Ю.В.Емельянов. Ложь и правда о советской внешней политике
Договор о ненападении между СССР и Германией
Хотя прошло уже семь десятилетий со времени подписания советско-германского договора о ненападении, который просуществовал менее двух лет, но вокруг этого документа, именуемого часто «пактом Молотова — Риббентропа», до сих пор не утихают страсти. Враги нашей страны утверждают, что этот договор открыл дорогу ко Второй мировой войне, а сам факт подписания этого соглашения объявляют свидетельством идейно-политического родства коммунизма и фашизма.
Всё чаще сталкиваясь с тем, что враги нашей страны превратно истолковывают её историю для того, чтобы нанести ощутимый урон её национальным интересам, правительство России в последнее время заговорило о необходимости прекратить искажение прошлого нашего Отечества. Объявлено даже о создании комиссии по борьбе с фальсификации истории. При этом современные правители России словно забывают о том, что своему приходу к власти они обязаны пропагандистской кампании, в ходе которой с конца 80-х годов осуществлялась вопиющая фальсификация советской истории. Искажение прошлого нашей страны не прекратилось на протяжении всего постсоветского времени. Теперь же те партии и те лица, которые зашли так далеко в своих попытках фальсифицировать историю, что даже требовали изменить Знамя Победы, объявляют о необходимость дать отпор фальсификаторам.
О том, что правительство не готово к подлинному пересмотру своих идейно-политических установок относительно советской истории, свидетельствует введение в состав комиссии А.Н.Сахарова, Н.А.Нарочницкой, Н.К.Сванидзе и других, которые особенно «отличились» участием в атаках на советский строй и злобных фальсификациях. Просто прекрасно зная «достоинства» этих политических перевертышей и конъюнктурщиков, которые в советское время декларировали преданность идеям коммунизма, а затем стали ярыми антикоммунистами, власти решили использовать их для искусного, но чисто косметического пересмотра установок относительно советской истории, не затрагивая основ антисоветизма. Между тем для того, чтобы разоблачить клеветническую пропаганду внешних врагов, надо пойти на коренной отказ от антисоветского освещения нашего прошлого. Для этого, прежде всего, следует признать, что правительство СССР последовательно действовало в интересах своей страны и её народов. Именно так проводило внешнюю политику Советское правительство накануне Второй мировой войны.
Почему Советское правительство подписало договор о ненападении с Германией?
Постоянно утверждая, что между коммунизмом и фашизмом не было принципиальной разницы, антисоветчики вопиющим образом искажают не только суть коммунистической теории и практики, но и реальные события предвоенной истории. С момента зарождения фашизма это движение, возникшее первоначально в Италии, зарекомендовало себя как наиболее агрессивно антикоммунистическая сила. Излагая в «Майн кампф» идейно-политические основы германского фашизма, или нацизма, А.Гитлер не скрывал своей ненависти к марксизму и СССР. Главным документом о внешнеполитическом блоке гитлеровской Германии, фашистской Италии, милитаристской Японии и других фашистских или полуфашистских режимов стал Антикоминтерновский пакт. При этом правящие круги стран «демократического» Запада видели в фашистских режимах силу, способную нанести сокрушительный удар по коммунистам в своих странах, а затем по первой стране социализма, а потому старались направить их агрессию против СССР.
В первых же строках своего доклада на XVII съезде ВКП(б) (1934 г.) И.В.Сталин обращал внимание на такие события последних лет, как «победа фашизма в Германии и торжество идеи реванша, обострившие отношения в Европе», а также «выход Японии и Германии из Лиги наций, давший толчок росту вооружений и подготовке к империалистической войне», видя в них признаки сползания мира к новой мировой войне. Далее в своём докладе Сталин особо остановился на планах «фашистско-литературных политиков в Берлине» развязать войну германской «высшей расы» против славянской «низшей расы», а также о планах нового антисоветского похода. При этом Сталин сослался на заявления члена гитлеровского правительства А.Гугенберга и руководителя внешнеполитического ведомства нацистов А.Розенберга, в которых были высказаны притязания Германии в отношении своих соседей на Востоке.
Для того, чтобы сорвать агрессивные планы нацистской Германии, Советское правительство предприняло энергичные усилия по созданию эффективной системы коллективной безопасности в Европе. Одновременно СССР вступил в Лигу наций, заключил ряд договоров о ненападении со своими соседями на западной границе и два договора о взаимной помощи в 1935 году — с Францией и Чехословакией.
В то же время Советское правительство не без оснований опасалось, что страны Запада постараются вовлечь СССР в военные действия против Германии и её союзников, чтобы остаться в стороне от войны и воспользоваться в дальнейшем её итогами. Поэтому в своем докладе на XVII съезде ВКП(б) И.В.Сталин сказал, что «мы далеки от того, чтобы восторгаться фашистским режимом в Германии. Но дело здесь не в фашизме, хотя бы потому, что фашизм, например, в Италии не помешал СССР установить наилучшие отношения с этой страной». Сталин подчеркнул: «Если интересы СССР требуют сближения с теми или иными странами, не заинтересованными в нарушении мира, мы идём на это дело без колебаний». Получалось, что СССР не исключал возможности пойти на разрядку отношений с фашистской Германией, если последняя откажется от проведения агрессивной политики по отношению к нашей стране.
Однако усилия СССР по созданию системы коллективной безопасности (при участии Германии) были сорваны гитлеровским правительством, а также правительствами Великобритании и Польши. Западные державы не мешали фашистской Италии и нацистской Германии вместе с мятежниками во главе с Ф.Франко громить Испанскую республику, которой помогал лишь СССР. Политика уступок позволили Гитлеру осуществить ремилитаризацию Рейнской области, а затем захватить Австрию и приступить к кампании шантажа по отношению к Чехословакии.
Хотя Советское правительство выражало готовность выполнить свои обязательства по договору о взаимной помощи с Чехословакией, Франция отказывалась сделать это. В разгар международного кризиса вокруг Чехословакии Запад оказывал давление на Прагу, чтобы принудить её к капитуляции. 21 сентября 1938 года посланники Франции и Великобритании предупредили президента Чехословакии Э.Бенеша, что «если чехи объединятся с русскими, война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне». Мюнхенские соглашения, подписанные 30 сентября 1938 года Германией, Италией, Францией и Англией, стали новым этапом капитулянтской политики стран Запада, поощрили Гитлера к новым агрессивным актам и открыли дорогу к самой разрушительной войне в человеческой истории.
Раздел Чехословакии лишил СССР единственного союзника в Центральной Европе и существенно ухудшил ситуацию на западной границе. Польша, став вместе с Германией и Венгрией соучастницей раздела Чехословакии, готовилась продолжать экспансию на Восток совместно со своими новыми союзниками по захватам. 24 октября 1938 года в хо-де встречи министра иностранных дел Германии И. фон Риббентропа и посла Польши в Берлине Ю.Липского была достигнута договоренность об общей политике в отношении СССР на основе Антикоминтерновского пакта. В январе 1939 года эти вопросы стали центральными во время встречи Гитлера с министром иностранных дел Польши Ю.Беком. Польские дипломаты заявляли о готовности Польши «выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину».
По словам английского историка А.Тейлора, на Западе «проницательные обозреватели ожидали, что следующий шаг Гитлера будет на Украину — движение, которое западные деятели ожидали с удовольствием». Плацдармом для готовившегося похода должна была стать Закарпатская Украина (тогда именовавшаяся Карпатской Русью), которая в конце 1938 года отделилась от Чехословакии. Зимой 1938—39 годов активизировались украинские националистические организаций и их формирования, имевшие давние связи с германскими нацистами. Экспансия Германии на Восток вполне устраивала правящие круги стран Запада. Несмотря на то, что Франция и СССР были связаны договором о взаимопомощи министр иностранных дел Ж.Боннэ во время встречи с Риббентропом в декабре 1938 года дал последнему понять о «незаинтересованности Франции в судьбах Востока».
В своем докладе на XVIII съезде ВКП(б) (1939 г.) И.В.Сталин прямо обвинял страны Запада в провоцировании нападения Германии и её союзников на СССР, обращая внимание на то, что те же самые страны, которые «уступили» Германии «Австрию, несмотря на наличие обязательств защищать её самостоятельность, уступили Судетскую область, бросили на произвол судьбы Чехословакию, нарушив все и всякие обязательства, а потом стали крикливо лгать в печати о «слабости русской армии», о «разложении русской авиации», о «беспорядках» в Советском Союзе, толкая немцев дальше на восток, обещая им лёгкую добычу и приговаривая: вы только начните войну с большевиками, а дальше всё пойдет хорошо. Нужно признать, что это тоже очень похоже на подталкивание, на поощрение агрессора... Деятели этой прессы до хрипоты кричали, что немцы идут на Советскую Украину, что они имеют теперь в руках так называемую Карпатскую Украину, насчитывающую около 700 тысяч населения, что немцы не далее, как весной этого года, присоединят Советскую Украину, имеющую более 30 миллионов, к так называемой Карпатской Украине. Похоже на то, что этот подозрительный шум имел целью поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований». Таким образом Сталин давал понять, что СССР отвергает попытки спровоцировать его на войну с Германией и стремится сохранить мир с этой страной.
Тем временем попытки Германии и Польши договориться об условиях военно-политического союза зашли в тупик, а вопрос о так называемом «Данцигском коридоре», который рассчитывали получить немцы в счёт будущего раздела Украины, превратился в очаг напряженности в отношениях между двумя странами. В конце марта 1939 года в европейских столицах уже заговорили о возможности германо-польской войны. В этих условиях Польша стала искать поддержки на Западе, а Запад, в свою очередь, обратился за поддержкой к СССР.
Несмотря на то, что Советское правительство не испытывало доверия к руководству западных держав, оно поддержало новые усилия по созданию единого антигитлеровского фронта. Анализируя обмен нотами между Великобританией и СССР, английский историк А.Тейлор обратил внимание на то, что в ходе дипломатической переписки 1939 года советские ответы Лондону приходили через 1—2 дня, в то время как на подготовку ответов Москве Лондону требовалось от недели до трех недель. Историк пришел к выводу: «Если эти даты что-нибудь значили, то только то, что англичане тянули, а русские хотели добиться результатов».
Но нежелание стран Запада договориться о действенном отпоре Гитлеру проявлялось не только в затяжке ответов Советскому правительству, а и в их неконструктивной позиции. В своем ответе от 9 мая Великобритания отвергла предложение СССР от 17 апреля о заключении Пакта о взаимопомощи между СССР, Великобританией и Францией, к которому могли бы присоединиться Польша и ряд других европейских государств. Вместо этого правительство Н.Чемберлена объявило о своих гарантиях Польше и Румынии в случае германского нападения и предложило, чтобы Советский Союз обязался оказать немедленно помощь этим странам. Характеризуя это предложение, Тейлор назвал это предложение «концепцией крана»: «помощь СССР включалась по воле Англии, а не Советского Союза». В то же время Великобритания отказалась дать гарантии прибалтийским странам. Комментируя этот отказ, Тейлор писал: «Это оставляло лазейку для германского нападения на Советскую Россию, в то время как западные страны сохраняли нейтралитет».
Столкнувшись с очевидным нежеланием западных держав достичь действенного соглашения с СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б) А.А.Жданов в статье, опубликованной в «Правде» 29 июня 1939 года, писал: «Англичане и французы не хотят настоящего договора, приемлемого для СССР, и только лишь разговоров о договоре для того, чтобы, спекулируя на мнимой неуступчивости СССР перед общественным мнением своих стран, облегчить себе путь к сделке с агрессорами».
Тем временем Германия старалась заручиться гарантиями того, что СССР не выступит против её вооруженных сил после того, как немцы захватят основную часть Польши и вступят на земли Западной Украины и Западной Белоруссии. Поэтому германская дипломатия стремилась добиться нормализации отношений с СССР. 17 апреля 1939 года статс-секретарь министерства иностранных дел Германии Э. фон Вайцзекер в беседе с советским послом А.Ф.Мерекаловым заявил, что Германия всегда хотела иметь с Россией торговые отношения, удовлетворяющие взаимные интересы. На следующий же день Мерекалов был вызван телеграммой Сталина в Москву и 21 апреля прибыл в Кремль.
В начале встречи с Мерекаловым Сталин спросил его: «Пойдут на нас немцы или не пойдут?». Отвечая, Мерекалов высказал предположение о том, что «курс, выбранный Гитлером, неизбежно влечёт за собой в ближайшие два-три года военный конфликт». Мерекалов считал, что после решения задач на Западе и в Польше «неизбежен поход на СССР» с «использованием экономического потенциала этих стран». По мнению историка Л.А.Безыменского, «Мерекалов ждал войны в 1942—1943 годах, что совпадало с мнением Сталина... С апреля 1939 года ... сталинская внешняя политика должна подчиниться новому императиву: императиву выигрыша времени».
С целью предотвратить советско-германский конфликт, начиная с лета 1939 года, активизировались переговоры по развитию экономических отношений между СССР и Германией. С конца июля эти переговоры переросли в обмен мнениями об улучшении внешнеполитических отношений.
Тем временем переговоры между военными делегациями СССР, Францией и Великобританией, которые всё же начались в Москве 12 августа 1939 года, подтверждали нежелание Запада достичь действенного соглашения. Сами делегации долго добирались до Москвы медленно передвигавшимися пароходами. Полномочия делегациям для достижения соглашений прибыли в Москву лишь 21 августа. Инструкции же английской делегации гласили: «Британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы связать нам руки при тех или иных обстоятельствах». В Германии не было никаких иллюзий относительно позиции Запада. Характеризуя истинные цели Великобритании на московских переговорах, посол Германии в Лондоне Г. фон Дирксен писал в Берлин, что задача английской делегации сводится к тому, чтобы «установить боевую ценность советских сил, а не подписывать соглашение об операциях... Все атташе вермахта согласны, что в военных кругах Великобритании проявляют скептицизм по поводу предстоящих переговоров с советскими вооружёнными силами».
18 августа 1939 года послы Англии и Франции посетили министра иностранных дел Польши Ю.Бека, призывая его согласиться на пропуск советских войск через польскую территорию. Ответом на это обращение было надменное заявление Бека 20 августа: «Я не допускаю, что могут быть какие-либо использования нашей территории иностранными войсками. У нас нет военного соглашения с СССР. Мы не хотим его».
Тем временем Запад вёл тайные переговоры с Германией с целью добиться сделки, которая бы привела к началу похода «третьего рейха» на Восток. В июле 1939 года в Лондоне советник Г.Геринга Г.Вольтат встретился с сэром Г.Вильсоном, являвшемся ближайшим советником британского премьер-министра Чемберлена. Излагая содержание этих переговоров в своем сообщении в Берлин, Дирксен писал: «Сэр Горас Вильсон определенно сказал г-ну Вольтату, что заключение пакта о ненападении дало бы Англии возможность освободиться от обязательств в отношении Польши». Таким образом, не СССР, а Англия открыла Гитлеру зеленую улицу для нападения на Польшу.
21 июля Г.Вольтат отбыл в Берлин, а 22 июля сведения о переговорах Вольтата и Вильсона попали в английскую печать и разразился скандал. Чемберлен и министры его кабинета уверяли, что сообщения о подготовке тайной сделки с Германией вымышлены. Они прикрывались подготовкой московских переговоров на уровне военных штабов Англии, Франции и СССР с целью определить, сколько вооружённых сил должна выставить каждая сторона против Гитлера. Однако пока делегации Англии и Франции добирались медленно идущими пароходами до Ленинграда, 7 августа были возобновлены тайные переговоры между Британией и Германией. На сей раз они велись с Герингом и проходили вблизи от датско-германской границы в имении шведского промышленника Б.Далеруса, который был тесно связан с нацистом № 2. Группу англичан возглавлял видный деятель правящей консервативной партии, промышленник Ч.Спенсер.
В ходе этих переговоров Геринг заявил, что Германия готова договориться с Англией на основе признания германских интересов на Востоке. Судя по всему англичане позитивно откликнулись на заявление Геринга. Как следует из отчета Спенсера английскому правительству, этот промышленник заверил Геринга в том, что московские переговоры немцы «не должны понимать как проявление какой-либо симпатии к русскому методу правления. Конечно, в Англии есть люди, выступающие за политические связи с Россией. Но они ведут себя тихо, их мало, и они не располагают влиянием». Участники переговоров договорились созвать новое совещание в том же составе, что и в Мюнхене в сентябре 1938 года.
Круг тайных переговоров расширялся, а их уровень повышался. 10 августа в Берхтесгадене произошла тайная встреча Гитлера с комиссаром Лиги наций в Данциге К.Буркхардом. Подготовка к новому Мюнхену шла полным ходом. Правда, тайну и этой встречу не удалось надолго скрыть. Публикация в газете «Пари суар» от 12 августа об отбытии Бур-кхарда из Данцига на личном самолете Гитлера вызвала переполох в мировой печати. Именно в этот день в Москву прибыли военные делегации Англии и Франции для ведения переговоров. Совершенно очевидно, что в Москве мало кто верил в серьёзность намерений Запада договориться о военных действиях против Германии. К этому времени Германия уже получила все необходимые сведения о готовности Запада к новому Мюнхену, а потому её не беспокоили официальные заявления Лондона и Парижа о намерениях защищать Польшу. Подобные же декларации произносились и в канун Мюнхенской конференции 1938 года.
Однако если оккупация Чехословакии немцами после Мюнхена не привела к их выходу на советскую границу, то на сей раз после захвата очередного восточного соседа Германии немецкие войска вышли бы на советские рубежи, протянувшиеся примерно на 800 километров от Латвии до Румынии. В эти дни в Берлин поступали сообщения о наращивании советских вооружённых сил на всем протяжении западной границы. Поскольку Германия в то время не была готова к ведению полномасштабной войны против СССР, которая бы в этом случае развернулась в осенние и зимние месяцы, временный мир с СССР представлялся правителям «третьего рейха» крайне необходимым.
К подобному соглашению стремилось и Советское правительство. Несколько месяцев затяжной переписки со странами Запада и несколько дней малопродуктивных переговоров с военными представителями Англии и Франции, вероятно, окончательно убедили правительство СССР в том, что Запад не намерен воевать против Гитлера. Сообщения же в печати о подготовке нового Мюнхена свидетельствовали о коварстве и лицемерии Запада. В этих условиях нельзя было пренебрегать хотя бы малейшей возможностью остановить войну, к которой СССР не был готов.
Начиная с 16 августа, Москва и Берлин стали готовить приезд И. фон Риббентропа для подписания договора о ненападении. Однако одновременно Риббентроп совещался с эмиссарами Лондона, прилагавшими усилия для того, чтобы направить агрессию Германии на Восток. 16 августа Риббентроп принял представителя военно-воздушных сил Великобритании барона В. де Роппа. В ходе встречи барон заявил: «Было бы абсурдом для Германии и Англии ввязаться в смертельную борьбу из-за Польши. Результатом может быть лишь взаимное уничтожение воздушных сил... в то время как Россия с её нетронутыми силами останется единственной страной, оказавшейся в благоприятном положении».
Откликаясь на эти призывы в Берлине шла подготовка для визита самого высокопоставленного деятеля в нацистской иерархии после Гитлера — Геринга в Лондон. 8 августа во время встречи с Далерусом Геринг подтвердил свое положительное отношение к новой конференции участниц Мюнхенского сговора. Геринг обещал Далерусу, что в течение недели он доложит Гитлеру о ходе подготовки, при условии, что Англия согласится на решение данцигского вопроса. Очевидно, Гитлер одобрил действия Геринга, а предварительное согласие Лондона по решению данцигского вопроса было получено, потому что встреча Геринга с Чемберленом стала готовиться. Английский посол в Берлине сэр Н.Гендерсон сообщал правительству 21 августа 1939 года: «Приняты все приготовления для того, чтобы Геринг под покровом тайны прибыл в четверг 23-го. Замысел состоит в том, чтобы он совершил посадку на каком-либо пустынном аэродроме, был встречен и на автомашине отправился бы в Чекерс. В это время прислуга будет отпущена, а телефоны отсоединены. Всё идёт к тому, что произойдет драматическое событие, и мы ждём лишь подтверждения с немецкой стороны».
В то время как в Лондоне уточняли детали тайного визита Геринга, Москва дала понять, что не торопится принимать Риббентропа. Однако поскольку нападение Германии на Польшу было первоначально назначено на 26 августа, то Гитлер решил вмешаться в ход переговоров с СССР и ускорить визит Риббентропа.
20 августа Гитлер лично обратился к И.В.Сталину с просьбой принять германского министра иностранных дел. Одним из наиболее часто выдвигаемых обвинений против Сталина служит заключение им «аморального» договора с гитлеровской Германией. Однако эти обвинения игнорируют те реальные возможности, которые стояли перед Сталиным в то время. После получения послания Гитлера перед Сталиным стояли три возможности, напоминавшие те, которые стояли перед правительство В.И.Ленина в 1917—18 годах в период переговоров в Бресте: 1) заявить о своем решительном неприятии любых сделок с Германией и тем самым взять курс на войну с этой страной; 2) заявить о своем отвращении к любым соглашениям с империалистическими державами, но в военные действия не вступать; 3) подписать договор о мирных отношениях с Германией. Учитывая существенные различия, происшедшие за 20 лет в мире и в положении Советской страны, рассмотрим, как выглядели эти возможные варианты в 1939 году.
1. Отказ от договора о ненападении с Германией и продолжение попыток достичь соглашения с западными странами о совместных действиях против Германии.
Советское правительство имело надежные сведения о том, что военный конфликт может начаться со дня на день. Неоднократно выраженное стремление германских руководителей подписать договор с СССР как можно быстрее и не позднее 23 августа свидетельствовало об одном: до начала войны оставались считанные часы. В этом случае германская армия могла в считанные недели оказаться на западной границе СССР и возникала реальная угроза войны с Германией. Как и платформа «революционной войны», выдвинутая «левыми коммунистами» во главе с Н.И.Бухариным в 1918 году, этот вариант действий ставил судьбу СССР в зависимость от внешних факторов.
Несмотря на грандиозные достижения по созданию оборонной промышленности в ходе сталинских пятилеток и впечатляющие рекорды отдельных видов военной техники, Красная Армия продолжала отставать от армий ряда передовых стран мира по качеству многих видов вооружений. Хотя по сравнению с 1932—34 годами в 1935—37 годы ежегодное производство самолетов, артиллерийских орудий, винтовок выросло в 1,5 раза, в области вооружений сохранялись качественные недостатки. Образованная по решению Политбюро специальная комиссия во главе с А.А.Ждановым и председателем Госплана Н.А.Вознесенским, проверявшая состояние вооружённых сил, отметила, что материальная часть советской авиации в своем развитии отстаёт по скоростям, мощностям моторов, вооружению и прочности самолетов от авиации передовых армий других стран. Такое же положение наблюдалось и в бронетанковой технике. Значительная часть машин, находившихся на вооружении Красной Армии, устарела. Было указано и на несоответствие требованиям современной войны и в других видах боевой техники и вооружений. Эти и многие другие факты свидетельствовали о том, что страна не была ещё готова к полномасштабной войне. В этих условиях начало войны с Германией почти фатально обрекало СССР на военное поражение.
2. Отказ от любых соглашений с империалистическими державами и объявление о нежелании вести войну с ними.
Это вариант был подобен тому решению, которое принял Л.Д.Троцкий в Бресте: никаких соглашений ни с Германией, ни с западными державами не подписывать, но в военных действиях против Германии участия не принимать. Вероятно, подобные действия дали бы известную отсрочку вступления СССР в войну, но практически неизбежная агрессия Германии началась бы с рубежей, расположенных в основном по польско-советской границе, установленной Рижским договором 1921 года. Стратегическое преимущество Германии в этом случае было бы неоспоримым.
3. Согласие на подписание договора о ненападении.
Вопрос о целесообразности заключения советско-германского договора стал предметом публичных дискуссий с момента его подписания. Поставил этот вопрос и Сталин в своей речи 3 июля 1941 года: «Что выиграли мы, заключив с Германией пакт о ненападении? Мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора годов и возможность подготовки своих сил для отпора, если фашистская Германия рискнула бы напасть на нашу страну, вопреки пакту. Это определенный выигрыш для нас и проигрыш для фашистской Германии». Этот аргумент соответствовал представлениям, рожденным в пылу дискуссий по Брестскому договору, о необходимости любой ценой добиться кратковременной «мирной передышки» для подготовки к не прекращавшимся боям в эпоху мировых войн.
Очевидно, что эти соображения во многом повлияли на то, что в 1939 году советское руководство во главе с И.В.Сталиным избрало вариант действий, подобный тому, на котором настаивал В.И.Ленин в 1918 году (а Сталин его тогда активно поддерживал). Как и в 1918 году было решено оттягивать по мере возможности начало войны, стремясь добиться военного превосходства над Германией. К сожалению, Сталину и другим руководителям страны приходилось исходить из того, что Германия не будет ждать, пока СССР сможет подготовиться к войне.
Когда Гендерсон сообщал в Лондон о плане принять Геринга 23 августа, Сталин ответил Гитлеру согласием принять Риббентропа 23 августа. В своем послании от 21 августа Сталин писал: «Канцлеру Германского государства господину А.Гитлеру. Я благодарю Вас за письмо. Я надеюсь, что германо-советский пакт о ненападении станет решающим поворотным пунктом в улучшении политических отношений между нашими странами. Народам наших стран нужны мирные отношения друг с другом». Сталин соглашался «на прибытие в Москву господина Риббентропа 23 августа». При этом он ставил условием подписания договора существенную активизацию германо-советских экономических связей. Заключению договора о ненападении предшествовало достижение 19 августа 1939 года советско-германского торгово-кредитного соглашения.
23 августа 1939 года министр иностранных дел Германии Риббентроп прибыл в Москву и после краткого визита в германское посольство направился в Кремль. По словам Риббентропа, в переговорах приняли участие помимо него и посла графа В. фон дер Шуленбурга, И.В.Сталин, В.М.Молотов, а также два переводчика от каждой из сторон. Первым высказался Риббентроп. «Затем, — по его словам, — заговорил Сталин. Кратко, без лишних слов. То, что он говорил, было ясно и недвусмысленно и показывало, как мне казалось, желание компромисса и взаимопонимания с Германией... Сталин с первого же момента нашей встречи произвел на меня сильное впечатление: человек необычайного масштаба. Его трезвая, почти сухая, но столь четкая манера выражаться и твердый, но при этом и великодушный стиль ведения переговоров показывали, что свою фамилию он носит по праву. Ход моих переговоров и бесед со Сталиным дал мне ясное представление о силе и власти этого человека, одно мановение руки которого становилось приказом для самой отдаленной деревни, затерянной где-нибудь в необъятных просторах России, — человека, который сумел сплотить двухсотмиллионное население своей империи сильнее, чем какой-либо царь прежде».
Анализируя рабочие варианты текста договора, находящиеся в архиве, Л.Безыменский пришел к выводу о том, что Сталин долго и много работал над этим документом. Безыменский пишет: «Характер сталинской правки позволяет предположить, что она вносилась в текст в ночь с 23 на 24 августа, когда Риббентроп находился в Москве». В ночь с 23 на 24 августа 1939 года после переговоров, длившихся без перерыва несколько часов, советско-германский договор был подписан.
Теперь СССР получил обязательство Германии не нападать на нашу страну. Хотя Сталин и другие советские руководители не имели иллюзий относительно миролюбия германских руководителей и их верности международным соглашениям, подписание договора означала, что на какое-то время желанная «мирная передышка» достигнута.
Подписание советско-германского договора о ненападении 23 августа 1939 года изменило отношение Англии и Франции к действиям Гитлера против Польши. Если в ходе тайных переговоров с Германией страны Запада были готовы уступить Польшу Гитлеру, считая, что её земли станут трамплином для германского вторжения в СССР, то после достижения советско-германского соглашения они осознали, что начало советско-германской войны откладывается на неопределённый срок. И всё же Запад не оставлял надежды ускорить такое столкновение. Попытки договориться с Гитлером за счёт СССР предпринимались и после заключения советско-германского договора о ненападении, и даже после начала войны. Важным этапом в этих попытках явилась миссия Р.Гесса в Великобританию в мае 1941 года, информация о которой до сих пор является засекреченной.
В этом же контексте надо рассматривать и переговоры между странами Запада и гитлеровской Германии, не прекращавшиеся вплоть до весны 1945 года. Даже после поражения Германии был подготовлен тайный план нападения на нашу страну 1 июля 1945 года с использованием на стороне англо-американских союзников немецких военнопленных. Поэтому правительство СССР должно было бдительно следить за маневрами Запада.
Нынешние попытки обвинить СССР в «аморальной сделке» с гитлеровской Германии строятся на вопиющем игнорировании исторических фактов и направлены на то, чтобы скрыть вероломную политику держав Запада по отношению к нашей стране и их готовность вступить в союз с гитлеровцами.
Продолжение следует.
Версия для печати
