Оценка эксперта А.В.Воронцов Как воспринимать Закон о политике КНДР в отношении ядерных вооружённых сил?
ВОРОНЦОВ АЛЕКСАНДР ВАЛЕНТИНОВИЧ, кандидат исторических наук, заведующий отделом Кореи и Монголии ИВ РАН; доцент кафедры востоковедения МГИМО МИД России, эксперт Российского Совета по международным делам (РСМД).
На седьмой сессии Верховного народного собрания КНДР 14-го созыва 8 сентября 2022 года произошло важное событие, которое привлекло к себе пристальное внимание во всём мире, — принятие Закона о политике КНДР в отношении ядерных вооружённых сил. Этот документ имеет и международно-правовое измерение, касающееся, в том числе, глобального режима нераспространения, и региональное измерение, привязанное к особенностям эволюции военно-политической ситуации на Корейском полуострове.
Прежде всего следует подчеркнуть, что данный закон — важный шаг и звено в стратегической линии Пхеньяна, направленной на утверждение в мире своего статуса как государства, обладающего ядерным оружием, и получение международного признания в этом качестве.
Принятие данного закона стало неожиданностью. Данный шаг мог бы показаться избыточным, поскольку КНДР уже достаточно сделала в юридической области для утверждения легитимности национальных ядерных сил. В 2013 году был принят Закон о ядерном оружии (ЯО), затем положение о ядерном статусе было внесено в Конституцию страны — самый главный и высший нормативный правовой акт любого государства.
Однако логика в его принятии у северян была. Во-первых, предшествующие юридические акты были достаточно краткими, и в них не раскрывались важные положения и особенности, касающиеся ЯО. На крупных конференциях в формате «второго трека» и в других ситуациях нередко приходилось слышать следующие ремарки, адресованные представителям КНДР: если вы претендуете на статус ядерного государства, тогда хотя бы представьте миру свою ядерную доктрину, которая есть у всех членов «ядерной пятерки» и которая подробно определяет характер, задачи, функции, условия применения, хранения ЯО и т. д. Представители КНДР ничего не могли ответить по существу таких вопросов, поскольку национальная ядерная доктрина у них разработана не была. Новый закон, по сравнению с предшествующими документами, безусловно, значительно более подробный, тщательно проработанный юридический акт.
Декрет включает в себя одиннадцать разделов, содержащих положения о предназначении ядерного оружия, составе ядерных сил, командовании и контроле над ними, а также обязательства КНДР как ответственного ядерного государства о нераспространении своего ядерного оружия и технологий в другие страны. В документе определяются принципы и условия его применения, мобилизации, безопасного технического обслуживания и защиты, массового укрепления, обновления и др. Чётко определено предназначение нового закона: «Цель опубликования политики в отношении вооружённых сил и правовое оформление применения ЯО КНДР заключается в предотвращении ошибочного суждения между ядерными государствами и злоупотреблении ЯО, в конце концов, в максимальном сокращении риска ядерной войны». Данный документ может претендовать на статус ядерной доктрины, и представляется, что Пхеньян и попытался его представить именно в таком качестве. При объективном рассмотрении декрет способствует юридическому закреплению статуса КНДР как государства, обладающего ядерным оружием.
Во-вторых, принятие рассматриваемого закона Пхеньяном сейчас можно рассматривать как ответ на усиливающуюся «враждебную политику» со стороны Вашингтона и Сеула (именно такие термины традиционно используются в Северной Корее в данном контексте). В случае продолжения относительно благоприятной для КНДР международной обстановки, как это было при Д.Трампе, который регулярно обменивался личными дружелюбными письмами с Ким Чен Ыном, диалога на высшем уровне с администрациями и США, и Южной Кореи, взаимной сдержанности в военной сфере — в такой ситуации Пхеньян, вероятно, не стал бы заострять внимание на ядерной сфере, и данный закон, возможно, не был бы обнародован.
Однако за последние полтора года в Пхеньяне могли убедиться, что подход нынешних руководителей и в Вашингтоне, и в Сеуле фактически направлен на усиление конфронтации. На фоне последних шагов США и их союзников в регионе, в том числе активизации военных учений, стало трудно убедить КНДР, что её безопасность можно обеспечить политическим, а не военно-техническим способом. Действительно, при Дж.Байдене и новом президенте РК усилилось давление на КНДР. С приходом к руководству в Южной Корее Юн Сок Ёля его правоконсервативной командой в отношении Пхеньяна на доктринальном уровне была сформулирована политика «сдерживания провокаций Северной Кореи с помощью подавляющей военной силы», что на практике трансформируется в курс на конфронтацию.
В контексте такой стратегии Сеулом не только прогнозируется, но и широко обсуждается на практическом уровне вероятность локальных боестолкновений с армейскими частями КНДР, в том числе в районах вдоль ДМЗ. При новом президенте также продолжаются опасные заявления о целесообразности превентивного удара по ракетным позициям КНДР, которые многим аналитикам казались лишь издержками его предвыборной кампании, но были подхвачены высокопоставленными официальными лицами.
Первый публичный обмен жёсткими предупреждениями между Сеулом и Пхеньяном состоялся весной 2022 года, когда 1 апреля министр обороны Южной Кореи Со Ук подчеркнул, что южнокорейские военные оснащены «возможностями и положением для нанесения точного удара по точке запуска» в случае проявления явных признаков пуска ракеты. Его замечания соответствовали избранному президентом Юн Сок Ёлем курсу на превентивный удар с целью остановить нападение Северной Кореи. Он же впервые после длительного перерыва вновь назвал КНДР «врагом».
На следующий день последовал ответ секретаря ЦК ТПК Ким Ё Чжон, сестры главы Северной Кореи, суть которого состояла в предложении южанам сначала тщательно подумать о последствиях, прежде чем угрожать военным ударом по ядерному государству. Тем не менее через три дня в продолжение вышеотмеченной полемики пресс-секретарь Юн Сок Ёля подтвердила, что «превентивный удар остаётся вариантом, который Южная Корея может предпринять в случае надвигающейся угрозы».
Для Пхеньяна важным сигналом о «безнадёжности» дипломатических усилий стало возвращение Вашингтона и Сеула к многократно отвергнутой Пхеньяном формуле CVID (Complete, Verifiable, Irreversible Dismantlement) first — сначала практические шаги северян в направлении полного, проверяемого и необратимого разоружения, и только после этого диалог и возможность оказания широкой экономической помощи. Это подтвердил в своём программном выступлении президент РК Юн Сок Ёль 15 августа 2022 года. Поэтому сейчас никаких возможностей для переговоров Пхеньян не видит. Дипломатические перспективы для урегулирования проблемы не просматриваются. Ким Ё Чжон
в своём жёстком анализе «смелого предложения» южнокорейского руководителя сформулировала перспективу межкорейских отношений
на период его президентства следующим образом: «Давай жить, не замечая друг друга — это наше горячее желание».
Более того, судя по всему, возобновившиеся впервые с 2017 года полномасштабные американо-южнокорейские учения Ulchi Freedom Shield, состоявшиеся 22 августа — 1 сентября 2022 года, будут продолжаться. К тому же официальный Сеул заявляет, что будет проводить политику с позиции силы, поскольку «только усиление давления и санкций» смогут убедить Пхеньян пойти по пути ядерного разоружения.
Близорукость нынешних властей США и РК удивляет. Подобная ситуация наблюдалась уже не раз, и Пхеньян принятием декрета о политике в отношении ядерного оружия решил ещё раз подтвердить свою позицию, суть которой состоит в том, что ядерный потенциал КНДР
не подлежит обсуждению. Сделал он это, чтобы ни у кого не было иллюзий, а также чтобы напомнить, что, если кто-то забыл, в Конституции КНДР прописан статус государства как обладающего ядерным оружием. Этот статус закреплён и в военной доктрине страны. Принятый закон подтверждает его, чтобы ни у кого не было надежд заставить северян отказаться от ЯО. Поэтому в новом законе, среди прочего, подчёркивается, что Пхеньян не будет даже вести переговоры по денуклеаризации, поскольку обладание ядерным оружием является его законным и неотъемлемым правом.
Представляется, что ряд пунктов нового закона были сформулированы под влиянием постоянных угроз со стороны американо-южнокорейского военного союза и в качестве реакции на конкретные вышеописанные шаги Сеула и Вашингтона. Комментируя «смелую инициативу» главы РК по «отказу от ядерного оружия в обмен на экономическую помощь», Ким Чен Ын в своём выступлении на сессии Верховного народного собрания КНДР 8 сентября 2022 года подчеркнул: «Наше поколение не будет поддаваться коварным проповедям противника и покоряться его настойчивому нажиму только ради своего благополучия и
во избежание встречающихся сегодня невзгод, не будет желать видимой на глазу ситуации экономической жизни, „улучшенной” ценой отказа от ядерного оружия — этого гаранта безопасности власти нашей Республики и грядущих поколений».
Очевидно, что в ответ на постоянную охоту за лидером КНДР — хорошо известно, что разведка США, в том числе космическая, и РК пристально и постоянно следят за всеми передвижениями Ким Чен Ына по стране, его резиденциями и т. д., а официальные лица Вашингтона и Сеула неоднократно заявляли о готовности нанести «обезглавливающий удар», то есть превентивным ударом ликвидировать Ким Чен Ына и его ближайшее окружение, — в закон было включено в том числе положение о возможности превентивного ядерного удара со стороны КНДР «в случае совершения или суждения о приближении ядерной и неядерной атаки враждебных сил против руководства государства и структуры командования государственными ядерными вооружёнными силами».
В ответ на воинственные заявления министра обороны в администрации Юн Сок Ёля Пхеньян включил в новый закон следующее предупреждение: «КНДР не угрожает ЯО и не применяет его против безъядерных стран, пока они не соучаствовали в агрессии или наступательных действиях против КНДР в сговоре с другими ядерными государствами».
С весны 2022 года складывалось впечатление, что США и Южная Корея просто подталкивают, по сути, провоцируют КНДР на скорейшее проведение ядерного испытания. Официальные лица в Вашингтоне и Сеуле говорили об этом с полной уверенностью, как о свершившемся факте, называли конкретные даты. Среди них фигурировали 9 мая (день инаугурации президента Юн Сок Ёля), затем 19 мая — дата визита президента Дж.Байдена в РК, затем конец августа — период проведения совместных американо-южнокорейских манёвров. Эти прогнозы, как известно, не оправдались, но в информационном поле постоянно шло нагнетание. После были обозначены крупные политические праздники КНДР: 9 сентября — День образования республики и 10 октября — День создания Трудовой партии Кореи.
И вот, наконец, Пхеньян отозвался на эти настойчивые призывы — накануне Дня образования КНДР всё-таки «взорвал» атомную бомбу, но не в военно-техническом плане, а в юридическом, политическом и информационном измерениях.
Источник: РСМД: Как воспринимать Закон о политике КНДР
в отношении ядерных вооружённых сил? (russiancoucil.ru)
Версия для печати
ВОРОНЦОВ АЛЕКСАНДР ВАЛЕНТИНОВИЧ, кандидат исторических наук, заведующий отделом Кореи и Монголии ИВ РАН; доцент кафедры востоковедения МГИМО МИД России, эксперт Российского Совета по международным делам (РСМД).На седьмой сессии Верховного народного собрания КНДР 14-го созыва 8 сентября 2022 года произошло важное событие, которое привлекло к себе пристальное внимание во всём мире, — принятие Закона о политике КНДР в отношении ядерных вооружённых сил. Этот документ имеет и международно-правовое измерение, касающееся, в том числе, глобального режима нераспространения, и региональное измерение, привязанное к особенностям эволюции военно-политической ситуации на Корейском полуострове.
Прежде всего следует подчеркнуть, что данный закон — важный шаг и звено в стратегической линии Пхеньяна, направленной на утверждение в мире своего статуса как государства, обладающего ядерным оружием, и получение международного признания в этом качестве.
Принятие данного закона стало неожиданностью. Данный шаг мог бы показаться избыточным, поскольку КНДР уже достаточно сделала в юридической области для утверждения легитимности национальных ядерных сил. В 2013 году был принят Закон о ядерном оружии (ЯО), затем положение о ядерном статусе было внесено в Конституцию страны — самый главный и высший нормативный правовой акт любого государства.
Однако логика в его принятии у северян была. Во-первых, предшествующие юридические акты были достаточно краткими, и в них не раскрывались важные положения и особенности, касающиеся ЯО. На крупных конференциях в формате «второго трека» и в других ситуациях нередко приходилось слышать следующие ремарки, адресованные представителям КНДР: если вы претендуете на статус ядерного государства, тогда хотя бы представьте миру свою ядерную доктрину, которая есть у всех членов «ядерной пятерки» и которая подробно определяет характер, задачи, функции, условия применения, хранения ЯО и т. д. Представители КНДР ничего не могли ответить по существу таких вопросов, поскольку национальная ядерная доктрина у них разработана не была. Новый закон, по сравнению с предшествующими документами, безусловно, значительно более подробный, тщательно проработанный юридический акт.
Декрет включает в себя одиннадцать разделов, содержащих положения о предназначении ядерного оружия, составе ядерных сил, командовании и контроле над ними, а также обязательства КНДР как ответственного ядерного государства о нераспространении своего ядерного оружия и технологий в другие страны. В документе определяются принципы и условия его применения, мобилизации, безопасного технического обслуживания и защиты, массового укрепления, обновления и др. Чётко определено предназначение нового закона: «Цель опубликования политики в отношении вооружённых сил и правовое оформление применения ЯО КНДР заключается в предотвращении ошибочного суждения между ядерными государствами и злоупотреблении ЯО, в конце концов, в максимальном сокращении риска ядерной войны». Данный документ может претендовать на статус ядерной доктрины, и представляется, что Пхеньян и попытался его представить именно в таком качестве. При объективном рассмотрении декрет способствует юридическому закреплению статуса КНДР как государства, обладающего ядерным оружием.
Во-вторых, принятие рассматриваемого закона Пхеньяном сейчас можно рассматривать как ответ на усиливающуюся «враждебную политику» со стороны Вашингтона и Сеула (именно такие термины традиционно используются в Северной Корее в данном контексте). В случае продолжения относительно благоприятной для КНДР международной обстановки, как это было при Д.Трампе, который регулярно обменивался личными дружелюбными письмами с Ким Чен Ыном, диалога на высшем уровне с администрациями и США, и Южной Кореи, взаимной сдержанности в военной сфере — в такой ситуации Пхеньян, вероятно, не стал бы заострять внимание на ядерной сфере, и данный закон, возможно, не был бы обнародован.
Однако за последние полтора года в Пхеньяне могли убедиться, что подход нынешних руководителей и в Вашингтоне, и в Сеуле фактически направлен на усиление конфронтации. На фоне последних шагов США и их союзников в регионе, в том числе активизации военных учений, стало трудно убедить КНДР, что её безопасность можно обеспечить политическим, а не военно-техническим способом. Действительно, при Дж.Байдене и новом президенте РК усилилось давление на КНДР. С приходом к руководству в Южной Корее Юн Сок Ёля его правоконсервативной командой в отношении Пхеньяна на доктринальном уровне была сформулирована политика «сдерживания провокаций Северной Кореи с помощью подавляющей военной силы», что на практике трансформируется в курс на конфронтацию.
В контексте такой стратегии Сеулом не только прогнозируется, но и широко обсуждается на практическом уровне вероятность локальных боестолкновений с армейскими частями КНДР, в том числе в районах вдоль ДМЗ. При новом президенте также продолжаются опасные заявления о целесообразности превентивного удара по ракетным позициям КНДР, которые многим аналитикам казались лишь издержками его предвыборной кампании, но были подхвачены высокопоставленными официальными лицами.
Первый публичный обмен жёсткими предупреждениями между Сеулом и Пхеньяном состоялся весной 2022 года, когда 1 апреля министр обороны Южной Кореи Со Ук подчеркнул, что южнокорейские военные оснащены «возможностями и положением для нанесения точного удара по точке запуска» в случае проявления явных признаков пуска ракеты. Его замечания соответствовали избранному президентом Юн Сок Ёлем курсу на превентивный удар с целью остановить нападение Северной Кореи. Он же впервые после длительного перерыва вновь назвал КНДР «врагом».
На следующий день последовал ответ секретаря ЦК ТПК Ким Ё Чжон, сестры главы Северной Кореи, суть которого состояла в предложении южанам сначала тщательно подумать о последствиях, прежде чем угрожать военным ударом по ядерному государству. Тем не менее через три дня в продолжение вышеотмеченной полемики пресс-секретарь Юн Сок Ёля подтвердила, что «превентивный удар остаётся вариантом, который Южная Корея может предпринять в случае надвигающейся угрозы».
Для Пхеньяна важным сигналом о «безнадёжности» дипломатических усилий стало возвращение Вашингтона и Сеула к многократно отвергнутой Пхеньяном формуле CVID (Complete, Verifiable, Irreversible Dismantlement) first — сначала практические шаги северян в направлении полного, проверяемого и необратимого разоружения, и только после этого диалог и возможность оказания широкой экономической помощи. Это подтвердил в своём программном выступлении президент РК Юн Сок Ёль 15 августа 2022 года. Поэтому сейчас никаких возможностей для переговоров Пхеньян не видит. Дипломатические перспективы для урегулирования проблемы не просматриваются. Ким Ё Чжон
в своём жёстком анализе «смелого предложения» южнокорейского руководителя сформулировала перспективу межкорейских отношений
на период его президентства следующим образом: «Давай жить, не замечая друг друга — это наше горячее желание».
Более того, судя по всему, возобновившиеся впервые с 2017 года полномасштабные американо-южнокорейские учения Ulchi Freedom Shield, состоявшиеся 22 августа — 1 сентября 2022 года, будут продолжаться. К тому же официальный Сеул заявляет, что будет проводить политику с позиции силы, поскольку «только усиление давления и санкций» смогут убедить Пхеньян пойти по пути ядерного разоружения.
Близорукость нынешних властей США и РК удивляет. Подобная ситуация наблюдалась уже не раз, и Пхеньян принятием декрета о политике в отношении ядерного оружия решил ещё раз подтвердить свою позицию, суть которой состоит в том, что ядерный потенциал КНДР
не подлежит обсуждению. Сделал он это, чтобы ни у кого не было иллюзий, а также чтобы напомнить, что, если кто-то забыл, в Конституции КНДР прописан статус государства как обладающего ядерным оружием. Этот статус закреплён и в военной доктрине страны. Принятый закон подтверждает его, чтобы ни у кого не было надежд заставить северян отказаться от ЯО. Поэтому в новом законе, среди прочего, подчёркивается, что Пхеньян не будет даже вести переговоры по денуклеаризации, поскольку обладание ядерным оружием является его законным и неотъемлемым правом.
Представляется, что ряд пунктов нового закона были сформулированы под влиянием постоянных угроз со стороны американо-южнокорейского военного союза и в качестве реакции на конкретные вышеописанные шаги Сеула и Вашингтона. Комментируя «смелую инициативу» главы РК по «отказу от ядерного оружия в обмен на экономическую помощь», Ким Чен Ын в своём выступлении на сессии Верховного народного собрания КНДР 8 сентября 2022 года подчеркнул: «Наше поколение не будет поддаваться коварным проповедям противника и покоряться его настойчивому нажиму только ради своего благополучия и
во избежание встречающихся сегодня невзгод, не будет желать видимой на глазу ситуации экономической жизни, „улучшенной” ценой отказа от ядерного оружия — этого гаранта безопасности власти нашей Республики и грядущих поколений».
Очевидно, что в ответ на постоянную охоту за лидером КНДР — хорошо известно, что разведка США, в том числе космическая, и РК пристально и постоянно следят за всеми передвижениями Ким Чен Ына по стране, его резиденциями и т. д., а официальные лица Вашингтона и Сеула неоднократно заявляли о готовности нанести «обезглавливающий удар», то есть превентивным ударом ликвидировать Ким Чен Ына и его ближайшее окружение, — в закон было включено в том числе положение о возможности превентивного ядерного удара со стороны КНДР «в случае совершения или суждения о приближении ядерной и неядерной атаки враждебных сил против руководства государства и структуры командования государственными ядерными вооружёнными силами».
В ответ на воинственные заявления министра обороны в администрации Юн Сок Ёля Пхеньян включил в новый закон следующее предупреждение: «КНДР не угрожает ЯО и не применяет его против безъядерных стран, пока они не соучаствовали в агрессии или наступательных действиях против КНДР в сговоре с другими ядерными государствами».
С весны 2022 года складывалось впечатление, что США и Южная Корея просто подталкивают, по сути, провоцируют КНДР на скорейшее проведение ядерного испытания. Официальные лица в Вашингтоне и Сеуле говорили об этом с полной уверенностью, как о свершившемся факте, называли конкретные даты. Среди них фигурировали 9 мая (день инаугурации президента Юн Сок Ёля), затем 19 мая — дата визита президента Дж.Байдена в РК, затем конец августа — период проведения совместных американо-южнокорейских манёвров. Эти прогнозы, как известно, не оправдались, но в информационном поле постоянно шло нагнетание. После были обозначены крупные политические праздники КНДР: 9 сентября — День образования республики и 10 октября — День создания Трудовой партии Кореи.
И вот, наконец, Пхеньян отозвался на эти настойчивые призывы — накануне Дня образования КНДР всё-таки «взорвал» атомную бомбу, но не в военно-техническом плане, а в юридическом, политическом и информационном измерениях.
Источник: РСМД: Как воспринимать Закон о политике КНДР
в отношении ядерных вооружённых сил? (russiancoucil.ru)
Версия для печати
