Мобилизационное развитие В.И.Староверов

СТАРОВЕРОВ ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ — доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник ИСПИ ФНИСЦ РАН, Заслуженный деятель науки Российской Федерации, член Президиума ЦС РУСО.

Что и как нам взять из опыта СССР,

Советской России 30—40-х годов прошлого столетия

Пишу это пожелание в конце января 2024 года, поскольку у меня нет никаких сомнений, что в марте именно В.В.Путин победно финиширует в компании президентских выборов. Осмелюсь предложить ему свои соображения о том, как скорректировать дальнейшую политику в соответствии с новыми историческими задачами в условиях доверенной ему власти. Делаю это по многим причинам, прежде всего, как его земляк. Он представитель славного города Ленинграда-Петербурга, я уроженец Ленинградской до 1944 года области.

Во-вторых, как более старший продукт российского общества, чьё детство и отрочество пришлось на трудную и вместе с тем славную эпоху заключительного сталинского победоносного мобилизационного развития, и потому ощущающий возможность давать советы земляку. Его детство и отрочество пришлись на эпоху диссидентской слякоти и турбулентности нисходившей динамики социалистического СССР, России, порождённых склонявшимся к рыночно-товарной парадигме волюнтаризмом Н.С.Хрущёва. А юность прошла под влиянием реликта хрущёвской оттепели, его вузовского учителя А.А.Собчака, чьё влияние негативно сказывается на приверженности Путина к капиталистической стезе функционирования РФ. И не мудрено. По оценкам разных специалистов, интеллектуальный потенциал взрослого человека на 40 или даже 60 процентов обусловлен впечатлениями его детства и отрочества.

В-третьих, последние два-три года правления Путина в отмеренный ему срок предыдущего президентства был насыщен довольно бурным и плодотворным осмыслением исторической связи функционирования РФ с тенденциями развития предшествовавшего ей Российского государства. Сам я, выбитый с осени 2022 года из активной жизни болезнями и неоднократным пребыванием в больницах, следил за этим процессом урывками, но из освещения их СМИ всё же, кажется, уловил один поучительный для выработки Путиным обновлённой программы дальнейших действий, а именно этого ожидает от него доверившийся ему народ, алгоритм. Сюжетно он состоит в настоятельной необходимости использовать для вывода стагнирующей РФ из затруднений, порождённых отчасти тяготами благородной по её целям СВО и противостояния англосаксонской коалиции западных стран, традиционно вознамерившихся в очередной раз разгромить геополитическую цивилизацию — Россию.

В моём пожелании рассматриваются причины необходимости использования не только популярной в сталинскую эпоху (МПЭОР) — методологии и методов повышения эффективности общественного бытия в мирное время, но и перевода российской экономики на рельсы мобилизационного развития.

Критически рассматриваются возражения против введения мобилизационной экономики, а также объективные условия, препятствующие переводу хозяйства Российской Федерации на траекторию мобилизации, в силу заложенной в неё либеральными реформаторами приверженности англосаксонским теориям экономик-с. Отдельно рассматриваются теоретико-методологические основы подлинной мобилизационной экономики, а также условия для её осуществления. Итак…

23 ноября 2022 года в Москве в Манеже открылась международная конференция «История для будущего. К 100-летию СССР» — один

из тех многочисленных форумов, какие тогда, в свете приближения всемирной знаменательной даты рождения Советского государства и практического социализма, понимая непреходящее мировое значение этих феноменов, проходили не только в нашей стране, но по всей планете. Данная конференция, насколько мне сообщили, стала экспертной площадкой для обмена мнениями по непростым вопросам истории СССР. В ней участвовали не только историки, но и государственные и партийно-общественные деятели, социологи, политологи, журналисты… Сам я являюсь в той или иной мере моей компетентности тем, другим и третьим, но, к сожалению, из-за болезни не смог в ней принять участие.

О чём забыл, похоже, даже прогрессивный

государственник, первый вице-премьер РФ,

д. э. н. Андрей Белоусов и его коллеги?

И вдвойне пожалел я о невозможности принять участие в работе форума, ибо даже на первой сессии его, удачно названной: «Что мы взяли бы с собой, а что оставили бы навсегда?», — никто не затронул вопросы истории стратегии и методов реализации самого существенного, пожалуй, социально-экономического и культурного явления 30—40 годов прошлого столетия — сталинской мобилизационной стратегии.

Более того, накануне форума в резонансном интервью телевидению сына некогда авторитетного советского политэконома Рэма Белоусова, нынешнего первого вице-премьера России, д. э. н. Андрея Белоусова прозвучали странные для ситуации конца 2022 года слова: «мобилизационной экономики не существует. Есть понятие мобилизационного общества». Затем, правда, видимо, вспомнив о публикациях своего отца об экономике 30-х годов ХХ века в России и опровергая себя, первый вице-премьер сказал: «Мобилизационная экономика — это часть понятия „мобилизационное общество”». Но может ли функционировать общество в ритме диссонанса, несогласованности с экономическим фундаментом?

В действительности, мобилизационная экономика, причём чаще всего как стержень мобилизационного развития общества, существует. И не столько как исключительное, сколько как типичное явление почти во всех случаях, когда та или иная страна оказывается в опасном геополитическом положении.

Из-за сходства исторической ситуации в международном положении современной России с положением страны Советов в преддверии Великой Отечественной войны и в ходе её, возникла необходимость разобраться в сущности затронутых вопросов. Полагаю, это приобрело чрезвычайно актуальное значение. Хотя бы потому, что это открывает широкие возможности для обсуждения вопросов о необходимости поворота РФ к социализму в свете современных реалий СВО на Украине и санкционной войны Запада с РФ. С очевидной геополитической ориентацией агрессивного Запада на уничтожение её государственности и российской цивилизации. И мне, как долгожителю, и следовательно, очевидцу и скромному участнику повоенной жизни СССР есть что сказать о плодотворных для решения геополитических проблем РФ исторических уроках времён сороковых годов.

Сороковые годы прошлого века в интенсивно развивающемся СССР были эпохой устремлённых на победу над угрожавшим ему и всей планете мировым фашизмом, а затем воодушевлённых этой победой,

увлечённых созидателей социализма. Эпохой творцов, устремлённых

к успехам в труде и учёбе, науке и технике, спорте и искусстве, объединённых делом возрождения порушенного военной грозой державного и гражданского мирного бытия. То есть характеризовались теми качествами образа жизни, которые отсутствуют, к сожалению,

у немалой части населения современной жизни РФ, заменившей творцов величия страны на ненасытных потребителей разного рода благ. Следствием чего является стагнация совершенствования её социального и цивилизационного лада. И есть основания полагать, что будущие историки назовут нынешнюю эпоху эпохой прожигателей жизни, обрекших свою страну на сход её со сцены исторической эволюции человечества.

Коснусь наиболее весомых особенностей сороковых годов в СССР, России. А именно сущности механизмов решения неких, особенно экономических, но и других наиболее значимых сторон жизни страны в середине и конце эпохи правления И.В.Сталина. С параллельной проекцией того, как реализуются в РФ, в период длительного уже осуществления СВО на Украине, в схожей с тогдашней ситуации, проблемы современной жизни.

В связи с этим хочу напомнить живущим сегодня современникам, что в числе наиболее значимых особенностей всей той эпохи была реализация уже названной мною ранее МПЭОР — методологии повышения эффективности общественного, в том числе и экономического, а не только надстроечного, развития. Ныне несправедливо забытые, даже обществоведами высшей квалификации, сталинская стратегия и тактика одновременного с переходом к мобилизационному развитию советского общества в целях подготовки к войне с агрессией созревающего на Западе гитлеровского фашизма. С гуманистическим и, вместе с тем, не менее интенсивным алгоритмом его усилий в делах формирования феномена субъектности человека через снятие наиболее острых форм отчуждения труда в общественно-производственных процессах. Она-то и стала тогда стержнем реализации в СССР феномена МПЭОР.

Социально-экономическая и культурная субъектность людей, их деятельность — ключевые факторы динамики общества и, следовательно, истории человеческой цивилизации. Субъектом и объектом социобиосферного развития нашей планеты является сознание людей, созидающее их цивилизацию и социум. Развитие социумов и цивилизации людей субъектно. Соответственно, пробуждение и возвышение субъектности человека и социогрупп людей — ключевые задачи и целевые продукты феномена МПЭОР.

Это и есть те инструменты, с помощью которых СССР смог в сороковые годы одержать победу над коалиционными силами возглавляемого Гитлером западноевропейского фашизма. А затем — в краткие сроки, первым из воевавших европейских стран, возродить до крайности ослабленное, оставленное фашистскими агрессорами в западной части страны в руинах, народное хозяйство. Да к тому же создать основы для обороны её от шантажа атомной войны.

Исключительную важность имеет эта тема для поиска путей отвода от современной РФ реальной угрозы поражения её в схватке с западными агрессорами, использующими нацистскую Украину в качестве тарана сокрушения российской цивилизации. Возможного поражения, прежде всего, вследствие нынешнего хилого состояния национального хозяйства Федерации и разрывов в общественных связях её, подобных тем, какими было обусловлено разрушение СССР, и из-за неумения её послесталинских, тронутых уже социально-политическими вирусами буржуазного перерождения правителей использовать огромный созидательный потенциал советского народа.

Актуальность поиска путей решения сущностных проблем РФ обусловлена также и тем, что после заявления президента Путина об исторической преемственности характера её государственности с государственностью не только царской России, но и СССР, враждебные нашей стране мировые и отечественные недруги, желающие раздробить и уничтожить её, умножили, по моим наблюдениям, усилия по подготовке антипутинской цветной революции.

При всей моей антипатии к нынешнему либеральному режиму власти, такой алгоритм свержения её, по-моему, был бы катастрофичен для России. По расчётам упомянутых недругов, ликвидация таким путём созданного президентом социально-политического режима власти по отработанному уже русофобами и россофобами алгоритму — метили в руководящее ядро (партию), а развал державы — должен вкупе с санкциями англосаксонского мира с большой степенью вероятности обречь Россию на безвозвратный уход в Лету исторического безвременья.

Не без оснований квалифицируемые иноагентами так называемые подзападные либералы, в большинстве своём антисоветчики и россофобы, и прочие их заединщики оказались в сложном положении после заявления президента Путина об исторической преемственности государственности Российской Федерации с цивилизацией не только царской России, но и СССР. (См.: Староверов В.И., Староверова И.В.

О мнимых ленинских минах под российскую государственность и реальных минах антипутинской цветной революции // Политическое просвещение. 2022. № 3). Они пугают обывателей возрождением сталинских методов мобилизационной экономики. Сознательно или по незнанию трактуя их в виде способа принуждения к труду без учёта интересов личности. А поскольку принуждение к труду у либералов традиционно соотносится с трудом заключённых, которым, согласно их давним и ложным домыслам, объяснялись высокие темпы социально-экономического развития во времена правления Сталина, то вытаскивают жупел неминуемого возрождения и ужесточения путинской администрацией власти сходных со «сталинскими» массовых репрессий.

В частности, репрессиями запугивал недавно в «Советской России», непонятно с какого бодуна пригласившей на свои страницы этого давнего либерала, социолог Лев Гудков — научный руководитель Левада-центра, внесенного Минюстом РФ в список НКО, выполняющих функцию иностранного агента. (Гудков Л. «Не уважают, хотя и боятся» // Советская Россия, 13 января 2022 г.).

Другой жупел, которым либералы запугивают россиян, проистекает из их утверждений, что путинская модель госкапитализма, когда «государство не ослабляет контроль над бизнесом, а наращивает его», пагубна для страны, ибо «в учебниках эта модель не случайно называется мобилизационной экономикой». Она делает страну более устойчивой, но в ситуации, «когда против неё играет большинство развитых стран, развитие экономики и рост доходов людей по свистку невозможны». (Антонов Ю. Потепление делового климата. Как слабость российской экономики помогает ей пережить шок // Аргументы недели, 10 марта 2022 г.).

Автор этого утверждения, судя по его статье, адепт англосаксонской стратегии глобализма, ибо именно она требует умаления роли государства и насаждения безбрежной свободы рынка. А в нынешней РФ, возмущается автор, рынок якобы ограничен контролем государства. Ведь в ситуации, «когда власть оказывается под шквальным огнём санкций,.. частник уволил бы половину работников или вовсе закрылся бы». (Там же). И соответственно, пугает читателей возможностью поворота российского общества в русло политики мобилизационного развития.

Но сталинская мобилизационная экономика имела своим главным фактором не принуждение к труду, а стимулирование энтузиазма и эффективности в труде. Это стимулирование составляло лишь один аспект комплекса развития, ибо последний касался не только сферы производства, а охватывал все аспекты многогранного образа общественной жизни.

Сутью комплекса мобилизационного развития СССР было инициирование у советских людей созидательного потенциала. Притом, инициирование путём пробуждения энтузиазма трудящихся, снятия у них отчуждённости от продуктов деятельности. Отчуждённости, порождённой ранее, вытекавшей из классово-неравноправной практики умаления социальной справедливости в производственных отношениях. Воспроизводивших щемящие чувства порабощения рядовых трудящихся, которые породил искажённый классово-частным корыстолюбием хода цивилизации.

Не буду сейчас касаться, об этом скажу отдельно, методологических и практических оснований той загадочной эпохи советской истории,

о которой, в отличие от немногих долгожителей вроде меня, мало кто знает из собственного жизненного опыта. Между тем эта эпоха, на притяжении почти семи десятилетий была, как никакое иное время забыта и оболгана, и только в нынешние дни над ней, кажется, забрезжил свет возможного очищения от злобных наветов.

Зыбкую надежду на это мне дало ноябрьское 2021 года признание президента Путина на Валдайском форуме в Сочи об исчерпании

не только в мире, но и в России потенциала капитализма. В 2023 году с трибуны того же форума он провозгласил, что мы стоим на позициях цивилизационного подхода, в основе которого лежит самодостаточность. Это важные заявления, логически жёстко связанные. Ведь именно капитализм, притом в его наиболее хищнической форме, насаждался последние десятилетия в нашей стране. Сначала,

со времён дурашливого правления Хрущёва, в подспудной, а в последние рыночные реформаторские годы и в своей карикатурно дикой глобальной ипостаси. Став питательной почвой искажения сути прежней, трудной для существования, но и самой плодотворной для нашей Державы эпохи. Следуя логике, своими вышеупомянутыми заявлениями президент дал понять, что нам надо выходить из глобальной системы капитализма. А куда? Целевая матрица отечественной цивилизации признаёт высшей ценностью социальную справедливость, а её способен обеспечить, согласно библейским Деяниям, только коммунизм. Первой фазой становления которого является очищенный от негативных, чуждых его сущности, сталинский социализм…

Во всяком случае, именно так я воспринял примечательную беседу главного редактора «АН» А.Угланова с профессором-экономистом, депутатом Госдумы РФ М.Делягиным. (Делягин М. О скором возврате «сталинской экономики» // Аргументы недели, 3—9 ноября 2021 г.), а также ряд декабрьских 2022 года публикаций Р.Хасбулатова в «Независимой газете»), Л.Гурджиева в «Завтра» и других авторов публикаций.

Этим возможным переменам в общественном климате современной РФ соответствует второй аспект замысла предлагаемой вниманию читателя моей статьи. Тот, что основы методологии мобилизационного развития общества и его экономики я рассматриваю, сочетая с оценкой степени готовности к реализации их современной капиталистической РФ. То есть с параллельным осмыслением того, как решаются в сегодняшней России описываемые в них сходные коллизии нашего бытия. Если неудовлетворительно, то нельзя ли использовать для более эффективного решения их опыт и методы, удачно осуществлявшиеся для этого в сороковые годы?

Задача перехода нынешней РФ на путь мобилизационного социально-экономического и ментального, духовно-культурного развития остро встала давно, но особенно остро с 2014 года. То есть

с первых довольно тягостных санкций на неё англосаксонского Запада. Эти санкции косвенно свидетельствовали, что многовековый недруг исторической Руси-России, корни зарождения агрессивности которого к ней кроются в глубинах 13—14 веков, начал подготовку очередного завоевательного похода, выбрав в качестве острия соседнюю нам Украину.

Тягостными эти санкции оказались потому, что некогда захватившие в России политическую власть радикальные либерально-демократические правители построили в ней капитализм не просто периферийного, но именно англосаксонского типа. Камуфлируя его по примеру своих западных патронов товарно-рыночным обществом. Поскольку социально-экономическая модель, называвшаяся политиками всего мира «капитализмом», после Второй мировой войны была уже дискредитирована в общественном сознании войнами, экономическими, финансовыми, банковскими кризисами, безработицей и нищетой масс.

Построив такой капитализм, новые правящие в РФ «элиты» привязали российскую экономику и госорганы к соответствующим западным структурам в качестве сырьевого придатка и импортёра их технологий, образцов духовной культуры и ментальных ценностей. К тому же

в стремлении побрататься с зарубежьем они за бесценок отдали за рубеж советские ресурсы интеллектуальной собственности, особенно технологических инноваций. Что, в конечном счёте, обернулось последующей тотальной зависимостью России от западных рынков и завоза из Европы мало-мальски технологичных товаров и инноваций.

С этого же 2014 года особенно активно начала осуществляться директива силовых органов США от 1992 года, предусматривавшая создание в дополнение к старым новых внешних угроз для ослабления геополитического благополучия российской цивилизации. Для этого и была избрана пограничная России Украина, где со времён Второй мировой войны существовала националистическая русофобская оппозиция выпущенных некогда по амнистии Хрущёва из лагерей, нераскаявшихся военных преступников на волю (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1965 г. «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны».). Так стали легальными гражданами бандеровцы и прочие близкие им по духу недоброжелатели России. Им сочувствовали фактически все постсоветские украинские президенты от Л.Кравчука и Л.Кучмы

до В.Ющенко и В.Януковича.

Но в первое постсоветское время полностью развернуться Украине

в качестве враждебной антироссийской силы мешала принятая ею при разрушении СССР Конституция, предполагавшая в качестве обязательного условия суверенизации страны её нейтральный статус. Организованный и инициированный США, деструктивными силами (вспомним заместителя госсекретаря Викторию Нуланд с её «печенками» для майдановцев) в 2014 году майдан осуществил конституционный переворот и тем развязал руки не только украинским, но и англосаксонским россофобам в их враждебной России деятельности на Украине.

Главные россофобы из когорты украинских нацистов, воспитанные ещё гитлеровскими органами, отметились уже во время Второй мировой войны чудовищными преступлениями вроде сожжения жителей Хатыни, волынской резни 200 тыс. мирных поляков, уничтожением свыше 100 тыс. жителей киевского еврейского гетто в овраге Бабий Яр, и конечно, палаческим русофобским поведением. Их главари были уничтожены тогда же Красной Армией и контрразведкой. А после майдана 14-го года они были возведены правящими Украиной силами в ранг национальных героев и идолов поклонения. Господствующей в стране идеологией начала утверждаться антироссийская вражда и искоренение всех следов былого братского единения украинцев с русскими. Последние стали изгоями, преследуемыми уголовно даже за пользование отеческим языком.

Это вызвало справедливый протест населения юго-восточных регионов Украины, где проживали преимущественно русские и русскоязычные. Они провозгласили территориальную независимость, образовав свои республики — ДНР и ЛНР. Сначала их требования были умеренными — автономия в границах Украины при условии, что господствующие в ней политические силы прекратят русофобскую и россофобскую вражду. Эти требований были лицемерием, что сегодня явствует из откровений А.Меркель, но признаны западноевропейскими державами — Германией и Францией, которые совместно с Россией поддержали их Минскими соглашениями. Они гласно потребовали от правителей Украины выполнить вышеназванные требования, а негласно стимулировали её вооружение. Власти Украины внешне тоже согласились. В реальности же, по недавнему заявлению экс-президента П.Порошенко, с самого начала не собирались выполнять эти соглашения, а замыслили использовать временную передышку для того, чтобы укрепить свою армию и сориентировать её на борьбу с Россией.

Силовыми методами, то есть силой оружия, они подавили мирные протесты населения юго-восточных областей с преобладанием в них русских. А именно: Херсонской, Николаевской, Запорожской, Одесской и других. Когда же русскоязычные жители Донецкой и Луганской областей, проведя референдумы, провозгласили у себя республики, развернули против них войну.

Первый военный натиск эти республики отразили. Но это не отрезвило воинственный пыл всё более впадавшей в угар нацистской идеологии украинскую правящую «элиту» и её коммандос. Тем более, что эту агрессивность украинских нацистов активно подогревали США и их партнёры. Они решили, что на всё более охватываемой бандеровско-нацистским ражем Украине пришло время реализовать разработанную ими в 1992 году доктрину, в соответствии с которой эта российская соседка должна была превратиться во враждебную анти-Россию и вооружённая западным оружием начать непримиримую, до последнего солдата, войну с нею. Поощряя экспансионистские устремления украинских нацистов, англосаксонский Запад обещал, что он в надлежащий момент сможет подключиться к развязанной ими войне своими силами. Конечной целью является уничтожение российской державности и цивилизации, захват её огромных природных богатств, перевод их в собственность победителей. С этой целью, западные вдохновители войны обещали обзавестись на украинской территории военными базами.

Однако уже первые попытки США и их подельников обзавестись

на территории Украины военно-морской базой у них сорвались. Должный застолбить её явление де-факто американский эсминец «Кук» испугался, когда российский бомбардировщик Су-24 ослепил его, дистанционно выключив ему электронику, а затем ещё и сымитировал ракетную атаку на него. Став, по сути, беспомощным в военном отношении, эсминец благоразумно ретировался из наших черноморских вод

в румынский порт Констанцу. За ним ретировались и сопровождавшие его для усиления корабли причерноморских сателлитов.

Но и поняв, что с базой у них ничего не получится, США не угомонились, а начали накачивать Украину через пограничные с нею страны

НАТО вооружением. И будучи сами склонными к нацизму русофобами, как США, так и натовцы, они снисходительно отнеслись к воскрешению на Украине нацистской бандеровщины и идеологии фашизма. А украинская правящая «элита», чувствуя, как крепнут её военные мускулы, начала не только усиливать блокаду ДНР и ЛНР, но и создавать в предместье этих республик укреплённый, много эшелонированный плацдарм для военной агрессии, как против них, так и против России. Разгром ДНР—ЛНР и захватнический поход на Россию, по данным разведки и военных экспертов, был назначен на март 2022 года. РФ опередила эти агрессивные намерения, начав в конце февраля 2022 года специальную военную операцию (СВО) по принуждению Украины к разоружению и денацификации.

За минувшие почти два года специальная военная операция превратилась в полноценную войну. До её начала российские послы на Украине — Черномырдин и назначенные после него — интересовались, похоже, лишь безопасной и эффективной работой проходящей по Украине на Запад газпромовской нефтяной трубы. Да и военное руководство

на протяжении тех восьми лет, видимо, не очень озаботились разведкой противника, который оказался сильней, чем они полагали. К тому же был допущен явный просчёт в оценках ресурсов, которые готов был поставить враждебный России англосаксонский мир.

В результате РФ вскоре потребовалась частичная мобилизация способных к военной службе россиян, проведённая в октябре 2022 года, и никто уверенно не скажет, что не потребуется более масштабная мобилизация, ибо СВО уже превратилась в войну с крупными поражениями позапрошлой осенью на российском фронте. И вообще эта война, похоже, рискует превратиться для нас в третью Отечественную, ибо в неё может ввязаться на стороне Украины сколоченная США и Англией антироссийская коалиция из 50 стран, а у нас из надёжных союзников пока одна Белоруссия.

Почему и как правители России заговорили

о необходимости введения в ней алгоритма

мобилизационной экономики?

В последние месяцы, объявленные англосаксонскими, франко-германскими и прочими враждебными России еэсонатовскими правителями Запада числом почти 19 тысяч, экономические, социокультурные и иные санкции, переросли с весны того года в геополитическую войну. Преследующую цель экономического и цивилизационного удушения нашей страны. В связи с этим, даже среди некоторых правящих «элит» РФ, всё чаще начали вести разговоры о необходимости частичной и даже всеобщей мобилизации. О переводе российского оборонного потенциала, или хотя бы отечественного военно-промышленного комплекса, на путь мобилизационного развития. Памятного старшим поколениям россиян по пережитым ими предвоенным годам Великой Отечественной войны с гитлеровской Германией, в союзе с которой против СССР воевала почти вся Европа.

Ныне это действо рассматривается данными «элитами» в качестве одного из обязательных, помимо СВО, оборонных мероприятий против политики истребительной относительно нашего Отечества войны. Ведь помимо того, что агрессивные украинские нацистские русофобы подпитываются так называемой поставкой им новейшего военного вооружения и финансово-промышленных ресурсов, отечественную экономику её закордонные недруги душат упоминаемыми, воистину тотальными санкциями. В осуществлении их участвуют

не только государства англосаксонского геополитического западноевропейского пространства, но и опасающиеся разгневать США страны из далёких от Украины регионов планеты. Кроме того, нацисту В.Зеленскому и его фашиствующей гоп-компании, по уверениям украинских информсетей, по разным каналам всё активнее перетекают капиталы российских олигархов, которые надеются откупиться, таким образом, от гнева дяди Сэма.

Поэтому необходимость в методах мобилизационного использования доступных ресурсов для реализации задач СВО на Украине сегодня признают все российские правящие «элиты», но понимают это по-разному. Не взирая на тех, кто ещё в начале СВО в упор не признавал целесообразность мобилизационного развития экономики РФ (см. антимобилизационную филиппику Антонова в «Аргументах недели» в марте прошлого года). Сподвижник Гайдара в проведении радикально-либеральных рыночных реформ, бывший ректор РАНХиГС В.Мау совсем недавно делал вид, будто он идеологически переобувается. Это подтверждалось-де отменой в январе 2023 года традиционно проводившегося руководимой им академией совместно с Институтом Гайдара (ГФ) Гайдаровского форума. (См.: Комраков А. Бывшие соратники Гайдара требуют активнее использовать советский опыт // Независимая газета, 11 января 2023 г.). Молчаливо признав тем самым провал осуществлявшейся их реформаторской командой в РФ три десятилетия пагубной для неё монетаристской политики.

В последующем своём выступлении в Госдуме В.Мау, признавая необходимость частичного перехода к мобилизационному развитию, лукаво предложил правительству, «скрестить» спорный-де и предельно жёсткий механизм госрегулирования с текущими реалиями свободного рынка. Уверяя при этом, что о возврате к советской управленческой практике в его предложении речи нет. Хотя даже частичная мобилизация общественного развития неизбежно предполагает усиление роли государства. А из сущности этого феномена и вытекал советский опыт.

Аналогичную линию и с той же промашкой в отношении возможной свободы мобилизации от неизбежных при этом государственных уз проводит сегодня по преимуществу среди субъектов малого и среднего бизнеса активный участник разрушения СССР в «лихие 90-е годы» Б.Ю.Титов. Он и его соратники надеются, что частичная мобилизационная направленность развития экономики РФ не только при сохранении, но более того, при усилении предпринимательских свобод для так называемого среднего класса обеспечит мирную ликвидацию господствующего в ней криминально-олигархического, а потому либерально-компрадорского капитализма. И заменит позаимствованный у Запада периферийный капитализм на цивилизационно евразийский, национально ориентированный бизнес, облагороженный установкой государства на служение интересам экономики РФ. А также обручённый корпоративной социальной ответственностью, свободного от государства, слегка спаянного артельными и кооперативными узами с малым и средним бизнесом.

Иллюзии или лукавство демонстрируют и некоторые деятели либерального финансово-экономического блока российского руководства. Ловко переобувшиеся при Б.Ельцине и возглавившие в правительстве означенный блок, они скрытыми усилиями удерживают российское национальное хозяйство в англосаксонском лоне реализации постулатов экономик-с.

Из их уст раздались заявления о несвоевременности для сегодняшней России «внутренней экономической и иной мобилизации», они залепетали, что понятие «мобилизационной экономики» не прописано ни в Конституции, ни в других законах РФ и потому, прежде, чем использовать его, надо понять, какое место остаётся для свободного рынка, насколько он совместим с ним и насколько гибридная модель — мобилизационный алгоритм плюс свободный рынок — жизнеспособна…

В общем, не позиции государственных мужей, а обывательский лепет, оставляющий простор для одобрения, как официозного заявления об интересе кремлевской администрации президента к некоторым новеллам мобилизационной экономики, так и поневоле «мягких» либеральных взглядов Мау и Титова.

В корне отличается от этих амебообразных взглядов позиция твёрдых государственников, прежде всего уже упоминавшегося А.Белоусова. Отвергнув возможность в современной РФ мобилизационной экономики, он, тем не менее, в своём упомянутом телеинтервью заявил, что у нас есть достаточно большое количество резервов и рычагов, которые мы можем задействовать, чтобы решить те задачи, которые ставит президент и сама жизнь. Называя переход к мобилизационной экономике одним из сценариев трансформации российской экономики, Белоусов назвал его наименее вероятным. Наиболее вероятным же он посчитал сценарий так называемого «ситуационного реагирования», описывая его так: «какие-то проблемы нарастают, мы понимаем на горизонте двух-трех-пяти лет, что что-то не так, начинаем что-то менять. Именно такой алгоритм нам привычен. В соответствии с ним правительство поддерживает несколько десятков проектов. Это программа примерно до 2030 года. Если ситуация радикально не изменится».

Действительно, недостатками в количестве проектов буржуазные правительства РФ в последние два десятилетия не страдали. Однако, как справедливо заметил недавно академик С.Глазьев, «бумаг горы, а толку мало», «есть множество не состыкованных между собой документов, исполнение которых практически невозможно», ибо «по сути госпланирование в России отсутствует как система», что и тормозит дело. (Макурин А. План или пропал. Сергей Глазьев

о том, зачем России снова понадобился Госплан // Аргументы и факты. 2023. №1—2. С. 14).

Близкую к надеждам А.Белоусова на здравые меры правительства, но с иной оценкой возможности мобилизационной экономики позицию занимает другой полнокровный государственник, ректор Петербургского горного университета В.Литвиненко, призвавший монетизировать наш природный капитал с максимальной пользой для граждан России. Сделать это, по его мнению, «возможно лишь в случае внедрения постулатов мобилизационной экономики, в частности, усиления государственного регулирования… В основе новой экономики должна лежать… энергосберегающая стратегия, которая позволит в течение двух-трёх лет повысить ВВП минимум в два раза».

Здравые вроде бы мысли. Подобные мысли, требуя объективной оценки лесных богатств России, мы закладывали вместе с академиком Д.С.Львовым в середине 90-х годов в протестный манифест образованной им группы учёных, ратовавших против принятия пагубного для природных ресурсов России Лесного кодекса. А затем, года три-четыре спустя, готовя другой группой по поручению тогдашнего спикера Совета Федерации Е.С.Строева, в законопроект

об «Усилении регулятивной роли государства в развитии национального хозяйства». Но он не добрал в Госдуме 4—5 голосов, необходимых для его одобрения.

Оценивая изречение А.Белоусова о потенциале алгоритма «социального реагирования», публицист Н.Сорокин верно отмечает, что всё это ничего общего с мобилизационной экономикой не имеет, ибо

«в большей степени такая стратегия является попыткой максимально оттягивать введение в стране тотальных мер мобилизационного характера в условиях нарастающего давления западной коалиции». (Сорокин Н. Ключ к развитию. Цели и задачи мобилизационной экономики // Завтра, январь 2023 г., № 1). Нельзя не согласиться и со многими моментами его обобщённого анализа того, что роднит выше рассмотренное отношение разных лиц к актуальному для современного состояния России пониманию мобилизационной экономики.

Он выделяет 5 позиций. Перескажу их сокращенно:

1) Поскольку мобилизационный алгоритм развития отменяет прежние нормы свободного рынка, очень непросто его «скрестить» с интересами государства;

2) В некоторых аспектах, например, в импортозамещении, интересы государства и бизнеса могут при мобилизационной экономике совпадать. Юридически оформленное сотрудничество по этим аспектам выгодно бизнесу, ибо он обеспечивается по этим направлениям госзаказами, что освобождает его от грабежа посредниками;

3) Госпланирование, обеспечивая внутреннюю подстройку механизма госрегулирования на принципах повышения его эффективности, порождает эффект: меньше государства, да лучше, как для одной, так и для другой стороны сотрудничества;

4) Страх мимикрирующих либералов, что мобилизационная экономика уничтожает свободу предпринимательства полностью, ошибочен. «Смитовского» рынка в современном капиталистическом мире давно нет. Относительная свобода его существует благодаря поддержке государства. С другой стороны, «учёные до сих пор не определились, что же именно называть мобилизационной экономикой: экономику системы Гулага, военную экономику или вообще случай, когда государство вмешивается в экономику и использует мобилизационные механизмы. Поэтому пока можно говорить о мобилизации отдельных отраслей российской экономики,.. где сейчас необходим стремительный ответ

на санкции»;

5) Для либералов же, которые не мимикрируют, как Мау, а открыто высказывают свои позиции вопрос стоит ребром: либо власти эти директивные элементы привносят в рыночную экономику лишь частично, либо вовсе отказываются от последней. Эту степень вмешательства государства надо чётко обозначить. Любая экономика работает как целостная система и присутствие в ней инородных элементов чревато сбоями. Важно также определить, как долго такая гибридная экономика может существовать. Понятно, что отказаться от неё невозможно будет никогда, ибо старая модель давно не работает, а западные санкции продлятся столько, сколько будет существовать сам Запад. Но либеральные исследователи рынка, как обычно предпочитают истерику анализу. (См.: там же).

Вообще-то российские правящие «элиты» и без последних советов инстинктивно в большинстве своём поддерживают в условиях неординарных западных санкций практику «бюджетной консолидации», «секвестра расходов», «мобилизации всех ресурсов». Не подозревая, видимо, что выжимание из системы сверх максимума её возможностей, если она не перестроена или если не создаются другие структуры её, мало плодотворно. А иногда и пагубно. Популярна у этих «элит» и стратегия перевода на рельсы мобилизационных алгоритмов части отечественных человеческих силовых ресурсов и военно-промышленной экономики. В данном случае «элиты» забывают, что экономические фрагменты, как бы они ни были весомыми, не могут решать задачи посильные ей как целостной системе. Поэтому иллюзорны надежды этих «элит», что таким путем можно будет реализовать ускоренными темпами и в полном объёме политику импортозамещения, избавить державу от системной экономической, научно-технологической, экспортно-сырьевой и духовно-ментальной зависимости от Запада. В которую, кстати, её ввергли сами же эти либеральные круги, разрушая советское наследие.

И как будто подтверждая известную формулу, что «россиянин

не пошевелится, пока его жареный петух не клюнет», упомянутые отечественные руководители и пестуемые ими либеральные «элиты» вдруг озаботились тем обстоятельством, о котором их неустанно предупреждали коммунисты, а именно о долговременно перманентной научно-технической и экономической стагнации нашей державы. А также об огромной по масштабам хронической нищете больших масс трудозанятых россиян и опасном потенциале социально-культурного и ментально-политического раздора в современном российском обществе.

В этих обстоятельствах сомнительно выглядит бодряческий оптимизм руководителя ВЦИОМа Валерия Федорова, который, комментируя результаты опроса того, как подействовало начало СВО на самочувствие россиян и чего ждать в этом отношении в 2023 году, утверждая о всеобщей поддержке этого события, заявил, что «прилив поднял все лодки». (Валерий Федоров подвёл итоги 2022 года и рассказал, чего ждать в 2023-м // Литературная газета. 2023. № 1—2). Некоторые эти обстоятельства правящая «элита», говоря о мобилизационном развитии, пытается заменить смехотворной филантропией, а также штопая отношения общественного неравенства во многом иллюзионной адресной помощью.

Но те, кто догадывается о сути происходящего, видят, что мероприятия предлагаются и исполняются деятелями правящего режима и даже теми, кто отмечен левизной поведения, явно нехотя. И потому они осуществляются не как органические шаги системной государственной политики, а как вынужденные, для смягчения остроты проблем, порождённых незадачливой капитализацией страны, социально-политическим и иного рода раздраем общества. То есть

в форме того самого «ситуационного реагирования», на которое возлагает благие надежды первый вице-премьер А.Белоусов. Действительно, сегодня все озабочены архисерьёзностью сложившейся вокруг России международной ситуации и слабостью оборонительного потенциала. За исключением ракетно-ядерного. Который

в современной обстановке практически можно использовать разве что только в критический момент, в форме уничтожения самого себя и человечества.

Руководители и «элиты» страны, даже левые и леворозовые, озвучивают и муссируют проблему мобилизационного развития несколько абстрактно. Только некоторые из них, наиболее патриотичные, поднимают проблему перевода всего национального хозяйства РФ в алгоритм мобилизационной экономики. Но при вопросе, как это сделать, тушуются. Понимая, что при господстве нынешнего правящего режима, обречённого обслуживать функционирование построенного его европоцентричными предшественниками и частью его западоидных деятелей с помощью западноевропейских стратегов и инвесторов, капиталистического общества англосаксонского, к тому же периферийного, типа также иллюзорно, как и вышеупомянутые мероприятия по смягчению в буржуазной стране имущественных контрастов социального и культурно-ментального раздрая.

Распадающиеся в последние три десятилетия под ударами буржуазного переустройстства российского социума общественные и цивилизационные отношения, пока штопаются деятелями режима незадачливо. И все нынешние разговоры отечественных «элит» о щедрых плодах мобилизационной стратегии и мобилизационном развитии современного капиталистического общества в РФ, построенного по лекалам англосаксонского социума, ведутся, на наш взгляд, без ясного понимания сущности того и другого.

Как мы уже отметили, говоря о частичном переводе страны на рельсы мобилизационной экономики, наши правящие «элиты» исходят из простой предпосылки доморощенных отечественных политэкономических стратегов. А именно, что вслед за такой мобилизацией отдельных частей национального хозяйства, прежде всего оборонно-промышленного комплекса, автоматически оживятся-де и стимулирующие созидательный потенциал общества сферы: социальная и культурная, ментальная и духовная, информационно-медийная и т. п. Но это далеко не так.

Впрочем, сегодня не только у правящей «элиты», но и в обществе,

к сожалению, довлеет примитивное понимание характера и содержания мобилизационного развития РФ. Существуют противоречивые оценки его содержания и форм. А это усиливает духовно-ментальную и политическую неустойчивость функционирующего сегодня в России классово-неоднородного социума.

В свою очередь, последнее обстоятельство способно крайне негативно сказаться на ходе реализации объявленных президентом, сущностных для сохранения российской державности и цивилизации задач специальной военной операции. Она закономерно ныне перетекает, как уже говорилось, в гражданскую войну, поскольку украинцы нам кровные братья. К тому же на их стороне в противостоянии участвуют не только такие открытые руссобы-навистники, как Евгений Киселев, Александр Невзоров, Андрей Макаревич и им подобные «российские изгои», но и закамуфлированная «пятая колонна» российских по паспорту левых либералов, саботирующих ход СВО внутри российского общества.

Январский 2023 года выбрык актёра А.Смольянинова, признавшегося в ненависти к российским военным и готовности сражаться скорее на украинской стороне, нежели на отечественной, отнюдь не случайное и не единичное явление, а отражение сумятицы в сознании значительной части театрально-эстрадных и около научных и литературно-просвещенческих полуинтеллектуальных масс россиян. ВЦИОМ, проведя опрос «Народное единство на фоне специальной военной операции», обнаружил целый слой так называемых «столичных» людей, которые находятся в «стадии отрицания». Ибо не желают принимать новую реальность. (У нас иммунитет к кризисам. Валерий Фёдоров подвёл итоги 2022 года и рассказывает, чего ждать в 2023-м // Литературная газета, 18—24 января 2023 г.).

То есть, в случае консолидации с возвратившимися из бегов проинструктированными западной разведкой субъектами, типа Смолянинова, «столичные люди» легко могут стать массой и организаторами структур антипутинской цветной революции.

Обложившие Россию тысячами санкций, снабжающие Украину вооружением страны НАТО всё активнее помогают ей наёмниками. Десятки, сотни, тысячи, по различным источникам, ненавидящих Россию наёмников, прибывают на Украину из США, натовской Польши, Грузии, прибалтийских стран, Англии и т. д. Это настораживает. Ибо свидетельствует: не исключена такая ситуация, что и вооружённые силы НАТО могут со временем непосредственно включиться в войну. И тогда она действительно превратится для нас в третью Великую Отечественную войну. А это потребует принципиально иного характера сплочённости и мобилизованности российских народов и их федерального российского капиталистического общества. Способно ли оно на это?

Ведь в чём выражаются противоречия в современном российском обществе в отношениях к направленности мобилизационного развития национальной экономики и его самого? Только ли в подрывной деятельности оберегаемой частью деятелей правящего режима космополитического слоя нашего социума?

Конечно, то, что в основном «подзападные» по своему менталитету буржуазные либералы — прежде всего, дельцы эстрадного бизнеса, криминальная от рождения олигархическо-бюрократическая братия и переобувшаяся на ходу идеологически обществоведческая «элита» — запугивают общественность, особенно её податливую на медийные манипуляции обывательскую часть, угрозами нарастания государственного насилия в случае обращения к означенной направленности развития. Предавая анафеме социалистическую родословную предвоенной 30-х и послевоенной 40-х годов прошлого столетия мобилизационную экономику, они отождествляют сущность такой базировавшейся на коллективизме трудящихся экономики с принудительным трудом и массовыми репрессиями.

Эти обстоятельства весомы. Но хуже представляется неуёмная пропаганда в массах иллюзий оптимистами леворозовой оппозиции прогрессивной трансформации в социалистическом направлении капиталистической траектории рыночных псевдореформ в РФ. В частности, тех оптимистов, которые группируются вокруг Изборского клуба. То есть оптимистов, как эсеровской политической ориентации, так и ориентированных на идеологию консерватизма патриотических сил. Которые в отличие от либеральных заподоидов, напротив, видят в обращении путинского политического режима к методам мобилизационного развития экономики чуть ли не возможный доброхотный поворот его руководящей ныне страной «элиты» в сторону индустриализации-2, деиндустриализированного монетаристской политикой гайдаров и чубайсов российского производства. Повторной, но уже не сталинской социалистической, а капиталистической. Иными словами, пространственного возрождения СССР-2 в эсеровском или домостроевском облике, обновлённого нэповского социально-экономического строя.

Позиция коммунистов в этой ситуации заключается в признании того обстоятельства, что советский сталинский опыт мобилизационного общественного развития, а тем более четверть века мобилизационного развития экономики и общества в целом, в сталинскую эпоху 30—40-х годов прошлого столетия, безусловно, соблазнителен. Однако, в современной буржуазной РФ он, если и возможен, то лишь в весьма ограниченной степени. По той причине, что в ней нет необходимых для него социально-политических и идеологических условий.

Такая позиция не снимает, а обостряет противоречия в отношениях российских граждан к мобилизационному общественному развитию. Для формирования революционной обстановки в РФ неустойчивость её социума вообще-то благоприятна. Однако в созданной империалистическими агрессорами вокруг России военной, по сути мирового характера, обстановке, она чревата неуспехом не только СВО, но и возможной Отечественной войны. Специальную военную операцию коммунисты, будучи не поддельными, не конъюнктурными, а подлинными патриотами, поддержали и поддерживают. Требуя от правителей России только одного — последовательности в её реализации, достижения изначально объявленных президентом целей, а именно демилитаризации и денацификации не только соседней Украины, но и взрастившего и поощряющего антироссийскую агрессию россофобского еэсонатовского Запада.

Что же касается направленности мобилизационного общественного развития, особенно мобилизационной экономики, то скажем прямо,

ни один из вышеизложенных вариантов ближайшего будущего современной Российской Федерации не имеет, на наш взгляд, перспектив реализации. Прежде всего, потому, что суть в превалирующих оценках их не системна и не совпадает ни с политэкономической, ни с социальной исходной и целевой сущностью подлинно мобилизационного общественного развития страны, включённой в цепочку капиталистического функционирования. Тем более, в качестве его периферийной молекулы, в которой отражены все пороки этой цепочки.

Оставим пока за скобками нашего рассмотрения организационно-правовой и политический аспекты. Только отметим, что в действительности потенциал и методы реализации мобилизационной экономики являются хотя и важной, но лишь составной частью более широкого феномена повышения эффективности развития не только материально-вещной и социально-экономической базы российского социума,

но и его социально-политической, социально-культурной и ментально-духовной общественной надстройки.

Все рассмотренные нами ранее варианты представлений о мобилизационном экономическом развитии так или иначе исходят из предположений о том, что нынешнее российское руководство будто бы вот-вот решится использовать в обновлённом виде советский опыт прошлого века. Ведь это так соблазнительно, поскольку именно на основе реализации методов мобилизационного развития, за три десятка лет социалистической индустриализации и коллективизации, а также возрождения страны из руин, оставленных нашествием гитлеровцев, при Сталине были обеспечены среднегодовые темпы роста советской экономики в 13,8%. Причём, в предвоенное десятилетие ВВП страны более, чем удвоился, а её военно-промышленный потенциал почти учетверился. В 40-е годы экономика страны превзошла довоенную

в 1,7 раз. Было построено около 9 тысяч предприятий. СССР создал надёжный щит против любителей запугивать его атомным Армагеддоном, первым вышел в космос.

Но это совсем не означает, что такой же исключительный в мировой практике результат можно получить и в современной капиталистической РФ. Все зависит от того, как мобилизационное развитие будет реализоваться, в пространстве какой политики и идеологии и как будет решаться проблема места человека в производственном цикле и обществе.

Полноценная реализация в капиталистической РФ опыта мобилизационного развития СССР невозможна. Почему невозможна? Хочу сразу оговориться, что мобилизационная экономика в современном капиталистическом мире отнюдь не редкость. У Н.Сорокина она описывается в отличие от экономики старой модели, судя по всему содержанию его статьи, советской, причём откровенно извращается и принижается её эффективность. Но цитирую: «Итак, мобилизационная экономика — такой тип экономических отношений, при которых все ресурсы страны направляются на одну или несколько приоритетных целей, зачастую в ущерб другим отраслям. Действующие прежде нормы и правила отменяются полностью или частично. Вместо них экстренно принимаются меры, способные мобилизовать ресурсы страны для достижения поставленных руководством целей — победы в войне, восстановления экономики, экстренного импортозамещения и т. п.». (Сорокин Н. Указ. соч.).

Подумайте над сказанным. Замените мобилизацию ресурсов страны ресурсами доступного мира, руководство страной руководством корпорацией, и вы получите портрет межнациональных корпораций Гейтса, Сороса и ещё десятка-другого других, которые масштабами экономики превосходят российскую. Они тоже изначально отменяют действующие ранее нормы и правила, мастерски используют приёмы «ситуационного реагирования», жёстко и директивно планируют основные линии развития в своём экономическом пространстве, используя индикативное планирование лишь для охвата его побочных аспектов, до такого советскому Госплану никогда было не подняться.

При мобилизационной экономике в СССР дело не в наличии трудовых резервов Гулага. Не так велики и экономически эффективны они были. История осуществлённых в мире кардинальных социальных и экономических реформ свидетельствует, что как в рамках советской мобилизации экономики 30—40-х годов, так и в формах мобилизационного стимулирования эффективности общественного развития Советской страны в центре вопросов, решаемых хозяйственно-производственными циклами, всегда стоял человек. Причём, в разных, хотя и взаимосвязанных его социально-экономических ипостасях — как средства развития производства и экономики, так и одновременно, как цели.

В крупных капиталистических корпорациях, как в современной Российской Федерации, в условиях производства доминирует стратегия крайнего принуждения трудящихся к труду. В их экономиках, базирующихся на классовой эксплуатации, человек как в начальном, исходном, так и в конечном цикле общественно-производственного развития, пребывает всегда неизменно только в статусе средства. Что перечёркивает возможность современного капиталистического российского общества воспользоваться успешным в советском прошлом веке отечественным опытом ускоренного развития. Такая возможность требует кардинального изменения политического строя, функционирующего сегодня в нашей стране, ныне заострённого на всемерную охрану криминально-олигархического капиталистического производства и буржуазной, причём сомнительной по её приверженности патриотизму, отравленной подзападной ментальностью надстройки.

История мирового развития свидетельствует, что феномен мобилизационного развития общества, особенно его социально-экономического фундамента, проявлялся не только в капиталистических корпорациях, не только в СССР и других социалистических странах. Но в те или иные моменты в относительно индустриально развитых странах, которые не только инициируются воспламеняющимся национальным духом изнутри, а и подпитываются финансами и ресурсами извне. Проявлялся он всегда в разных политико-идеологических и социально-экономических формах. «Японское чудо» 50-х годов и взлёт «восточноазиатских тигров» в 60—70 годах был вызван мобилизацией национального духа их народов и использованием, по признанию японского миллиардера Хероси Теравимы, советского опыта. «Чудо» экономического взлёта адэнауровской ФРГ — в финансовой накачке её США, не пожелавших, чтобы она по темпам своего развития уступала строившей социалистическое общество ГДР.

В условиях индустриального или постиндустриального капиталистического производства мобилизационное развитие, особенно экономическое, всегда протекает в формах, искажающих родовую гуманистическую сущность человека. Поэтому потенциал реализации мобилизационного развития экономики в буржуазном обществе вытекает

из сущности производственных отношений капиталистического способа производства, в которых человек всегда является, наряду с материально-вещественными средствами и орудиями, не столько субъектом его, сколько говорящим объектом эксплуатации.

К сожалению, все рассмотренные Сорокиным рецепты ускорения развития российской экономики, оказавшейся в капкане западных санкций, не выходят за рамки теоретических постулатов экономик-с. Ибо не затрагивают место человека в производственном процессе. Даже у В.Литвиненко, указавшего на необходимость при мобилизационной экономике «монетизировать природный капитал с наибольшей пользой для граждан России», не раскрывается механизм этого действа, и оно воспринимается как собесовская забота государства о гражданах. Тогда как для функционирования подлинно мобилизационной экономики требуется кардинальное изменение места человека в процессе труда, вследствие чего производство трансформируется из капиталистического в социалистическое.

Теории экономик-с верно определили статус человека как главного созидателя богатств, т. е. субъекта производства. Однако сознательно оставили вне своего внимания воспроизводственный аспект сущности человека в этом же производственном цикле.

Что принципиально: из-за такой «невнимательности» сознательно «упущено» то обстоятельство, что при капиталистическом способе производства в ранг его конечной цели было возведено богатство, создаваемое в интересах узкого круга собственников средств производства. Заметим, богатства, создаваемые и умножаемые трудовыми усилиями человека, эксплуатируемого владельцами материально-вещных ресурсов, включая финансовые, средства производства. Именно такому, созданному капиталистическим способом производства богатству теоретики экономик-с придают статус непосредственной целеполагающей ипостаси, конечной цели каждого, осуществлённого в рамках присущих ему социально-производственных отношений, производственного цикла и исходным предметом экономических теорий.

А вот в СССР, в соответствии с социалистической формулой «всё для человека — всё во имя человека», господствовал совершенно иной подход к месту человека в производственных процессах. Самым непосредственным богатством, на расширенное воспроизводство которого нацеливалась социалистическая экономика, был человек. Именно в качестве такового богатства проявлялся человек в социуме СССР в эпоху правления Сталина в потенциале и практике социалистического мобилизационного повышения эффективности как экономики, так и всего общественного развития.

Данное обстоятельство игнорируется современными наследниками, некогда популярных у отечественных обществоведов и правивших РФ 90-х годов «элит», приверженцев теорий экономик-с. Свою приверженность к ним они в силу краха осуществлённых ими радикальных либеральных рыночных реформ ныне стали усиленно камуфлировать или даже скрывать. Однако, просматривающаяся в их деятельности ностальгия по тем годам, несмотря на крах «реформ», показывает, что они остаются по-прежнему приверженными им.

Привязанность к теориям экономик-с у многих российских обществоведов объясняется нередко тем, что некогда эти концепции были некритично использованы ими для облегчённого карьерного роста в буржуазном обществе, которое в принципе им не импонировало, но им хотелось сладко кушать и спокойно спать. А ностальгия правящих «элит» объясняется тем, что жонглирование этими теориями было умело использовано ими для того, чтобы включиться в цепочку власти и утвердиться в ней.

Однако упомянутое обстоятельство стыдливого камуфляжа невольно проявляется в искажении этими «элитами» и обществоведами некоторых характеристик российского бизнеса и трактовок таких связанных с рыночно-капиталистическими производственными отношениями категорий, как «труд», «рабочая сила», «предпринимательство», «человеческий капитал», «интеллектуальный капитал», «человеческий фактор», «субъективный фактор», «личный фактор производства» и т. д. Некогда защищавшие марксистские диссертации и клявшиеся в приверженности к учению ленинизма, российские обществоведы и «элиты» со свежеиспечённой ментальностью буржуазных пристрастий начали утверждать, будто человек в ипостаси субъективного фактора и порождённых «реформами» новых условиях утратил социально-классовые характеристики. Иногда они добавляли, что, подпав под власть научно-технической революции, всеохватно пронизывающей производственные отношения, и постиндустриального способа производства, человек оказался в принципиально новой политэкономической ипостаси. В частности, он утратил интерес для научного исследования главных движителей производства и экономики. При этом, как приверженные теориям экономик-с обществоведы, так и правящие производственно-экономическим блоком отечественные либеральные «элиты», нарочито и упорно игнорировали научно обоснованные доказательства противников капиталистического реформирования страны.

Узурпировавшие в РФ на рубеже 80—90-х годов власть «элиты»,

а вместе с ними и перекрасившиеся идеологически обществоведы,

по сути, игнорировали подлинную роль человека в свете классово-

неоднородных производственных отношений как основного средства производства и целеполагающую ипостась его как непосредственного богатства. Хотя эти понятия и феномены, как свидетельствует мировая история отношений обществоведения к проблеме человека, отнюдь не всецело зависят от уровня научно-технического прогресса производства и развития производительных сил. Упомянутые выше, вытекающие из подлинных ипостасей человека, научные категории позволяют теоретически проследить зависимую от ущербного характера исторических перемен в социально-экономической базе РФ эволюцию созидательной роли и места трудового человека в общественном производстве.

Причём, вышерассмотренная, научно обоснованная теория и методология мобилизационной экономики всячески глушится не научно обоснованной, а проистекающей из субъективных идеологических установок узурпацией теоретических трактовок статуса и возможностей этих феноменов. Осуществляются эти действа политически ангажированными персонами и социальными институтами. Это обстоятельство, укоренившееся за годы рыночных псевдореформ в нынешнем российском либерально-буржуазном обществоведении, крайне негативно сказывается на использовании их в отечественном обществоведении и практике в последние три десятилетия.

Это сегодня, в свою очередь, ущербно проявляется в осмыслении сути методов мобилизационного развития нашей страны. От успеха или неуспеха которого в условиях объявленной и ведущейся коллективным Западом тотальной санкционной войны, зависит результат смертельной схватки РФ с его очередным агрессивным крупным военно-политическим противником, преследующим цель уничтожения нашего Отечества.

Способность к мобилизационному развитию

наша страна начала утрачивать ещё в период

правления Хрущёва

Использование отечественными приверженцами теорий экономик-с в сфере производственно-экономической теории и практики началась отнюдь не в пору зарождения и реализации современных радикально-либеральных рыночных реформ, а значительно раньше, ещё в эпоху правления Хрущева. А именно тогда, когда шла тотальная борьба

с культом личности Сталина.

Одной из насущных задач для захватившего власть Хрущёва встала задача показать, что он не только в совпартийных кадровых вопросах, но и в управлении хозяйством не лыком шит и может вести хозяйственные дела более эффективно, чем Сталин. Но как показать, если его знаний и интуиции на это не хватало? К тому же, ему мешали те обстоятельства, что он был замаскировавшимся троцкистом и приверженцем идей самостийности «нэньки Украины».

Между тем, когда прошёл опасный для него период самоутверждения во власти, наступила пора и управлять развитием народным хозяйством и обществом СССР, поскольку инерция приданной Сталиным динамики начала ослабевать. Осознав это, Хрущёв первым делом, исходя из идеологической доктрины троцкизма о социалистической чистоте советской общественной, а затем и экономической системы, занялся выкорчевыванием из них инородных «несоциалистических» элементов.

Поскольку мы речь ведём, прежде всего, о проблемах целесообразности в РФ мобилизационной экономики, то заметим, что в именно

в ней-то он и начал выкорчевывать «остатки частных и получастных элементов». Известно, что на момент гибели Сталина в западных и северных регионах советской деревни благополучно функционировало

2,9 млн. единоличных крестьянских хозяйств. В советском народном хозяйстве имелось также в виде вкраплений 24 млн. не вполне социалистических хозяйствующих единиц в виде ЛПХ населения и подсобных промыслов при колхозах, совхозах, заводах и других предприятиях. Наряду с этим было 264 тыс. артелей кустарей и около 800 тыс. промысловых артелей. Они обеспечивали занятость 2 млн. человек трудоспособного населения и десятков миллионов пенсионеров и инвалидов, обеспечивая им дополнительный доход. Не менее важным было то, что они давали 9% промышленного бытового продукта и 55—60% картофеля, овощей и фруктов, обеспечивали 80% товарного многообразия в стране.

Хрущёв предпринял энергичные меры, чтобы коллективизировать всех единоличников, поприжал ЛПХ, обложив их повышенным налогом, огосударствил предприятия кустарей и промысловых артелей. С этого и началась сумеречная пора в народной жизни СССР. Она наложилась на глухую смуту, которую породила кампания хрущёвской борьбы

с культом личности. Хрущёв и подобранная им верхушка партии породили своей антисталинской кампанией ментальную растерянность и идеологическую распутицу в обществе.

С этого времени ярко начали проявляться в поведении Хрущёва и свойственные его натуре волюнтаристские метания в народнохозяйственной практике. Ему необходимы были хозяйственные успехи. Прежде всего, в сельском хозяйстве. Ибо исчезновение былого изобилия ширпотреба, овощей и фруктов на колхозных рынках и оскудение продовольственных прилавков в магазинах больнее всего ударило по благополучию масс рядовых трудящихся.

Особенно возросла склонность Хрущёва к волюнтаризму после организованной ему зятем А.Аджубеем и заподоидной командой «иносоветских» интеллектуалов поездки в США. Увидев на ферме Р.Гарста элитную кукурузу, имевшую впечатлившую его урожайность, Никита загорелся идеей облагодетельствовать ею чохом всю советскую деревню. Не учтя, что ферма Гарста хозяйствовала на черноземных землях. И что вообще северная граница США, где кукуруза культивировалась

на всей территории, находится на широте советского Харькова, Хрущёв, по возвращении из поездки, потребовал, чтобы и в СССР она

не знала границ, а выращивалась от Калининграда до Владивостока и от Кушки до Мурманска.

Однако капризная кукуруза не захотела расти ни на холодном севере, ни в Сибири. Тогда адепты Хрущева потребовали отвести под неё лучшие земли. Таковыми оказались плантации клевера, бывшие в нечерноземных регионах базой кормов для стельных коров и ранних телят. Клевера распахали, но кукуруза в средней полосе, на севере и в Зауралье всё равно уродилась хилой. А без клеверного сена начался небывалый падёж отелившихся коров и являвшихся на свет телят. В результате начались перебои в снабжение населения молоком и молочными продуктами. На это наложились пагубные плоды неграмотно проведённой Хрущёвым после отставки министра финансов Зверева денежной реформы: в результате деноминации денег курс рубля к доллару упал в четыре раза и цены на товары ширпотреба, особенно на мясо, резко возросли.

В поиске мероприятий, которые были бы способны повысить

по сравнению со сталинским уровнем благосостояние граждан, Хрущёв решил провести, по советам лукавых доброхотов, не просто масштабное, но грандиозное масштабами освоение целины. Бросив на это все ресурсы, которые были выделены ещё при жизни Сталина на реализацию программы возрождения особенно пострадавших от войны

с гитлеровской Германией 29 областей и автономных республик Нечерноземной зоны РСФСР.

Наконец, после обустройства прибалтийских республик пришла очередь российского Нечерноземья, что было запланировано ещё в решениях XIX съезда ВКП(б). Надо сказать, что людские ресурсы этого обширного и не богатого природными условиями края искони использовались для решения задач формирования государственности Московской Руси, а затем державности России и СССР.

Но Хрущёв вопреки протестам аграрных учёных и специалистов Госплана СССР направил все предназначавшиеся для подъёма Нечерноземья материальные и людские ресурсы на подъём целины. Целина окончательно обессилила российское Нечерноземье, ибо осваивали его не только за счёт предназначенных для его социально-экономического подъёма средств и не столько десанты из городской молодёжи, сколько парни и девушки из нечерноземной деревни. Это одна из причин, почему она в последующие десятилетия запустела, стала последним пристанищем стариков.

За вышерассмотренными бедами последовали другие, главные для погибели советской страны. Порождённые тем, что расстройством веры из-за этих бед в Советскую власть лукаво воспользовались в своих целях прямые и косвенные наследники социальной памяти о былом полувековом развитии в России капитализма. В авангарде шли пребывавшие в скрытом состоянии так называемые рыночники или товарники, благоденствовавшие в условиях господства нэпа 20-х годов как сторонники право-левой оппозиции социалистическому строительству и ставшими носителями мелкобуржуазных идей. Пребывая три десятилетия в ожидания возможности реванша, поддержанные значительной частью социально переродившейся диссидентствовавшей интеллигенции и подпольным спекулятивным криминалом. Став в силу своей «иносоветскости» по совместительству подзападными иноагентами. Они начали, по предписаниям и покровительством Хрущёва ещё в бытность того руководителем

Украины и ставшего их научным «гуру» харьковского профессора политэкономии Г.Либермана, активно и разрушающе подкапываться под теоретический фундамент, созданной под руководством Сталина советской экономики. Той, что была конституционно нацелена

на реализацию официального лозунга её — всё во имя человека, всё для блага человека.

При этом они убедили неграмотного, бросившего Промышленную академию со второго курса и больше нигде не учившегося и

не очень, в отличие от Сталина, утруждавшего себя самообразованием Хрущёва, что наиболее эффективной для реализации этого лозунга стратегией является кардинальный поворот советской экономической политики на товарно-рыночное повышение эффективности национального хозяйства. Самым верным-де показателем которой является прибыль. Рост которой сдерживается, мол, тормозящим индивидуальные хозяйственные инициативы жёстким планированием его развития.

Новая стратегия была поддержана Хрущёвым не только из-за срыва прожектов его хозяйственных новаций, но и потому, что она показалась ему ещё одной мощной миной, заложенной под теоретическое наследие Сталина. Прежде всего, под социалистическую политэкономическую теорию, утверждавшую, по завещанию Сталина в его последней теоретической работе «Экономические проблемы социализма в СССР», целью общественного производства не прибыль в качестве экономического богатства, а формирование в процессе производства всесторонне развитого человека как действительного социально-экономического богатства.

Процесс разрушения основ плановости советской экономики продолжился и в период правления Л.И.Брежнева. При нём, усилиями оставшихся в партийно-советской власти наследников Хрущёва научно-техническая и экономическая политика частично оказалась в руках поклонников рыночной практики англосаксонского Запада. В руководстве учреждений социально-экономических и гуманитарных наук начала складываться практика «отфутболивания» научно обоснованных инициатив сторонников совершенствования методов и практики планирования. Примером тому в научно-технической сфере и практике совершенствования планирования может служить игнорирование предложений академика В.М.Глушкова по созданию Всесоюзной АСУ и сети региональных её ответвлений.

Народное хозяйство и рынок товаров массового потребления всё чаще лихорадило. Советско-партийное руководство так и не сумело провести длительное время планировавшуюся Всесоюзную партийно-хозяйственную конференцию, чтобы обсудить и решить на ней актуальные проблемы в теории и практики перехода народного хозяйства

из фазы индустриального научно-технического прогресса в фазу постиндустриальной научно-технической революции.

Попытки прорвать, созданную господствующими в хозяйственной теории и практике либеральными рыночниками-товарниками тотальную блокаду, пока малоуспешны. Особенно прочно блокируются научно обоснованные трактовки ипостаси человека в производственных циклах, а также человека, как субъекта производственных отношений и целевого предмета экономики. (См.: Староверова И.В. Ревнитель живой силы России. — М.,

ИНФРА-М., 2022. С. 168—186; Абсава Н.Д., Пипия Т.И. К вопросу осмысления экономической теории одного из аспектов проблемы человека // Политическое просвещение. 2022. №1(126).

С. 106—116). Есть опасность, что в демагогической шумихе вокруг сущности мобилизационного развития экономики РФ, в центре которой стоит проблема возвышения человека, как цели этого развития, современные либеральные узурпаторы вновь заблокируют научное осмысление подлинной сущности человека

в производственных процессах.

Главные гуманитарные аспекты

производственных процессов и

алгоритма мобилизационного развития

Предвидя в своё время появление факторов, способствующих утверждению закономерностей посткапиталистического общества, обеспечивающего признание человека как самоцели общественного производства, К.Маркс прозорливо писал: «Человек здесь не воспроизводит себя в какой-либо одной только определённости, а производит себя во всей своей целостности, он не стремится оставаться чем-то окончательно установившимся, а находится в абсолютном движении становления». (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 476).

Иначе говоря, классическую формулу закономерностей капиталистического общества «деньги — товар — деньги», умноженные прибылью, должны заменить закономерности, выраженные формулой «ПС (производительные силы, включающие в себя человеческие компоненты) — труд — человек как цель этого движения». Опираясь уже на практику социалистического строительства, намечая перспективы решения, порожденных советским общественным производством проблем, Сталин в упомянутом последнем гениальном теоретическом труде «Экономические проблемы социализма в СССР» наметил конкретные направления формирования в процессе производства гармонично развитого человека. (См.: Сталин И. Экономические проблемы социализма в СССР. — М.: Госполитиздат. 1952; Сталин И. Соч. Т. 16. — М.: Писатель. 1997. С. 153—233). А именно путём органического сочетания качественного возвышения личности в процессе насыщения её менталитета творчеством труда и увеличения простора, необходимого для социально-культурного обогащения, в том числе свободного времени. Это открывало новые возможности для непосредственного перехода Советской страны к началу практического строительства коммунистических производственных отношений и способа производства, в которых человек последовательно обретал статус не только основного средства производства, но и главной цели каждого производственно-экономического цикла.

К сожалению, эта гениальная идея вождя после его смерти не только не стала объектом теоретического осмысления, но и было хрущёвскими приспешниками предана на четыре десятилетия забвению.

Доказательством этому факту служит то, что сам его последний теоретический труд стал замалчиваться, а также то, что вновь он был издан небольшим тиражом по инициативе ныне покойного экс-главреда «Коммуниста» советской поры Р.И.Косолапова только в 1997 году в дополнительном 16-м томе собрания сочинений Сталина.

В своё время, очевидно не знакомые с этим основополагающим для практики совершенствования социализма и построения коммунизма трудом Сталина некоторые советские социологи пытались поправить сугубо экономический крен товарников в подходе к человеческому фактору. Например, явно непродуманно объявив его сугубо социологическим, характеризующим не способ производства, а совокупность социальных отношений эпохи.

К тому же человеческий фактор некоторые социологи отождествляли с личным фактором производства, что низводило человека до статуса рядового элемента его трудовых ресурсов, органически приданных материальным средствам и орудиям и противостоящих вещественным факторам производства. Между тем, в качестве личного фактора производства в конце его цикла человек, в отличие от вещественных факторов последнего, вообще исчезает из него как движущая сила.

В отличие от исторически непреходящей категории «человеческий фактор» в понятии «личный фактор производства» человек характеризуется лишь как субъект определённых способностей, составная частица производительных сил. А в понятии «человеческого фактора»

он проявляется в качестве субъекта производственных отношений, что характеризует его роль и место в системе общественного производственного цикла.

В категории «личный фактор» человек выступает средством достижения непосредственной цели производства, то есть его экономической эффективности, тогда как в понятии «человеческий фактор» он выступает их целью. Здесь ему подчинены, как личный фактор, так и экономическая эффективность, в том числе производительность труда. Рост которых обеспечивает обогащенный творческими человеческими моментами производственный цикл. (См.: Абсава Н.Д., Пипия Т.И. Указ. соч.). То есть человек проявляется не только как главная производительная сила, предпосылка и активная сила общественного производства, но и как исходный и конечный пункт всего общественного движения, как его активное начало и действительная цель общественного производства.

Это позволяет в нынешней РФ, при определённых условиях поворота стратегии социально-экономического развития её, использовать некоторые апробированные в повоенную эпоху правления Сталина методы мобилизационного общественно-экономического развития для преодоления хронической социально-экономической стагнации РФ

в целях более успешного устранения ущербного воздействия на её экономику и социум санкционной войны.

Вообще-то современный уровень развития производительных сил РФ создал достаточную основу, позволяющую даже в условиях ограниченного созидательного потенциала социально ориентированного государства с рыночным капиталистическим строем соответствовать,

в некоторой степени, общественным потребностям более эффективного использования потенциала «человеческого фактора». Но именно

в некоторой степени-мере, а не полноценно.

В пространстве этой «некоторой меры» препятствует использованию имеющихся возможностей, прежде всего, недостаток соответствующей политической воли у правящей ныне российской экономикой «элиты», её зашоренность некогда навязанными ей Западом англосаксонскими моделями управления. То есть ущербное воздействие субъективного фактора в виде прозападного круга почему-то терпимых президентом либеральных соправителей, составляющих преимущественно финансово-экономический блок.

Процессы преобразования производственных отношений и пересмотра господствующей в РФ системы целей общественного производства, даже в свете возможностей использования потенциала мобилизационного общественного развития, нуждаются отнюдь не в привычных сегодня косметических мерах по его стимулированию рыночными методами. И тем более, не в декларациях либералами человеческих прав и демократических свобод или в обоснованиях стимулирования эффективного воздействия его личных факторов, а в крутом политико-социальном и идеологическом повороте страны на пути, ведущие к обновленному социализму. Только такой общественный поворот способен дать простор алгоритму успешной реализации созидательного потенциала методов мобилизационного развития российского социума на основе безграничного использования интеллектуального потенциала, должного стать в его условиях маркером формирования родовой ипостаси человека как цели общественного развития.

Ибо именно интеллектуальный, творческий потенциал, как выражение превращения науки в непосредственную производительную силу, стал ныне непременным элементом качественных изменений в общественных отношениях. Это отнюдь не адекватно существенным изменениям в производственных отношениях. Изменения, естественно, происходят, однако они далеко не революционные и даже не существенные для природы этих отношений.

Как отмечают истинные марксисты, «постиндустриальное общество», с одной стороны, породило новую социальную страту интеллектуалов, знания которых стали решающей производительной силой, и потому предпочтительным объектом интереса субъектов частной собственности на средства производства. Но, с другой стороны, человек, субъективировав в себе интеллектуальную собственность, по-прежнему остаётся объёктом эксплуатации субъектами частной собственности.

Вследствие чего возможность воплощения в человеке субъекта и объекта не может быть основой очеловечивания в постиндустриальном обществе производственных отношений. Возможна лишь иллюзия слияния частной собственности и труда, используемая для теоретических попыток искусственного разъединения человека и его сущностных качеств. (См.: там же). Прежде всего, для камуфляжа усиления социально-классовых различий и превратного представления процессов, требующих гуманизации производственных отношений.

В капиталистической РФ реализуемая пока политика, ангажированная интересами страты получателей частной прибыли, препятствует обогащению интеллектуальным потенциалом целеполагания процессов общественного производства человеческими составными. «Капитал», «интеллектуальный капитал» в рамках политики пестуемой или оберегаемой правящей «элиты» трактуются как главные объекты собственности. А в действительности же они находятся под воздействием реальной, проводимой этими «элитами», политики подчинения частному или частно-корпоративному приобретению богатства как цели капиталистической экономики, оберегаемой правящим в РФ режимом. И потому стратифицируются на подвластные этой цели подэлементы категории «рабочей силы». Но не свободные, а повязанные с прочими

её подэлементами отношениями неравенства между умственным и физическим трудом. Где на одном полюсе неравенства интеллектуальная аристократия, на другом, выражаясь языком теоретиков экономик-с, средне- и низкоквалифицированное «быдло», резерв кандидатов

в страту лишних людей.

Их изменения под влиянием интеллектуализации труда в категории «рабочей силы» не трансформируют носителей их в особый слой капиталистических собственников, а превращают их в особую страту, оттеняющую возрастание дистанции в социальном неравенстве носителей разных по качеству форм труда. Оплата труда ректоров ряда университетом или директоров некоторых школ в 100—50 раз превышает оплату рядовых профессоров и учителей. Они функционируют в них всего лишь говорящими и думающими средствами умножения частной или корпоративной собственности.

Современная научно-технические революция, стимулируя превращение обогащаемого наукой интеллекта в главную производительную силу, инициирует требования признания и утверждения человека в качестве самоцели общественного производства. Но происходить это может лишь в соответствии с обновляемыми марксизмом-ленинизмом и сталинской практикой, в ходе перевода общественной экономики

с функционирования по капиталистической формуле «деньги — товар — деньги» на возвышающую трудящихся траекторию, начертанную формулой производственного цикла «человек — труд — человек».

И это отнюдь не капиталистическая траектория, ибо капитализм,

по справедливому мнению не только коммунистов, исчерпал свой исторический потенциал развития. А в такой ситуации социалистическая модель мобилизационного общественного развития — это наиболее апробированная практикой 30—40-х годов прошлого века направленность эффективной общественной динамики. (См.: Староверова И.В. Ревнитель живой силы России. — М.: ИНФРА-М. 2022. С. 168—186). Притом, обеспечивающая человеку обретение его родовой сущности, как цели общественно-экономического движения. Но для использования этой модели необходим коренной политико-социальный и идеологический поворот общественного развития по пути обеспечения подлинной социальной справедливости. То есть по пути социалистического строительства.

Версия для печати