И.А.Гобозов. Постмодернизм как зеркало кризиса современного общества

Чтобы понять и оценить постмодернистскую философию, необходимо, прежде всего, хотя бы вкратце рассмотреть кризис современного общества, охвативший все его сферы.

Экономическую сфера. Мы живём в эпоху глобализации. Но следует подчеркнуть, что во все времена народы и государства сотрудничали между собой, обменивались материальными и духовными ценностями. Это сотрудничество особенно усилилось в эпоху капитализма, о чём писали К.Маркс и Ф.Энгельс ещё в XIX веке: «Буржуазия путём эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим. К великому огорчению реакционеров она вырвала из-под ног промышленности национальную почву. Исконные национальные отрасли промышленности уничтожены и продолжают уничтожаться с каждым днем. Их вытесняют новые отрасли промышленности, введение которых становится вопросом жизни для всех цивилизованных наций, — отрасли, перерабатывающие уже не местное сырьё, а сырьё, привозимое из самых отдалённых областей земного шара, и вырабатывающие фабричные продукты, потребляемые не только внутри данной страны, но и во всех частях света. Вместо старых потребностей, удовлетворявшихся отечественными продуктами, возникают новые, для удовлетворения которых требуются продукты самых отдалённых стран и самых различных климатов. На смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счёт продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовному производству. Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность становятся всё более и более невозможными, и из множества национальных и местных литератур образуется одна всемирная литература»» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 427—428).

С вступлением капитализма в стадию империализма ситуация меняется. В конце ХХ века, особенно после развала Советского Союза и образования монополярного мира интернационализация человечества приобретает черты империалистической глобализации. В отличие от интернационализации нынешняя глобализация или неолиберализм полностью игнорирует национальный суверенитет и национальные границы. Транснациональные корпорации, выступающие в роли авангарда неолиберализма, не признают никаких политических границ, никаких национальных традиций и культур. Но поскольку абсолютное большинство этих корпораций принадлежит Соединенным Штатам Америки, то вполне естественно считать, что глобализация превратилась в американизацию.

Нынешняя глобализация привела к финансовому и экономическому кризису. В состоянии полного банкрота оказались многие национальные экономики.

Социальная сфера. Во всем мире резко ухудшилось положение трудящихся масс, хотя очень много пишут о том, что якобы в развитых странах роль стабилизирующего фактора играет так называемый «средний класс». Причём главным критерием отнесения того или иного индивида к такому классу объявляется уровень доходов. Но этот показатель не может быть главным критерием по той простой причине, что он не учитывает сложившиеся стандарты жизни, традиции, обычаи, профессию и т. д. Поэтому нет никакого «среднего класса». Напротив, происходит не только относительное, но и абсолютное обнищание людей труда.

Современное общество не избавилось от тех негативных черт, о которых писал ещё К.Маркс. Я имею в виду социальное отчуждение и аномию. Люди всё больше и больше отчуждаются друг от друга. Индивидуализм и эгоизм, особенно среди молодёжи, нередко доминируют в социальных отношениях. Проституция, наркомания, СПИД и другие пороки овладели миллионами людей. Современная цивилизация никому не даёт уверенности в том, что человек будет себя чувствовать комфортно или, по крайней мере, более или менее удобно в кругу себе подобных. У людей всё чаще проявляется аномия, то есть безразличие, апатия, неуважение существующих ценностей и т. д.

К социальной сфере относятся и межнациональные отношения. Казалось бы, в современную эпоху, когда мировая цивилизация достигла огромных успехов, когда сформировалось единое политическое и экономическое пространство, а также планетарное мышление, всякого рода национальные конфликты должны были уйти в прошлое. Но этого не случилось. Напротив, межнациональные противоречия во многих странах нередко приводят к военным действиям. Такое положение наблюдается не только на территории прежнего СССР, но и в других регионах мира, в том числе в развитых странах. Это говорит о том, что причины межнациональных конфликтов следует искать не только в экономических, но и в других явлениях, в частности в стремлении иметь самостоятельное государственное образование. В этой связи нельзя не вспомнить Г.Гегеля, писавшего, что «народ как государство есть дух в своей субстанциальной разумности и непосредственной действительности, поэтому он есть абсолютная власть на земле; следовательно, каждое государство обладает суверенной самостоятельностью по отношению к другому» (Гегель Г.В.Ф. Философия права. — М. 1990. С. 365). Народ без государственного образования не есть политический народ. Поэтому народу очень важно иметь свое собственное политическое образование. Именно в его рамках он может самостоятельно развивать свою культуру, вести международные дела, короче, быть суверенным политическим субъектом.

Политическая сфера. Прежде всего, следует подчеркнуть, что демократические формы правления, которые вот уже несколько веков играли доминирующую роль в политической жизни буржуазного общества и которые, несомненно, способствовали раскрепощению человека, проявлению его инициативы и воли, укрепляли формы и принципы правовых взаимоотношений людей, личности и общества, личности и государства, сегодня уже не отвечают требованиям времени. Конечно, они никогда не считались идеальными, но в современную эпоху настолько деформированы и настолько не отвечают новым реалиям, что люди к ним относятся с недоверием. Так, выборы в различные органы государства превратились фактически в фарс, в шоу.

Духовная сфера. Здесь кризис проявляется также глубоко, как в других сферах. На первый взгляд такое утверждение может показаться парадоксальным. Действительно, человечество на современном этапе своего развития достигло огромных успехов. По сравнению с предыдущими эпохами миллиарды людей стали грамотными. Они успешно используют достижения современной научно-технической революции, как в общественной, так и в частной жизни. Радио, телевидение, видеотехника, компьютеры, калькуляторы и т. д. дают возможность человеку обогащать свой субъективный мир, осваивать всё новые и новые пласты культуры. Ежедневно выходят миллионы газет и журналов, ежегодно публикуются сотни тысяч книг, статей и брошюр. Казалось бы, интеллектуальный уровень людей должен быть очень высоким.

Однако в начале третьего тысячелетия сложилась трагическая ситуация. Дело в том, что глобальный кризис человечества сопровождается деинтеллектуализацией общества. Никогда человечество не имело таких возможностей для обогащения духовного мира индивидов. Но никогда творческий интеллектуальный уровень людей не падал так низко, как в настоящее время. Люди, особенно молодёжь, не желают заниматься интенсивной умственной деятельностью. Многие школьники не знают таблицу умножения, и ничего плохого не видят в этом. Если нужно что-то посчитать, они достают из кармана калькулятор, чтобы совершить элементарные арифметические подсчёты. Крайне редко стали обращаться к классикам мировой литературы. Прежние духовные ценности либо уничтожаются, либо игнорируются. Добродетельный человек, которым гордились и которого высоко ценили, считается неудачником.

Теперь главное не моральные принципы и нормы, а полезность. Человек человеку нужен постольку, поскольку он полезен в данных конкретных обстоятельствах. В школах главное внимание обращается не на духовное обогащение, а на полезность. Полезны, например, знания в области секса, поэтому вводится курс сексологии. Взаимоотношения разных полов сводятся только к чисто сексуальным отношениям. Любовь, как возвышенное чувство, уступает место удовлетворению животных инстинктов. Насильственно стираются различия между мужчиной и женщиной. Обоим полам навязываются одинаковые правила поведения: агрессивность, отказ от чувства стыда как комплекса «неполноценности», утверждается биологическое равенство, хотя известно, что такое равенство немыслимо. Под видом соблюдения прав человека проповедуется гомосексуализм, противоречащий глубинным законам человеческой природы. Рушатся семейные нормы и принципы. Все это насаждается неолиберализмом.

Со всех сторон идут атаки на рационализм, на возможности Разума познать объективную действительность, на науку. И здесь особая «заслуга» принадлежит постмодернизму. «Первыми свидетельство о смерти притязаниям науки на разум и рационализм с радостным энтузиазмом выдали философы постмодернизма» (Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма — ответы на глобализацию. — М. 2001. С. 21).

Главные представители постмодернизма Ж.Бодрийар, Ж.Ф.Лиотар, Ж.Делёз, Ф.Гваттари, М.Серр, Р.Рорти и многие другие всё превратили в «пост», то есть в «после»: постфилософия, постнаука, постискусство, постлитература, постистория и т. д. и т. п.

В этой связи необходимо вспомнить мощные студенческие волнения во Франции в 1968 году, начало которым положили студенты и которые охватили более десяти миллионов человек. Радикально настроенные студенты, среди которых было и немало будущих постмодернистов, желавших немедленного свержения власти буржуазии и установления революционных порядков. Кроме того, они требовали, чтобы были изменены учебные программы, чтобы сократили часы на преподавание философии, особенно истории философии, поскольку, с их точки зрения, классическая философия в жизни им никогда не пригодится. Во всех своих бедах они обвиняли философов-рационалистов XVIII века, проповедовавших просветительские и материалистические идеи. Все эти «новые идеи» были использованы затем постмодернистами.

Однако студенты потерпели поражение, после чего страшно разочаровались в революции и революционных теориях. Произошел раскол среди студенчества и революционной интеллигенции. В результате этого раскола возникло три духовных течения: «новая философия», философия «новых правых» и «философия постмодернистов».

«Новые философы» (А.Глюксман, Ж.М.Бенуа, Ж.П.Долле, М.Герен, Б.А.Леви и другие) подвергали критике классическую философию, прежде всего марксистскую философию. Они политизировали философию, придав ей исключительно политическую окраску. Они выступили с позиции иррационализма и пессимизма*.

Что касается «новых правых» (А. де Бенуа, Ш.Брессоль, А.Гобар, П.Виаль и другие), то они стали выдвигать националистические и расистские идеи. Они объявили себя неоконсерваторами и релятивистами (см. Гобозов И.А. Философия истории «новых правых» // Философские науки. 1987. № 4).

Нельзя не отметить, что в отличие от «новых философов» и «новых правых» постмодернисты вначале не пользовались широкой популярностью. Пик их популярности приходится на середину 80-х годов прошлого столетия. В настоящее время постмодернистские идеи доминируют в обществознании, в искусстве и литературе, в архитектуре и т. д. Нельзя не отметить, что среди философов-постмодернистов очень мало людей с базовым философским образованием. В основном это либо литераторы, либо психоаналитики, либо лингвисты, либо медики.

В России немало сторонников постмодернизма, особенно среди молодёжи. Молодые люди по природе своей ищут нечто новое, что, несомненно, заслуживает похвалы. Но при этом не следует забывать, что не всякое новое философское течение есть шаг вперёд в развитии философии. Тем не менее многие молодые деятели интеллектуального труда представляют постмодернизм как последнее достижение духовного производства общества. Они жонглируют постмодернистскими фразами, но не задумываются над их смыслом и содержанием. Главное для них — дискурс и ещё раз дискурс. Их не волнует то, что этот дискурс ничего общего не имеет с реалиями жизни и с подлинной философией.

Многие представители старшего поколения подыгрывают молодым философам потому, что у них никогда не было своих философских убеждений. Они вроде бы хотят шагать вместе с молодёжью. Есть и такие философы из старшего поколения, которые понимают абсурдность постмодернистских философских рассуждений, но боятся говорить об этом вслух. Они имплицитно полагают: если начнут открыто критиковать постмодернизм, то будут обвинены в ретроградстве. Но настоящий учёный не боится быть обвиненным в ретроградстве или ещё в чем-то. Девиз подлинного учёного перефразированные Марксом слова Данте: следуй своей дорогой, и пусть люди говорят что угодно.

В отличие от ситуации у нас в стране, на Западе появилось немало интересных работ, в которых подвергаются убедительной критике постмодернистские «дискурсы». В этой связи следует особо выделить замечательную книгу двух физиков А.Сокала и Ж.Брикмона «Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна». Поскольку эту книгу не все читатели могли прочесть (тираж всего-навсего — 1 000 экз.), хочу привести целиком и полностью историю зарождения этой прекрасной книги, описанную её авторами.

«История создания этой книги, — пишут А.Сокал и Ж.Брикмон, — началась с розыгрыша. В течение нескольких последних лет нас удивляло и удручало интеллектуальное перерождение американской университетской интеллигенции. Широкие области гуманитарных наук и литературоведения оказались обращены в то, что мы для простоты будем называть «постмодернизм». Это интеллектуальное течение характеризуется более или менее развернутым отказом от рационалистической традиции Просвещения, установлением независимых от любой эмпирической проверки теорий, когнитивным и культурологическим релятивизмом, который рассматривает науки как «наррации» или социальные конструкты среди прочих.

Чтобы отреагировать на это явление, один из нас (Сокал) решил провести не очень научный, зато оригинальный эксперимент: предложить в одном модном культурологическом журнале «Социальный текст» пародию на ту самую литературу, что так быстро распространяет своё влияние, конечно, ничего не говоря об этом издателям, и посмотреть, опубликуют ли её. Статья под громким названием «Нарушая границы: к трансформативной герменевтике квантовой гравитации» переполнена глупостями и явными нелепостями. Более того, она декларирует крайний когнитивистский релятивизм: с самого начала ставится под сомнение устаревшая «догма», согласно которой «существует внешний по отношению к нашему сознанию мир, содержание которого независимо от отдельного человека и всего человечества в целом», а далее категорически заявляется, что «физическая реальность», точно так же как «реальность» социальная, является лингвистической и социальной конструкцией». На основе дальнейших совершенно логически диких рассуждений делается вывод о том, что «число  Эвклида и сила притяжения G Ньютона, которые до сих пор считались постоянными и универсальными, теперь должны рассматриваться как исторически преходящие». И вся статья в том же духе.

Тем не менее статья была принята и опубликована! Более того, она была опубликована в специальном номере как ответ на выступление отдельных ученых против постмодерна. Публикация статьи, да ещё в специальном номере оказалась для издателей «Социального Текста» самым радикальным из возможных саморазоблачений!» (Сокал А., Брикмон Ж. Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна. — М. 2002. С. 16—17). Публикация постмодернистами этой статьи свидетельствует об их невежественности и шарлатанстве. Они даже не поняли, что их разыграли.

А.Сокал и Ж.Брикмон поставили перед собой такие цели: Во-первых, подвергнуть критике постмодернистов (Лакана, Бодрийара, Кристеву, Иригарэя, Делеза и других) за их, как они считают, безграмотное использование научных идей, за их злоупотребления научными данными для подтверждения своих философских тезисов. Во-вторых, дать аргументированную критику постмодернистского абсолютного эпистемологического релятивизма, согласно которому нет никакой разницы между мифом и наукой, между научными данными и вымыслом. К чести авторов книги они успешно реализовали обе цели.

А.Сокал и Ж.Брикмон, как физики, обнаружили в работах постмодернистов, пытающихся произвольно интерпретировать научные данные, злоупотребления. Под этими злоупотреблениями авторы подразумевают следующее:

«1. Свободно рассуждать о точных теориях, о которых имеется, в лучшем случае, лишь смутное впечатление. Чаще всего авторы лишь используют научные (или кажущиеся научными) термины, не задумываясь о том, что они означают.

2. Переносить понятия точных наук в гуманитарные науки без какого бы то ни было эмпирического или концептуального обоснования. Ведь биологу, который захотел бы использовать элементарные понятия топологии (вроде тора), теории множеств или дифференциальной геометрии, пришлось бы объясняться. Его коллеги просто не поняли бы его рассуждений по аналогии. Здесь же, наоборот, выясняется, что, с точки зрения Лакана, структура невротика и есть тор (то есть это сама реальность!..), с точки зрения Кристевой, поэтический язык есть сила континуума, а с точки зрения Бодрийара, современные войны разворачиваются в неевклидовом пространстве…

3. Кичиться ложной эрудированностью, обрушивая на головы читателя учёные слова в таком контексте, в котором они не имеют вообще никакого смысла. С одной целью, несомненно, — поразить и, главное, смутить не подготовленного специально читателя…

4. Жонглировать фразами, лишенными смысла, и играть словами. Речь идет о самом настоящем отравлении словами и удивительном безразличии к их значениям» (Сокал А., Брикмон Ж. Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна. — М. 2002. С. 19).

Абсолютно верные слова. Постмодернисты, действительно, любят жонглировать фразами, лишёнными смысла, и заниматься словесными упражнениями. Вся работа Делеза «Различие и повторение» состоит из фраз, лишённых смысла. Наугад открываю страницу 30 и читаю: «Дискретное, отчуждённое, вытеснённое — три случая естественной блокировки, соответствующие номинальным концептам, понятиям природы и свободы. Но во всех случаях, чтобы объяснить повторение, обращаются к форме тождественности понятия, форме Одинакового в представлении» (Делез Ж. Различие и повторение. — С.- Петербург. 1998. С. 30). И эту тарабарщину объявляют новым словом в философии!

Нельзя не отметить, что само понятие постмодернизма довольно расплывчато и туманно. Модерн — это новая эпоха, охватывающая три с половиной века, это эпоха формирования буржуазных общественных отношений. Именно в эту эпоху начинает доминировать laisser-fairisme, принцип личной инициативы. Вспомним феодализм с его сословными и кастовыми делениями и привилегиями. В условиях феодального строя человек лишён возможности проявить личную инициативу, действовать свободно и независимо. Человек же модерна или капитализма получает свободу действий в рамках существующих правовых норм и законов. Не приходится сомневаться в том, что это был великий скачок в создании для человека условий проявлять свои физические и духовные потенции.

В эпоху модерна широкое развитие получает наука. Декарт, Галилей, Ньютон и многие другие великие учёные внесли огромный вклад в науку. В эту же эпоху расцветает философия. Просветители Франции, Англии, Германии, классическая немецкая философия — свидетельство взлёта человеческой мысли, человеческого разума.

Понятие модерна чётко и ясно указывает на великую эпоху в развитии человеческого общества. Мыслители этой эпохи довольно отчётливо выразили в своих сочинениях то, что они хотели сказать. Они возвеличивали Разум, выступали за Прогресс, верили в лучшее будущее человеческого общества. Свои мысли они излагали строго логически и аргументировано, защищали выдвигаемые теоретические тезисы. В их сочинениях виден прогресс знаний, и уже в силу этого нельзя их просто воспроизводить без обстоятельного анализа.

Что касается понятия постмодернизма, то, как я уже отмечал, трудно определить, какую смысловую и теоретическую нагрузку несёт это понятие. Не случайно многие философы (Ж.Деррида, например) от него открещиваются. Это понятие, по существу, охватывает современное гуманитарное знание, современное искусство, современную архитектуру, современную художественную литературу и т. д. Не берусь судить относительно других областей культуры, но по поводу постмодернистской философии могу сказать, что это шаг назад в философии. Сочинения постмодернистов порой бессмысленны и бессодержательны. Их можно воспроизводить бесконечно и никакого научного прогресса никто не заметит.

Постмодернисты порвали с классическими философскими традициями, с классическим рационализмом и Просвещением, с классическими философскими категориями. Один из видных американских постмодернистов Р.Рорти прямо заявляет в своей книге «Философия и Зеркало Природы»: «Эта книга представляет собой обзор развития последних философских исследований, особенно в области аналитической философии, с точки зрения антикартезианской и антикантианской революции… Цель книги заключается в том, чтобы подорвать доверие читателя к «уму» как к чему-то такому, по поводу чего нужно иметь «философский» взгляд, к «познанию», как к чему-то такому, о чём должна быть «теория» и что имеет «основания», а также к «философии», как она воспринималась со времен Канта» (Рорти Р. Философия и Зеркало Природы. — Новосибирск. 1997. С. 5). Рорти полагает, что рационалистическая философия заменила интеллектуалам религию, то есть своего рода веру в философские высказывания и умозаключения.

Характерные черты постмодернизма: 1) Гиперкультурализм: переоценка исторического (историцизма) и культурного (традиционализма) богатства и многообразия человечества, в котором постсовременный человек черпает свои силы и которое создаёт по своему усмотрению. В этом смысле модернизм есть только одна из традиций среди других. Постмодернизм имеет эклектический и релятивистский характер. Это смесь различных философских течений и мыслей. 2)Отказ от иерархического характера различий: все мифы, все истории, все культуры, все формы жизни имеют собственную ценность, и поэтому нет иерархии ценностей. Критика всякой власти, поскольку она якобы всегда имеет репрессивный характер. Постмодернизм имеет толерантный и скептический характер. 3) Отказ от «важных вех» обоснования западной цивилизации. Постмодернизм отвергает иудео-христианскую историю, философию Гегеля, позитивизм, теорию общественного прогресса просветителей XVIII века, социализм, марксистскую теорию, эволюционистские концепции, которые якобы претендовали на то, чтобы привести человечеству к светлому будущему (см.: Hottois G. De la Renaissance а la Post-modernité. — Paris, Bruxelles. 1998. P. 445—446).

Один из крупнейших представителей постмодернизма Ж.Ф.Лиотар пишет, что слово «постмодерн» «обозначает состояние культуры после трансформаций, которым подверглись правила игры в науке, литературе и искусстве в конце ХIХ века» (Лиотар Ж.Ф. Состояние постмодерна. — СПб, 1998, С. 9). Наука, продолжает он, стремится к познанию истины, и поэтому она должна разработать свои методы исследования или, как выражается Лиотар, «правила игры». Здесь уже видно, как легкомысленно постмодернисты относятся к научному аппарату. Вместо понятия «методы исследования» они придумали «правила игры», вместо «темы» — «сюжет» и т. д. Это жонглирование новыми словечками свидетельствует о том, что постмодернисты абсолютно несерьёзно относятся к научным исследованиям, к традициям интеллектуального труда.

По мере перехода общества в постиндустриальное состояние меняется статус знания, пишет Лиотар. Поскольку научное знание представляется как вид дискурса, в постиндустриальном обществе формы передачи научных знаний через языковые средства меняются. Так, с по-мощью компьютерной техники можно передавать различную научную информацию. Но отсюда якобы следует, что меняется природа знания. Знания в постиндустриальную эпоху производятся не для того, чтобы их отправить в архив, а для того, чтобы продавать. Знания — это деньги. Причём этими знаниями распоряжается не государство, а частные лица.

Постмодернисты отвергают понятия классической философии — разум, абсолют, истина, прогресс, противоречия, дискуссия и т. д. Вместо этих веками опробованных понятий и категорий они выдвигают понятия «деконструкция», «тело», «сюжет», «дискурс» и другие, не несущие никакой смысловой и теоретической нагрузки, но зато звучащие оригинально.

Постмодернисты предлагают, скажем, урегулирование тех или иных конфликтов путём переговоров, консенсуса. Они выступают за толерантность и взаимное уважение. Здесь с ними нельзя не согласиться. Толерантность — это хорошо, консенсус — тоже хорошо, отсутствие разрушительных конфликтов ещё лучше. Но общество гораздо сложнее, чем это кажется постмодернистам. В нём действуют люди, преследующие свои цели. Эти цели разных людей не всегда совпадают, более того, они нередко противоречат друг другу. Вообще противоречия — естественное состояние любого общества. Очень важно, чтобы они разрешались путем консенсуса и компромисса. Но для этого конфликтующие стороны должны идти на определённые уступки. Поэтому нужно призывать не просто к толерантности, а к тому, чтобы создавать такие условия, в которых все члены общества, а не только богатые могли бы проявлять свои физические и духовные потенции.

Постмодернисты отрицают классические средства исторического познания. Прежде всего, они отвергают объективный характер исторического прошлого, представляют его как искусственную конструкцию с помощью языка. «...Постмодернистская парадигма, которая прежде всего захватила господствующие позиции в современном литературоведении, распространив своё влияние на все сферы гуманитарного знания, поставила под сомнение «священных коров» историографии: 1) само понятие об исторической реальности, а с ним и собственную идентичность историка, его профессиональный суверенитет (стерев казавшуюся нерушимой грань между историей и литературой); 2) критерии достоверности источника (размыв границы между фактом и вымыслом) и, наконец, 3) веру в возможности исторического познания и стремление к объективной истине…» (Репина Л.П. Вызов постмодернизма и перспективы новой культурной и интеллектуальной истории // журнал «Одиссей». 1996. С. 26). Эти «священные коровы» являются ничем иным, как фундаментальными методологическими принципами исторического познания.

Эпоха постмодерна есть эпоха без идеалов, без моральных принципов и норм, без будущего, без социального прогресса и без социальной ответственности, эпоха без геройства, эпоха равнодушного отношения к чужой боли. Сотни миллионов людей живут в нищете, уничтожаются чужие города и культуры, убивают ни в чём не повинных людей, но обывателю до этого нет дела. Ему нужно наслаждаться жизнью, а не думать об окружающих, о тех, кто влачит жалкое существование. В эпоху модерна, то есть в прошлом, была вера в будущее, в науку и технику, в разум и в революционные изменения. В отличие от прошлого «постмодерн есть общество, в котором царствует безразличие масс, в котором доминируют повторение и топтание на месте, в котором личная независимость превыше всего, в котором не видят разницы между новым и старым, в котором всякое нововведение опошляется, а будущее не уподобляется неизбежному прогрессу» (Lipovetsky G. Иre du vide. Essais sur l’individualisme contemporan. — Paris. 1983. P. 11).

Постмодерн — это эра индивидуализма, нарциссизма и неолиберализма. Сегодня индивидуальные желания более предпочтительны, чем групповые и классовые интересы, более предпочтительна приватизация, чем коллективная деятельность, гедонизм больше приветствуется, чем формы совместных действий. Если в прошлые времена индивид обязан был подчиняться общим коллективным рациональным правилам поведения, то нынче эти правила отвергаются и примат отводится личной свободе. Иначе говоря, права отдельного человека возводятся в абсолют и совершенно игнорируются коллективные формы человеческого существования. На первый взгляд, личная свобода действительно превыше всего. Но на самом деле это неверно. Человек становится человеком в обществе и свои сущностные силы тоже может проявлять только в обществе. Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя.

В сфере политики эпоха постмодерна проявляется в псевдодемократизме. Политики стараются, особенно во время избирательных кампаний, быть скромными и сердечными, доступными и улыбающимися. Они выдают себя за людей, день и ночь думающих о народе, о его благополучии и безопасности. Этого хочет услышать и сам избиратель. Поэтому «надо осыпать его самой нелепой лестью и, не стесняясь, давать ему самые фантастические обещания. Если это рабочий, то надо льстить ему, браня его хозяина; что же касается соперника-кандидата, то надо стараться уничтожить его, распространяя о нём посредством утверждения, повторения и заразы, мнение, что он последний из негодяев и что всем известно, как много он совершил преступлений. Незачем, конечно, искать в данном случае чего-нибудь даже похожее на доказательства. Если противник мало знаком с психологией толпы, он станет оправдываться с помощью аргументов, вместо того чтобы отвечать на утверждения противоположными утверждениями, и конечно, таким образом лишится всяких шансов на успех» (Лебон Г. Психология масс // В книге «Психология масс. Хрестоматия». — М. 2001. С. 109).

В формировании современного имиджа политиков решающая роль принадлежит средствам массовой информации, прежде всего телевидению. В сущности, телевидение занимает ведущее место в избирательной кампании. Если политик обладает огромными финансовыми возможностями, то нет сомнения в том, что он одержит победу над своими оппонентами. Но огромные финансы политику предоставляют различного рода корпорации, которым, кстати, принадлежат многочисленные телевизионные каналы и вообще все СМИ. Поэтому нет ничего удивительного в том, что постмодернистские политики, хотя публично клянутся в том, что защищают интересы всех людей, на самом деле защищают интересы богатейших и влиятельных граждан. Как пишет американский писатель и публицист В.Гор, в США президент и его администрация обслуживают «один процент граждан, владеющих страной, предоставляя всем остальным выплывать как могут» (Гор В. Почему нас ненавидят? Вечная война ради вечного мира. — М. 2003. С. 15).

Самой опасной чертой постмодернистской политики является игнорирование национальных интересов и права народов на самоопределение. Под предлогом защиты прав личности постмодернистские политики любой политический режим могут объявить диктаторским, якобы нарушающим права человека, и требовать свержения его всеми средствами, в том числе военными. А законных руководителей могут физически уничтожить или судить как преступников. Если даже протестуют миллионы людей против войны, всё равно постмодернистские лидеры отдают приказ цинично бомбить территорию независимого государства, убивают ни в чём не повинных людей и устанавливают в них «демократический порядок». Причём трагизм ситуации состоит в том, что правительства других государств либо полностью поддерживают агрессора, либо робко возражают, либо просто-напросто молчат.

Эпоха постмодерна — это эпоха космополитизма и игнорирования патриотизма. Империалистическая глобализация ведёт не только к исчезновению национальных границ, но и к нападкам на патриотизм. Теперь, оказывается, не надо проявлять патриотические чувства, не надо любить Родину, не надо хранить и приумножать национальные культурные ценности, не надо соблюдать национальные обычаи и традиции. Теперь не важно, где ты родился, важно, где тебе больше платят, где ты комфортнее себя чувствуешь, где ты получаешь больше наслаждения. И если на твою историческую Родину совершена агрессия, то необязательно её защищать, ведь ты — гражданин всего мира, а не какого-то отдельного государства. Правда, учтём, что главный проповедник космополитизма США не допускают в отношении себя никакой критики и никакого ущемления национальных интересов. Они фактически под космополитизмом подразумевают распространение американских ценностей.

Постмодернисты правы в том, что описание изменений современного мира требует применения новых методов и средств познания. Но никак нельзя на этом основании, как они это делают, отвергать старые испытанные методы научного анализа. Не выдерживает критики их оценка деятельности просветителей. Нельзя согласиться с отрицанием мировоззренческих функций философии. Если философия перестаёт играть мировоззренческую роль, если она не способствует формированию культуры мышления, не помогает духовному обогащению человека, то она теряет всякое значение, и нет никакого смысла тратить время на её освоение. И, конечно, абсолютно неприемлемо нигилистическое отношение постмодернистов к философии рационализма. В преодолении кризиса современного общества исключительная роль принадлежит именно рационализму. Иррационализм, связанный с эмоциями, чувствами и безрассудным поведением, может обострять, а не разрешать социальные конфликты и межгосударственные противоречия. На базе иррационализма не решить глобальных проблем современности — проблемы войны и мира, здравоохранения, проблем экологии и т. д.

Появление Homo Sapiens — величайший скачок в эволюции природы. Возникновение рационалистической философии — гигантский шаг в развитии философии. Рационалистическая философия — труды Платона, Аристотеля, Декарта, Спинозы, просветителей XVIII века, Канта, Гегеля, Маркса — величайшая культурная ценность. Не философия рационализма виновата в том, что мы переживаем глубочайший кризис, а то общество, в котором мы живём. Поэтому задача нынешних философов заключается в том, чтобы защитить эту философию, исследовать современные реалии средствами этой философии и указать пути преодоления кризиса и перехода к качественно новому обществу.

Постмодернистские словесные упражнения, игра в слова, переворачивание исторической действительности под видом её новой интерпретации тянут философию не вперед, а назад. Поэтому постмодернистская философия — это философия, зовущая в никуда, она видит тупиковую ситуацию, критикует её, но не предлагает выхода из неё.

Правильно подметили А.Сокал и Ж.Брикмон относительно постмодернистской парадигмы: «...Если есть желание заниматься наукой, будь то физика или социальная наука, следует оставить радикальные сомнения в отношении логики или возможности познать мир посредством опыта» (Сокал А., Брикмон Ж. Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна. — М. 2002. С. 156). Постмодернисты руководствуются иррационализмом, ничего общего не имеющего с научными методами исследования объективного мира. Их туманные интерпретации науки привлекают неискушённых читателей и слушателей, особенно молодёжь, которая, как правило, гонится за самым крайним. А.Сокал и Ж.Брикмон пишут, что они «познакомились в Париже со студентом, он блестяще закончил обучение физике и увлёкся философией и, в частности, Делезом. Он пытался понять «Различие и повторение». Прочитав математические фрагменты, которые мы критикуем, он признал, что не понимает, к чему клонит Делез. Однако из-за репутации глубины этого философа он не мог решиться признать, что если даже он сам после серьёзного изучения дифференциального и интегрального исчислений не понимает эти тексты, то это скорее всего потому, что они ничего не значат. Нам кажется, что этот эпизод должен был, наоборот, заставить его быть более критичным по отношению к оставшейся части произведения Делеза» (там же).

Таких студентов много не только в Париже, но и в Москве. Многим из них больше нравятся туманные и бессмысленные рассуждения, чем чёткие и ясные философские мысли. К сторонникам классических философских традиций они относятся критически. Но они даже не подозревают, что в ясных мыслях и идеях больше глубины, чем в туманных высказываниях. Они зря теряют своё время на изучение трудов постмодернистов, но их в этом порой невозможно убедить.

А есть ли смысл критиковать постмодернизм? Представляет ли он опасность для культуры? Я не отвечаю за всю культуру. Может быть, постмодернизм приносит какую-то пользу в искусстве или в архитектуре. Что касается художественной литературы, то лично я предпочитаю классическую литературу и не думаю, что постмодернизм далеко продвигает литературу. Но, повторяю, не мне об этом судить. Если говорить о точных науках, то правы А.Сокал и Ж.Брикмон. Для этих наук постмодернизм не представляет никакой опасности, потому что там, где требуются точные знания, нет места трёпу. И попытки постмодернистов спекулировать на достижениях точных наук обречены на провал. Совсем другое дело гуманитарные науки. «От разлагающего влияния модной сегодня бессмыслицы страдают прежде всего гуманитарные науки, когда языковые игры изгоняют критический и строгий анализ социальной реальности» (там же. С. 168). Очень верные слова. Вместо серьёзного анализа социальных, экономических, политических, культурологических, исторических и иных проблем сегодня гуманитарные науки завязли в пустых дискурсах и спекулятивных рассуждениях. Историческая наука, в которой факты истории отвергаются, а миф и научные данные объявляются синонимами, никому не нужна. Авторы правильно пишут, что негативное влияние постмодернизма проявляется, во-первых, в том, что гуманитарные науки теряют время. Они просто-напросто не развиваются, потому что в них нет роста знаний. Во-вторых, негатив в том, что на наших глазах происходит культурологическая путаница, которая ведет к мракобесию. И, в-третьих, ослабляется политика левых сил.

Особую озабоченность у А.Сокала и Ж.Брикмона вызывают образование и культура: «Более серьёзным, по нашему мнению, является пагубное воздействие отказа от ясного мышления на образование и культуру. Студенты учатся повторять и выстраивать рассуждения, в которых они мало что понимают… В конечном счёте, обдуманно невразумительные рассуждения и сопутствующая им интеллектуальная бесчестность отравляют часть интеллектуальной жизни и усиливают и без того распространённый среди населения примитивный антиинтеллектуализм» (там же. С.168—169).

Трудно не согласиться с этим утверждением. Казалось бы, выходят миллионы газет, журналов, книг и других видов духовных ценностей, но люди читают всё меньше и меньше, а если и читают, то предпочитают серьёзной литературе — бульварную. Ясно, что от чтения бульварной литературы не повышается интеллектуальный уровень людей. Постмодернисты способствуют деинтеллектуализации общества.

Нельзя не согласиться и с таким утверждением А.Сокала и Ж.Брикмона: «В тот час, когда суеверие, мракобесие и националистический и религиозный фанатизм чувствуют себя замечательно, по крайней мере безответственно обращаться с лёгкостью с тем, что исторически было единственным заслоном перед этим безумием, а именно рациональное мировоззрение. Содействие мракобесию наверняка не является задачей постмодернистских авторов, но оно является неизбежным следствием их деятельности» (там же. С. 169). Сегодня в нашем мире неспокойно. Терроризм, национализм и религиозный фанатизм стали доминирующим фактором в общественной жизни. В этих условиях очень опасно выступать против рационализма, против разума, стремящегося к цивилизованному разрешению всех социальных противоречий.

А.Сокал и Ж.Брикмон, как истинные учёные, обратили внимание и на политические последствия постмодернизма. «Наконец, для нас и для всех политически левых постмодернизм имеет свои негативные последствия. Во-первых, сосредоточение на языке и элитарность, связанная с употреблением претенциозного жаргона, способствуют тому, чтобы загнать интеллектуалов в рамки стерильных споров и изолировать их от общественных движений, которые происходят за стенами их башни из слоновой кости… Во-вторых, стойкое существование путаных идей и невразумительных рассуждений среди определённой части левых может дискредитировать всё левое движение…» (там же. С.170). Если все дискурсы, продолжают А.Сокал и Ж.Брикмон, являются объективными и равноценными, если исключается всякая критика тех или иных социально-экономических теорий, то следует признать правомерность и, скажем, расистских теорий. Совершенно ясно, что такой релятивизм не способствует успеху левых сил.

Постмодернистская философия фактически уничтожает философию. Постмодернисты лишают её мировоззренческих, гносеологических и прогностических функций. Они сводят философию к бесконечному дискурсу, к словесным упражнениям и пустым разговорам. Постмодернизм в философии не даёт новых знаний. Он может непрерывно воспроизводить одни и те же дискурсы.

Постмодернизм есть зеркальное отражение кризиса современного общества. Он, выражаясь словами Гегеля, тождествен со своей эпохой. Его приверженцы подметили колоссальные изменения в современном мире, с чем нельзя не согласиться. Абсолютно прав Бодрийар, когда пишет: «Если бы мне надо было дать название современному положению вещей, я сказал бы, что это — состояние после оргии. Оргия — это каждый взрывной момент в современном мире, это момент освобождения в какой бы то ни было сфере. Освобождения политического и сексуального, освобождения сил производительных и разрушительных, освобождения женщины и ребёнка, освобождения бессознательных импульсов, освобождения искусства. И вознесение всех мистерий и антимистерий» (Бодрийар Ж. Прозрачность зла. — М., 2000. С. 7). Дейст-вительно, современный буржуазный мир представляет собой «состояние после оргии». Людей от всего освобождают: от морали, от совести, от ответственности, от труда, от воспитания и т. д. Такое состояние беспокоит не только Бодрийара, но и многих других постмодернистов. Оно беспокоит всех здравомыслящих людей, понимающих, что человечество находится на точке бифуркации и оно должно, если желает и дальше жить, освободиться от такого состояния. Постмодернисты критикуют это состояние, но позитива не предлагают. Более того, они его усугубляют своим нигилизмом к прошлому и нежеланием изменить что-либо.

В отличие от постмодернизма марксизм не только критикует современную социальную действительность, оказавшуюся в глубочайшем кризисе, но и предлагает путь выхода из этого кризиса: для того чтобы человечество не пришло к самоуничтожению, необходимо сменить существующие буржуазные общественные отношения на социалистические, в результате дальнейшего развития которых сложится ассоциация, где «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 447).

Версия для печати