически перенося события буржуазной революции во Франции на Россию, Троцкий в своей последней крупной книге «Преданная революция», написанной в 1936 году, обещал «бонапартистскую контрреволюцию» вследствие поражений Красной Армии в ходе неминуемой войны с капиталистическими странами. Не исключал Троцкий и восстания советской молодёжи против «сталинского режима». Все эти прогнозы оказались несостоятельными. Порочная ориентация Троцкого в прошлом порождала грубые ошибки в оценке будущего.

Верный марксистским представлениям о диалектическом развитии общества, Сталин рассматривал историю страны как единый процесс, который начался задолго до Октябрьской революции. Поэтому Сталин решительно отвергал пренебрежительное отношение к русскому историческому и культурному наследию. Обращаясь в письме к поэту Демьяну Бедному от 12 декабря 1930 года, Сталин писал: «Весь мир признаёт теперь, что центр революционного движения переместился из Западной Европы в Россию... Революционные рабочие всех стран единодушно рукоплещут советскому рабочему классу и, прежде всего, русскому рабочему классу, авангарду советских рабочих, как признанному своему вождю... А Вы? Вместо того, чтобы осмыслить этот величайший в истории революции процесс и подняться на высоту задач певца передового пролетариата, ушли куда-то в лощину и, запутавшись между скучнейшими цитатами из сочинений Карамзина и не менее скучными изречениями из „Домостроя”, стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения,.. что „лень” и стремление „сидеть на печке” является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и — русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими» (Сталин И.В. Соч. Т. 18. — М., 2006. С. 33—34).

Чтобы обосновать отказ от огульного осуждения российской истории и пренебрежительного отношения к российской культуре, Сталину в условиях прихода в Германии к власти Гитлера и нарастания военной угрозы пришлось пойти на острую критику одного из основоположников марксизма — Фридриха Энгельса. Объектом критики стала статья Энгельса «О внешней политике русского царизма», которую собирались опубликовать в журнале «Большевик» в августе 1934 года к 20-й годовщине начала Первой мировой войны. В своём Письме к членам Политбюро ЦК ВКП(б) от 19 июля 1934 года Сталин постарался показать, что статья Энгельса по сути подготовила идейную почву для поворота германской социал-демократии к поддержке кайзера Вильгельма II в годы Первой мировой войны. Сталин указывал на ошибочность утверждений Энгельса о том, что величие России — дело рук возглавлявшей её кучки авантюристов, что Россия является главным оплотом реакционных сил в Европе, что крушение России — это путь к освобождению Европы от капитализма. Сталин напомнил, что в своих письмах на имя Бебеля, писанных в 1891 году, Энгельс прямо говорил, что «победа Германии есть, стало быть, победа революции» и «если Россия начнёт войну, — вперёд на русских и их союзников, кто бы они ни были!». Сталин обращал внимание на то, что в изучении российской истории следует избавиться от тона политического памфлета (а именно так он охарактеризовал статью Энгельса) и перейти к объективному анализу прошлого, исходя из исторически условий того времени (см.: Сталин И.В. Соч. Т. 14. — М., 1997. С. 18—23).

Письмо Сталина означало решительный отказ от однозначно очернительского отношения к дореволюционному прошлому России.

Одновременно Сталин предпринял энергичные усилия для изменения освещения отечественной истории. Из школьных программ была изъята «Русская история в самом сжатом очерке» М.Н.Покровского, изображавшая прошлое нашей страны как период беспросветного мрака и дикости. По указаниям Сталина создавались новые школьные учебники истории СССР и новой истории. Эти учебники были внимательно разобраны И.В.Сталиным, А.А.Ждановым и С.М.Кировым в «Замечаниях по поводу конспекта учебника по истории СССР», написанных ими в начале августа 1934 года (см.: Сталин И.В. Соч. Т. 14. — М., 1997. С. 40—42).

Вскоре был нанесён удар по нигилистическому освещению русского прошлого в советской художественной литературе. 14 ноября 1936 года было принято специальное постановление ЦК ВКП(б) о пьесе «Богатыри» Демьяна Бедного, которая была поставлена на сцене Камерного театра (см.: Максименков Л.В. Сумбур вместо музыки. Сталинская культурная революция. 1936—1936. — М. 1997. С. 221). Поэта обвинили в клевете на русское прошлое, а через два года Д.Бедный был исключён из партии и Союза советских писателей.

В эти годы в советской художественной литературе появились романы, воспевавшие подвиги русского военно-морского флота (романы С.Н.Сергеева-Ценского, А.С.Новикова-Прибоя), славные деяния русских государей («Пётр I» А.Толстого, «Дмитрий Донской» С.Бородина). На экранах страны появились киноленты, посвящённые великим деятелям дореволюционной России: «Пётр Первый», «Александр Невский», «Минин и Пожарский», «Суворов».

Хотя ныне в нашей стране упорно распространяют легенду о том, что Сталин вспомнил о славных страницах дореволюционного прошлого России лишь, когда немецко-фашистские войска оказались под Москвой, это не соответствует действительности. Задолго до начала войны партия предприняла меры популяризации исторических знаний, которые способствовали укреплению патриотических взглядов населения СССР.

Идейно-теоретическое вооружение через изучение истории партии

Развертывающееся социалистическое строительство и усложнение международной обстановки требовали идейной мобилизации членов правящей Коммунистической партии страны. Между тем Сталин не раз с беспокойством констатировал низкий идейно-теоретический уровень рядовых коммунистов и даже партийных руководителей. Ещё в своей работе «Об основах ленинизма» Сталин, используя слова Ленина, осуждал «безголовое делячество» и «узколобый практицизм». Одновременно Сталин осуждал и увлечение оторванными от реальности чисто умозрительными «маниловскими» схемами (см.: Сталин И.В. Соч. Т. 6. — М., 1947. С. 188).

В соответствии с диалектикой общественного развития склонность многих партийных руководителей игнорировать теорию усиливалась по мере успехов социализма. Негативные последствия упоений успехами проявились ещё в период Гражданской войны в неверной политике по отношению к среднему крестьянству, в ходе советско-польской войны и затем в попытках законсервировать методы «военного коммунизма». Той же причиной объяснялись ошибки части партийных руководителей во время проведения коллективизации, которые Сталин назвал «головокружением от успехов».

В своем докладе на XVII съезде ВКП(б) Сталин отметил «не очень высокий теоретический уровень большинства членов нашей партии, слабую идеологическую работу партийных органов, загруженность наших партийных работников чисто практической работой, отнимающую у них возможность пополнить свой теоретический багаж...» (Сталин И.В. Соч. Т. 13. — М., 1951. С. 349). Этим он объяснил, «откуда берётся та путаница по ряду вопросов ленинизма в головах отдельных членов партии, которая нередко проникает в нашу печать и которая облегчает дело оживления остатков идеологии разбитых антиленинских групп» (Сталин И.В. Соч. Т. 13. — М., 1951. С. 349—350).

Невнимание к теоретическому «компасу» возростало по мере новых успехов социализма. В выступлениях на Пленуме ЦК партии 3 и 5 марта 1937 года Сталин поставил вопрос резче, заявив: «Я не знаю, многие ли члены ЦК усвоили марксизм? Многие ли секретари обкомов, крайкомов усвоили марксизм?» (Сталин И.В. Соч. Т. 14. — М., 1997. С. 170). И ещё: «Я думаю, что если бы мы смогли, если бы мы сумели наши партийные кадры снизу доверху подготовить идеологически и закалить их политически таким образом, чтобы они могли свободно ориентироваться во внутренней и международной обстановке, если бы мы сумели сделать их вполне зрелыми ленинцами, марксистами, способными решать без серьёзных ошибок вопросы руководства страной, то мы разрешили бы этим девять десятых всех наших задач» (Сталин И.В. Соч. Т. 14. — М., 1997. С. 170). Чтобы повысить идейно-теоретический уровень руководящих работников партии всех уровней снизу доверху, Сталин выдвинул широкую программу их обучения.

Одновременно он решил подготовить главную работу для массовой идейно-теоретической учёбы коммунистов. Такой книгой стала выпущенная в свет осенью 1938 года «История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс», тщательно отредактированная Сталиным. Раздел «О диалектическом и историческом материализме» в 4-й главе книги был написан Сталиным полностью. Им же были сформулированы и многие другие положения работы.

Впоследствии отмечали упрощенность отдельных положений книги. Для этой критики были известные основания. Слишком жёсткие формулировки «Краткого курса» не позволяли достаточно верно оценить сложность происходивших общественных процессов. Многие события и деятели советского и досоветского прошлого получили упрощённые и однозначные оценки. Факты о нарушениях законности в советское время были скрыты. Ничего не говорилось и об ответственности тех или иных партийных руководителей за эти преступления. Умолчание относительно многих событий прошлого позволило в последующем врагам Советской страны и Коммунистической партии выдвинуть заведомо ложные интерпретации всей советской истории.

В значительной степени стиль и содержание «Краткого курса» объяснялись необходимостью дать чёткие пропагандистские объяснения истории партии в тогдашней острой внутриполитической и международной обстановке. «Краткий курс» стал основным пособием в политической учёбе членов партии и других советских людей как перед войной, так и во время войны, а также после войны.

Выводы из истории ВКП(б), изложенной в «Кратком курсе», а также специальный раздел о диалектическом и историческом материализме служили идейно-политическому воспитанию членов партии и всех советских людей в духе марксизма-ленинизма, учили их марксистской теории и методу. Тогдашняя 20-летняя советская история была разделена в «Кратком курсе» на шесть периодов: 1) подготовка и проведение Октябрьской социалистической революции (апрель 1917 г. — 1918 г.); 2) период Гражданской войны (1918—1920 гг.), с подразделением его на отдельные этапы борьбы против «трех походов Антанты»; 3) период восстановления народного хозяйства (1921—1925 гг.); 4) развёртывание борьбы за индустриализацию (1926—1929 гг.); 5) коллективизация сельского хозяйства и реконструкция всех отраслей народного хозяйства (1930—1934 гг.); 6) завершение строительства социалистического общества и проведение новой Конституции СССР (1935—1937 гг.).

Хотя эту периодизацию нельзя признать безупречной, она позволяла выделить основные этапы советской истории, увидеть логику перерастания одного этапа развития в другой, оценить адекватность деятельности партии на каждом историческом этапе.

«Краткий курс» показывал закономерность успехов партии в проведении своей политики на основе реальных оценок прошлого опыта и текущего момента, по мере разработки партией реалистичных программ на будущее. В то же время Сталин не исключал возможности серьёзного политического поражения Коммунистической партии, если она утратит связь с трудящимися массами. Последняя страница «Краткого курса» представляла собой развёрнутую цитату из Заключительного слова Сталина на Пленуме ЦК ВКП(б) 5 марта 1937 года. Для того, чтобы подчеркнуть важность сохранения тесных связей с широкими массами народа, Сталин тогда прибег к древнегреческому мифу. Он сравнил партию с сыном богини земли Геей, непобедимым героем Антеем, который «каждый раз, когда ему в борьбе с противником приходилось туго, прикасался к земле, к своей матери, которая родила и вскормила его, и получал новую силу». Однако стоило Геркулесу оторвать Антея от земли, как он оказался бессильным. Сталин завершал рассказ словами: «...Большевики напоминают нам героя греческой мифологии Антея. Они, так же, как и Антей, сильны тем, что держат связь со своей матерью, с массами, которые породили, вскормили и воспитали их. И пока они держат связь со своей матерью, с народом, они имеют все шансы на то, чтобы остаться непобедимыми. В этом ключ непобедимости большевистского руководства» (Сталин И.В. Соч. Т. 14. — М., 1997. С. 184—185).

Сталин не сказал об ином исходе истории большевистской партии, в том случае, если большевики утратят связь «с широкими массами народа». Он ограничился сухой фразой в заключении книги: «Таковы основные уроки исторического пути, пройденного большевистской партией» (История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. — М., 1946. С. 346). Образно говоря, беспокоясь о том, что многие партийные руководители перестали следить за показаниями «компаса» (невнимание к теории), Сталин опасался и утраты их внимания к состоянию «судна» и членам его «команды» (отрыв от широких народных масс).

О том, что «Краткий курс» был предназначен не только узкой прослойке партийных руководителей, свидетельствовали его огромные тиражи, которые намного превосходили численность партийных кадровых работников и даже всех коммунистов страны. В своём докладе на XVIII съезде ВКП(б) А.А.Жданов сообщал: «„Краткий курс истории ВКП(б)” на русском языке разошёлся тиражом около 12 миллионов экземпляров, да и на других языках народов СССР около 2 миллионов экземпляров. „Краткий курс истории ВКП(б)” переведён на 28 иностранных языков и издан уже в числе свыше 673 тысяч экземпляров. Надо прямо сказать, что за время существования марксизма это первая марксистская книга, получившая столь широкое распространение».

В дальнейшем «Краткий курс» неоднократно переиздавался. Огромные тиражи новой книги означали, что она должна стать пособием для марксистско-ленинского воспитания значительной части советского народа.

Меры, предпринятые партией по инициативе Сталина, по углублению знаний об истории нашей Родины и партии, повышению идейно-теоретического уровня коммунистов и значительной части советских людей оправдались в ходе самого тяжёлого испытания в истории нашего народа — Великой Отечественной войны.