Владимиро Джакке Четыре приоритета, необходимых для подъёма марксизма на Западе

ДЖАККЕ ВЛАДИМИРО — марксистский экономист и философ. Среди его многочисленных работ можно отметить «Ленин. Экономика революции», посвящённую переходу от капитализма к социализму. (Италия, город Рим).

1. Думаю, что правильной отправной точкой для того, чтобы обсудить ситуацию и перспективы подъёма марксизма на Западе, является самый трагичный момент в его истории — 1991 год. В том году произошло разрушение Советского Союза, а также другие события. Тогда говорили о конце социализма, о «конце истории» (название известной книги Ф.Фукуямы, которая вышла через несколько месяцев после этого события). И, естественно, говорили о конце марксизма.

В 1991 году В.Брус и К.Ласки, два польских экономиста, которые, начиная с 60-х годов, были сторонниками реформаторского курса

в социалистических странах, опубликовали книгу «От Маркса к рынку». Красноречивое название! «Целью книги, — писали авторы в своей вступительной статье, — является анализ поражения экономической системы социализма, вдохновлявшейся взглядами Маркса,

а также поиск решений, ориентированных на рынок». В эти годы Дж.Стиглиц оказался одним из немногих экономистов немарксистской ориентации, которые пытались хоть каким-то образом противостоять стремительно распространявшейся неолиберальной волне. Он сделал это в своих лекциях, напечатанных в сборнике «Куда идёт социализм?», который не случайно является одной из его наименее известных книг. Но именно в ней он написал: «Коллапс социализма, понимаемого как экономическая идеология, по значимости во многом был сравним с практически одновременным коллапсом советского блока. То есть коллапсом, означавшим конец экономического эксперимента, продолжавшегося более полувека»…

2. В последние 30 лет произошло много событий. После ревущих и «лихих» 90-х годов, после десятилетия приватизаций (в Италии и не только в Италии), после пышности «Вашингтонского консенсуса», в 2008—2009 годах модель неокапиталистического развития, основанная на производственном капитале и прибыли, столкнулась с собственными границами. Ввозникший в США экономический и финансовый кризис, известный как «кризис низкокачественных кредитов», вылился в кризис легитимации капитализма.

Кризис в США породил и глубокий кризис в Европе. Здесь он обнажил структурные дефекты европейской интеграции, в особенности дефекты единой валюты. Эти проблемы и сегодня далеки от своего решения. Историю западных стран за последние десятилетия можно описать в словах: рост «со скрежетом» и кризис, инфляция активов и углубление неравенства. Наконец, «просто» инфляция.

В то же самое время Китай отказался от «шоковой терапии», которую рекомендовал Международный валютный фонд, от «Вашингтонского консенсуса» и предпочёл проводить иную стратегию: растущая интеграция в мировой рынок, но на основе смешанной экономики, в условиях которой основные направления экономического развития на макроуровне устанавливаются государством. Результат: опровергая постоянные россказни о неминуемом «коллапсе китайской экономики», Китай смог воспользоваться ускоренными темпами роста и освободить сотни миллионов людей от бедности. Как отмечал Б.Миланович, «последние результаты развития экономики Китая — самые лучшие за всю историю человечества».

Коротко говоря, нынешняя экономическая ситуация далека от триумфа неолиберальных идей начала 90-х годов. Но несмотря на это, в западном мире неолиберальная идеология (в Европе — в ортодоксально-либеральном немецком варианте) всё ещё является господствующей. В то время как научные разработки марксистов загнаны в узкие академические рамки, а политический марксизм практически везде имеет незначительное распространение.

Думаю, что сегодня у марксизма на Западе имеются две основные проблемы. Во-первых, утрачена связь между теорией и практикой. Это особенно заметно в Италии, где связь между теоретическим марксизмом и марксизмом политическим была очень прочной на протяжении десятилетий.

Во-вторых, как мне кажется, сама концепция социализма как бы пошла вспять — от науки к утопии. Концепция социализма представляется некоторыми как утопический горизонт с весьма неясными очертаниями.

3. Что делать? Я вижу четыре приоритетных направления работы по новому подъёму марксизма на Западе в XXI веке. И столько же задач, стоящих перед марксистами.

3.1. Сократить дистанцию, которая отделяет западный марксизм от восточного.

Эта дистанция весьма заметна в трёх моментах. Во-первых, это — различный подход к философии К.Маркса и Ф.Энгельса. В Китае эта философия рассматривается как органическое видение мира и одновременно как метод, являющийся руководством к действию. В западном же марксизме выработалась привычка «дробить», разбивать на сегменты философию Маркса и Энгельса, чтобы привлечь внимание к её специфическим аспектам, зачастую к незначительным аспектам этой философии. Это делается для того, чтобы показать, что будто бы не существует нечто такое, как «марксизм». Что философия Маркса совершенно отлична от философии Энгельса и философии последователей марксистской традиции. И что любое понимание марксизма как единой теоретической системы есть утверждение, не имеющее никакого значения в научном плане.

Во-вторых, разнообразие тем, выходящих на первый план, которое в значительной степени вытекает из различного понимания соотношения между теорией и практикой. Соотношения очень тесного в Китае и в то же самое время практически исчезнувшего за последние десятилетия на Западе. То есть органического соотношения между марксистской философией и политической практикой.

В-третьих, это — различие условий деятельности. В послереволюционном Китае марксизм используется как руководство к действию при строительстве социалистического общества. А на Западе он используется в качестве теоретической базы для критического анализа капитализма и капиталистических производственных отношений.

Но было бы ошибочно сразу попытаться аннулировать эту дистанцию. И не реалистично было бы рассчитывать, что она сократится за короткое время. Поэтому исключительно важно осуществлять обмен мнениями в теоретическом плане. Как в плане исторических исследований, так в плане методологическом. Развивать постоянный и углублённый диалог в целях лучшего взаимопонимания.

3.2. Необходимо добиться целостного всеобъемлющего подхода

к марксистской традиции.

Что значит целостный подход? Он означает углублённое изучение теории К.Маркса, Ф.Энгельса, В.И.Ленина и других марксистских мыслителей и революционеров XX века. А также, и прежде всего, предполагает включение в анализ и уяснение исторического опыта коммунизма

XX века, и в процесс познания и в процесс, или совокупность процессов, на базе понимания которых мы должны понять, куда идти и каких ошибок следует избегать. Для китайских учёных такой подход — совершенно очевидная вещь. А для западного марксиста дело обстоит не так. Причина проста: после событий 1989 года многие из них пошли по пути упрощения, суть которого можно сформулировать так: «Мы должны защитить Маркса от падения Берлинской стены. С этой целью лучше всего считать социалистические страны, охваченные кризисом, своего рода несостоятельным экспериментом, который не имел ничего общего с Марксом и его теорией». Таков лёгкий «упрощённый путь».

На деле речь идёт об ошибке, совершаемой как в историческом и теоретическом плане, так и в плане политическом. А более точно: о грубой ошибке в историческом и теоретическом плане, чреватой отрицательными последствиями в плане политическом.

Как же изучать эти процессы, чтобы учиться на опыте? Прежде всего, избегать поисков абстрактного соответствия с классиками. Я имею ввиду подход изучения постреволюционных обществ и попыток строительства социалистического общества. В таком случае создаётся некий абстрактный стандарт соответствия. И на этой основе подвергается критике как «ревизионистская» любая позиция, которая не полностью совпадает со стандартной.

Нам нужен принципиально иной подход. Необходимо изыскивать «инновации в традициях». То есть мы должны искать в истории рабочего движения, в опыте социалистических обществ инновационный потенциал, который рождается при сопоставлении с новой экономической и социальной реальностью, с её последствиями, вытекающими из новых противоречий. Чтобы пояснить эти идеи, приведу два примера такого рода инноваций.

Первый: Концепция социализма, понимаемого как относительно длительная фаза. Эту инновацию мы находим в концепции «начальной стадии» социализма, разработанной Дэн Сяопином, а также в предложенной В.Ульбрихтом концепции социализма как «относительно независимой общественно-экономической формации».

Второй: Концепция рыночного социализма. Эту концепцию следует считать не оксюмороном (сочетание несочитаемого), а концепцией, которая относится к одной из форм социализма.

3.3. Третья задача, которая стоит перед нами — начать открытый диалог и полемику с господствующей экономической теорией.

Дело в том, что отсутствие диалектического анализа в вопросах такого рода обернулось самым крупным поражением прогрессивного движения в западных странах после кризиса 2008—2009 годов. Как мне представляется, в тот момент нам удалось успешно использовать мощный аналитический инструментарий, который нам даёт марксизм для анализа кризиса. Но эти результаты были обнародованы и обсуждены

в слишком узких кругах и не произвели большого эффекта. Наши идеи не стали «материальной силой». Естественно, вина за это не лежит исключительно на нас. Чтобы танцевать танго, необходимо быть вдвоём. А экономисты, принадлежащие к «главному течению», как и средства массовой коммуникации, вовсе не заинтересованы в том, чтобы вести с марксистами открытый диалог.

Но речь идёт не только об этом. Мы должны задать себе вопрос: в какой мере причиной отсутствия диалога является то, что я называл выдвижением многими марксистами идей утопического коммунизма? Коммунизма, связанного с особыми условиями и отличающегося настолько своеобразными особенностями, что он становится чисто метафизической и фантастической целью.

Если действовать таким образом, то марксизм перестаёт быть учением, связанным с реальными политическими проблемами, а становится спекулятивной рефлексией, литературным упражнением в альтернативных зонах. Такая постановка вопроса ведёт нас к четвёртому приоритету.

3.4. Четвёртое приоритетное направление — восстановление органической связи с массовыми общественными и политическими движениями.

Сегодня для нас — это самая трудная задача. Тем не менее, существует целый ряд условий её решения. При этом я вижу также одну совершенно необходимую предпосылку, которая состоит в правильном позиционировании, в точной постановке некоторых фундаментальных вопросов:

— чёткое подтверждение центрального характера классовой борьбы по сравнению с другими формами борьбы и противоречиями (в области экологии, гражданских прав различных меньшинств и т. д.);

— признание важного характера национальной почвы как базиса,

в условиях которого можно эффективно вести эту борьбу;

— и в этой связи понимание центрального характера многополярного горизонта на интернациональном уровне;

— отказ от любой идеалистической и псевдоинтернациональной позиции. К сожалению, несмотря на всё более регрессивный характер Евросоюза, значительная часть левых сил не в состоянии мыслить вне рамок этого горизонта;

— способность предложить идею социализма, адекватную современности, опирающейся на уроки истории.

Естественно, последний аспект тесно переплетается с тремя приоритетными направлениями, которые я рассмотрел ранее.

Полагаю, когда будет придана необходимая значимость этим четырём приоритетам, решены эти четыре задачи, тогда откроется дорога к эффективному, а не к иллюзорному подъёму марксизма на Западе.