По страницам книг и периодических изданий. В.Д.Назаров. Что празднуют в России 4 ноября?
По официальной версии — День народного единства. По замыслу тех, кто готовил и принимал поправки к Кодексу законов о труде (речь идёт о перечне праздничных и нерабочих дней), — «годовщину освобождения Москвы от польских интервентов и окончания Смутного времени в 1612 г.». Если порыться в учебниках (школьных и вузовских, недавних и «пенсионного возраста»), то мы не найдём в них подобной характеристики событий этого дня. Из каких же источников черпали сведения наши законодатели? Отыскать их довольно просто. Заглянем в православные справочные издания и календари. В статье об иконе Казанской Божией Матери православного энциклопедического словаря начала ХХ века сообщается: «В 1612 г. установлено празднование этой иконе и назначено на 22 октября, то есть на день избавления русских от поляков» (Полный православный богословский энциклопедический словарь. — Лондон, 1971. Стб. 1143 (репринтное воспроизведение изд. П.П.Сойкина). Современные православные календари дают под 22 октября по старому стилю и 4 ноября по новому немаловажные уточнения: «Празднование Казанской иконе Божией Матери (в память избавления Москвы и России от поляков в 1612 году)». Таким образом, ничего не говорится о том, когда было принято решение об учреждении этого праздника. К тому же подчёркнуто символическое значение даты: «в память избавления…». Традиционные представления верующих, однако, требуют внимательного изучения. В основании традиции, освящённой веками, вовсе не обязательно лежат именно те события, к которым её возводят.
И, конечно, нельзя безоглядно доверять связанным с нею историческим оценкам.
Между тем в дни публичного обсуждения поправок к перечню государственных праздников я, профессиональный историк, узнал немало «нового», порой даже сенсационного. К примеру, один из депутатов Государственной думы в дискуссии на радио «Эхо Москвы» назвал день Казанской Божией Матери третьим по значимости памятным днём в годовом цикле православной церкви — после Рождества Христова и Пасхи. Но как же быть тогда с остальными «двунадесятыми» и «великими» праздниками? Как быть с почитанием чудотворных икон: Владимирской Божией Матери, Смоленской Одигитрии, Тихвинской? Изречь такое можно либо по незнанию предмета, либо в неукротимом желании обосновать плохо доказуемое.
Ещё больше сенсаций прозвучало при обсуждении законопроекта в Думе, в печати и электронных СМИ. И не только в те немногие месяцы 2004 года, когда поправки к Кодексу законов о труде принимались. И профессионалов и общественность, понятно, волновало, что «на выходе»? Каким получится новый праздник? И здесь, естественно, в комментариях вновь обратились к корням, к историческому контексту. Так что остаётся открытым главный вопрос: действительно ли 4 ноября 1612 года была освобождена Москва и закончилось Смутное время?
Исторический контекст
Для ответа на поставленный вопрос необходимы некоторые существенные уточнения. Смутой современники назвали тяжелейшие бедствия, постигшие страну в первые два десятилетия XVII века. Нынешние историки практически единодушны в своих оценках: это была первая в истории России гражданская война, осложнённая поначалу скрытой, а затем открытой интервенцией со стороны Польско-Литовского государства и Швеции*. Небывалый социальный катаклизм был порождён системным кризисом, поразившим в конце XVI — начале XVII века все сферы жизни общества и государства. Можно ли вообразить, что процессы такого масштаба, такой глубины и остроты прекратились в одночасье, завершившись событиями одного дня? Это предварительное логическое суждение. Ниже мы наполним его фактологическим содержанием. Сейчас же необходимо ещё одно уточнение терминологического плана.
В приведённых выше цитатах Москву, да и всю Россию «освобождают от поляков». Такое именование захватчиков едва ли приемлемо. Оно отсылает к известным наслоениям в польско-русских отношениях, омрачённых многовековой взаимной враждебностью. И, что ещё более важно, не соответствует реалиям 1611—1612 годов. Московский гарнизон Речи Посполитой (т. е. Польского королевства и Великого княжества Литовского, объединённых государственной унией) был пёстрым по этническому составу, и поляки в нём, скорей всего, не преобладали. Среди шляхтичей и солдат было много литовцев, были украинцы и «русские», жившие на территории современной Белоруссии, наёмники из Западной и Центральной Европы — немцы, французы и т. п. Кстати, современники и последующее поколение говорили о «литовцах», когда хотели одним словом определить многоэтнический состав гарнизона в Кремле (см. ниже).
Когда же и каким образом это войско оказалось в столице Российского государства? Интересующие нас события берут начало летом 1603 году. Тогда в имении князя А.Вишневецкого объявился самозванец, выдававший себя за младшего сына Ивана Грозного, царевича Дмитрия. По инициативе нескольких магнатов, особенно Самборского воеводы и сенатора Ю.Мнишека, польский король Сигизмунд III оказал ему негласную материальную и политическую поддержку. Затея осталась частным делом покровителей Лжедмитрия I, собравших для него летом-осенью 1604 года небольшое наёмное войско. Бесперспективная, казалось бы, авантюра имела успех. Его обеспечила, однако, не помощь короля и магнатов или личное участие некоторых персон в «предприятии», а мощные антигодуновские выступления населения юга России. Имя «царевича» или «царя Дмитрия» на многие годы стало знаменем антиправительственных восстаний.
Самозванец был убит боярами-заговорщиками 17 мая 1606 года, когда москвичи ополчились против знатных особ и шляхтичей, прибывших из Речи Посполитой на свадьбу «царя Дмитрия Ивановича» и Марины Мнишек. До пятисот заносчивых гостей (и заметных персон, и простых шляхтичей) были убиты (порой жестоко) в ходе восстания, простые солдаты и слуги были высланы в Великое книжество Литовское, а остальные знатные лица и просто иноземцы, включая официальных послов Польско-Литовского государства, новый царь Василий Шуйский отправил под арест или в ссылку. Так и участники похода Самозванца, и гости, приглашённые им в столицу, на собственном опыте узнали, насколько глубок социальный и политический кризис, переживаемый Россией.
Вмешательство внешних сил в русские междоусобья стало особенно заметным к началу 1608 года. Ещё летом 1607 года на Северщине объявился Лжедмитрий II. Это произошло в последние месяцы мощного восстания Болотникова, для подавления которого Шуйскому пришлось мобилизовать все подконтрольные ему материальные и военные ресурсы. Под знамёнами ещё одного «чудесно спасённого царя Дмитрия Ивановича» собрались бывшие болотниковцы, русские и украинские казаки, а главное — многочисленные отряды промышлявших войной шляхтичей, участников недавно разгромленного Сигизмундом III «рокоша» (мятежа). В армии второго самозванца знатные лица, рядовые шляхтичи, солдаты из рокошан преобладали, их предводители заняли главные позиции. Начальный успех был на его стороне, сил для отражения нового похода у Шуйского не хватало. Летом 1608 года войска Лжедмитрия II осадили столицу, устроив главный лагерь в подмосковном Тушине. К концу осени едва ли не бoльшая часть страны оказалась во власти тушинцев.
Вскоре дворяне, а в особенности купцы, податной люд в полной мере ощутили тяжесть реквизиций, производимых с неукоснительностью новой властью. Уже в первые месяцы 1609 года от тушинцев отпадают многие северные и верхневолжские города и уезды. Там создаются местные ополчения, не имеющие, однако, единого командования и организующего стержня. Таким стержнем стала армия во главе с князем М.В.Скопиным-Шуйским, формировавшаяся в Новгороде. В неё вошли отряды стрельцов, дворян из Новгорода и соседних областей и — что очень важно — корпус наёмников, предоставленный Швецией по февральскому договору 1609 года в обмен на территориальные уступки со стороны России. Именно эта армия, увеличившаяся за счёт ополчения, к весне 1610 года очистила от тушинцев север и центр страны.
Ещё раньше, осенью 1609 года, началась открытая интервенция Речи Посполитой. Предлогом для неё Сигизмунд посчитал русско-шведский договор. На самом же деле король спешил воспользоваться военной и политической слабостью России. Рассчитывал он и на поддержку польско-литовских отрядов из Тушина. Хотя Сигизмунд весной 1609 года не получил полновесного одобрения на сейме грядущей войны с Россией (сенаторы одобрили военные планы короля, «посольская изба» как бы молчаливо с ними согласилась, но вопрос о налогах для финансового обеспечения — всегда самый болезненный — даже не обсуждался), он во главе большой армии вторгся в пределы России и осадил Смоленск. К маю 1610 года в стране было три политических центра: Лжедмитрий II с частью тушинских отрядов в Калуге, Сигизмунд III под Смоленском и В.Шуйский в Москве. Ситуация решительно изменилась 24 июня (по старому стилю), когда правительственная армия под водительством бездарного Дмитрия Шуйского (младшего брата царя) потерпела полное поражение от наспех собранного походного корпуса гетмана Жолкевского. Мятеж москвичей, возмущение дворян, бежавших в столицу из разбитой рати, заговор бояр привели в конечном счёте к тому, что в середине июля 1610 года Василий Шуйский был свергнут. К Москве устремились отряды Самозванца из Калуги и корпус Жолкевского из-под Можайска. Перед Боярской думой — а именно она стала временной верховной властью — встал выбор. Колебались бояре недолго: 17 августа по старому стилю они подписали договор с гетманом. Московским царём становился королевич Владислав — при условии его перехода в православие и сохранения российского государственно-политического устройства. В сентябре для разрешения ряда спорных вопросов к королю под Смоленск было отправлено «великое посольство», состоявшее из представителей всех ведущих сословий во главе с ростовским митрополитом Филаретом (в миру Ф.Н.Романов) и князем В.В.Голицыным.
В ночь на 21 сентября в столицу под ложным предлогом защиты от Тушинского вора (он давно уже вернулся в Калугу) вошли войска Речи Посполитой. Вскоре выяснилось, что Сигизмунд видит на московском троне себя, а не сына; что августовский договор его не устраивает; что реальные переговоры с «великим посольством» ему не нужны (кстати, оно вскоре распалось, а главные послы были пленены королём и несколько лет провели в заточении); что он не собирается прекращать военных действий под Смоленском. Управление страной и Москвой сосредоточилось в руках командования введённого гарнизона и немногочисленных королевских сторонников среди русских (Салтыков, Андронов и некоторые дьяки). Боярская дума превратилась в ширму. Не позднее октября-ноября 1610 года режим приобрёл чисто оккупационный характер. Вся артиллерийская обслуга, все караулы на башнях, стенах и у ворот Кремля, Китай-города и Белого города Москвы формировались только из солдат польско-литовского гарнизона и отрядов европейских наёмников. Все арсеналы перешли под контроль интервентов. Стрельцы были выведены из Москвы и разосланы в другие города. Москвичам запрещалось носить оружие и ходить ночью по городу, «порядок» наводили патрули гарнизона. Так армия Речи Посполитой утвердилась в Москве, а новый (после С.Жолкевского) командующий А.Гонсевский пытался под ширмой Думы управлять оттуда всей страной, исполняя инструкции и распоряжения короля. Ответная реакция была неизбежной: в первые же месяцы 1611 года рождается мощное национально-освободительное движение. Отряды ратных людей из разных городов спешат к столице, но не успевают поддержать мартовское восстание москвичей, жестоко подавленное войсками интервентов. Силы Первого ополчения занимают частью сохранившиеся укрепления Белого города и окружают польско-литовский гарнизон в Китай-городе и Кремле.
С весны 1611 года военные действия под Москвой свелись к блокаде города. У ополченцев не хватало сил для штурма мощных московских укреплений, поэтому ставка делалась на полное истощение ресурсов польско-литовских войск в Москве, которые с июня 1611 года испытывали постоянную нужду в провианте и боеприпасах. Смоленск пал в самом начале июля 1611 года, но у Сигизмунда не было ни финансовых, ни военных возможностей для реализации завоевательных планов, а оппозиция его «московской» политике постоянно усиливалась. Двум корпусам захватчиков, действовавшим в России, до весны 1612 года с огромным трудом удавалось обеспечивать столичный гарнизон необходимым. К лету же его положение стало критическим.
Дело в том, что к этому времени Второе (земское) ополчение, сформированное осенью 1611 года в Нижнем Новгороде князем Д.М.Пожарским и посадским старостой К.Мининым, установило контроль над большей частью территории Российского государства. Правда, Первое ополчение из-за разногласий между его руководителями теряло силу (отряды Заруцкого в конце июля 1612 г. вообще ушли из лагеря), и казалось, что корпус гетмана Ходкевича, спешивший с обозами на подмогу осаждённым, успешно выполнит свою миссию. Однако 20 августа 1612 года, опередив Ходкевича на сутки, к Москве подошли основные силы Пожарского. Тяжелейшее сражение длилось три дня, с 22 по 24 августа (по старому стилю), причём в решающий момент воины обоих ополчений бились вместе. Победа была на стороне россиян: Ходкевич, понеся весьма чувствительные потери, вынужден был поспешно отступить. Большая часть его обоза с провиантом досталась русским ополченцам. А главное, польско-литовский гарнизон в Москве не получил ни продовольствия, ни боеприпасов. Именно это ожесточённое сражение, по единодушному мнению специалистов, стало решающим в кампании 1612 года. Судьба королевских войск в Москве была предрешена, лишь время и погода определили дату капитуляции (см.: Любомиров П.Г. Очерк истории нижегородского ополчения 1611—1613 гг. — М., 1939. С. 70–72, 80–81, 95—96, 147—158; Сказание Авраамия Палицына. — М.-Л., 1955. С. 228; Станиславский А.Л. Гражданская война в России XVII в. Казачество на переломе истории. — М., 1990. С. 35 и далее; Назаров В.Д. Второе ополчение // Большая Российская энциклопедия. В 30 тт. — М., 2006. Т. 6. С. 81—82).
Переговоры о ней постоянно возобновлялись. Шли они и 22 октября (по старому стилю), когда один из отрядов ополченцев попытался ворваться в Китай-город. После непродолжительного боя (скорее, серии небольших столкновений) ополченцы заняли вторую по значимости часть укреплений российской столицы. Гарнизон Речи Посполитой отступил в Кремль. Был ли этот эпизод решающим в военном отношении событием в ходе освобождения Москвы, её «очищения», как говорили современники Смуты? Предопределил ли он «окончание Смутного времени в 1612 г.»? Очевидно, нет. Взятие Китай-города 22 октября приблизило и то, и другое, но вовсе не этот штурм был кульминацией освободительного движения.
26 октября (5 ноября по новому стилю) командование гарнизона интервентов подписало капитуляцию, выпустив тогда же из Кремля московских бояр и других знатных лиц. На следующий день гарнизон сдался: один из полков вышел в таборы Трубецкого (вопреки условиям капитуляции казаки убили большинство солдат), другой — в лагерь Пожарского.
Подчеркнём: именно освобождение Кремля стало для русских знаковым событием. Ведь в Кремле находилась резиденция московских государей, там заседала Дума и размещались приказы, там расположен кафедральный Успенский собор Московской патриархии, где хранилась тогда главная святыня страны — икона Владимирской Божией Матери. Московский Кремль — материализованный символ верховной светской и духовной власти, олицетворение суверенной государственности тогдашней России. Потому-то ополченцы и москвичи восприняли именно «очищение» Кремля как освобождение столицы и страны — и отпраздновали его 1(11) ноября крестным ходом из Успенского собора с иконой Богоматери Владимирской. Закончилась ли на этом Смута? Отнюдь нет. И дело, на наш взгляд, даже не в том, что Земский собор избрал новым царём Михаила Романова только в конце февраля 1613 года. Ряд специалистов маркируют окончание Смуты именно этим фактом, но нам представляется более правильной иная точка зрения, а именно — гражданская война продолжалась ещё несколько лет. Приведём аргументы.
Завершилась ли вооружённая борьба разных сословий российского общества в 1613 году? Конечно же, нет. В 1612—1614 годах юг и юго-восток страны охватило вооружённое антиправительственное движение Ивана Заруцкого. В 1614—1615 годах в центральных уездах вспыхнуло восстание казаков, которые едва не захватили Москву. «Великое казачье войско» ещё в 1616—1618 годах появлялось в разных регионах под антиправительственными лозунгами. Разорённая до предела страна продолжала воевать со Швецией, оккупировавшей летом 1611 года Новгородскую землю, и с Речью Посполитой. Столбовский мир со Швецией, обусловленный территориальными утратами и выплатой крупной контрибуции, был заключён только в 1617 году. Армия Речи Посполитой продолжала удерживать Смоленск и неоднократно предпринимала попытки вернуть утраченные позиции в центре страны. Только в декабре 1618 года, после похода армии королевича Владислава и осады Москвы, стороны подписали Деулинское перемирие сроком на 14 с половиной лет. Условия его были крайне тяжёлыми для Российского государства: Россия отдавала Речи Посполитой Смоленскую (без Вязьмы) и Чернигово-Северскую земли, около тридцати городов, а Владислав, в соответствии с августовским договором 1610 года, не отказывался от претензий на московский престол. Такую цену пришлось заплатить за долгую «войну всех против всех» внутри страны.
Но вернёмся в 1612 год. Действительно, в самом конце сентября оба ополчения организационно объединились, создав общее правительство. Но означает ли это, что в боях 22 октября проявилось «народное единство»? Вовсе нет. В соединённой рати отсутствовали отряды из целого ряда городов и уездов страны. По словам руководителей ополчения, «Казанское и Астараханское царства, Северские городы» не признавали их власти. Мы не говорим уже о тех районах, где в конце 1612-го — начале 1613 года разворачивалось движение Заруцкого, а также о новгородских землях, оккупированных летом 1611 года Швецией, и Смоленщине, захваченной Сигизмундом. И ещё: в ополчении Пожарского было всего лишь 20 татарских князей и мурз, остававшихся с ним до конца кампании. Между тем военный контингент служилых татар, черемисов (марийцев), чувашей только из уездов Казанского края исчислялся тысячами (см.: Станиславский А.Л. Указ. соч. С. 52—151 и далее; Корецкий В.И., Лукичев М.П., Станиславский А.Л. Документы о национально-освободительной борьбе в России в 1612—1613 гг. // Лукичев М.П. Боярские книги XVII века / Труды по истории и источниковедению. — М., 2004. С. 198—211). Области, не примкнувшие к объединённому ополчению, не всегда были открытыми противниками его руководителей, но говорить о том, что в событиях 22 октября было продемонстрировано «единство» российских ратников разной этнической принадлежности и различных вероисповеданий, никак не приходится. Можно констатировать, что те современные историки, которые настаивают на этом тезисе, страдают странной избирательностью учёного взгляда и к тому же не доверяют словам руководителей ополчения.
Сказанное, конечно, не отменяет давно сформулированную наукой оценку Второго (земского) ополчения. Без сомнения, в своих лозунгах, действиях и целях оно выражало волю и желания большей части россиян, — особенно после того, как соединилось с остававшимися под Москвой отрядами Первого ополчения. Однако «народное единство» рождалось и кристаллизовалось в муках и противоречиях на протяжении длительного периода — 1610—1618 годов. Вообще такое явление социально-политической и духовной жизни, как единство народа, нельзя представлять себе раз и навсегда достигнутым, а затем застывшим в своём содержании феноменом. Его жёсткая «привязка» к принятой дате — насилие над реальными фактами истории. Мы убеждены, что не слишком значимые события 22 октября (1 ноября) 1612 года никак не оправдывают наделения этой даты столь высоким смыслом.
Церковно-народная хронология
Но всё же: почему по традиции, восходящей к XVII веку, с этим днём связывается «очищение» Москвы и заступничество Богородицы за русских людей?
Впервые о чуде в ночь на 22 октября (по старому стилю) поведал в своём «Сказании о Смуте» Авраамий Палицын. Келарь Троице-Сергиева монастыря, он был в 1608—1613 годах заметной фигурой, так что знал многое и многих. И сам он был известен в Москве, в таборах ополчения под Москвой, в королевском лагере под Смоленском. Чудо было явлено Арсению Елассонскому. Этот греческий иерарх с разрешения царя обосновался в России в 1589 году, в конце же века получил титульный сан Архангельского архиепископа (по одноимённому кремлёвскому собору, усыпальнице московских Рюриковичей). Так он волею судеб превратился в «кремлёвского долгожителя». Понятно, что при наступлении «тощих времён» интервенты полностью опустошили его резиденцию и погреба. Длительный голод, болезнь и преклонный возраст до крайности ослабили владыку. Арсений уже прошептал себе отходную… Но вдруг архиепископ и его келейник услышали, как кто-то прочёл за дверями кельи молитву. У Арсения едва хватило сил ответить «Аминь». Явившийся в келье старец, в котором оба узнали Сергия Радонежского, предрёк «предание» Китай-города «в руки христиан заутра» и скорое «извержение врагов из града», то есть Кремля. На следующий день, 22 октября, по словам Авраамия, всё произошло так, как было предсказано, а вскоре и Кремль был «очищен» (см.: Сказание Авраамия Палицына. С. 227—228; Зилитинкевич В.С. Арсений Елассонский // Словарь книжников и книжности Древней Руси. — СПб., 1992. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 1. С. 108–110).
Легко заметить, что явление Сергия Радонежского Арсению содержательно да и формально не связано с Казанской иконой. В рассказе о чуде Авраамий называет заступниками перед Богом и покровителями русских людей Богородицу, московских святителей (митрополитов Петра, Алексея и Иону) и самого Сергия. Не приходится сомневаться в широком бытовании его рассказа: «Сказание» Авраамия Палицына было едва ли не самым читаемым сочинением о Смуте; количество только уцелевших его списков огромно. Несомненно, сам Арсений способствовал «тиражированию» истории своего «видения». А после того как текст об этом чуде был включён в печатные Прологи (в изданиях 1641, 1643 и других годов), о нём узнали повсеместно (см.: Солодкин Я.Г. Авраамий // Словарь книжников и книжности Древней Руси. — С. 38; архиепископ Сергий (Спасский). Полный месяцеслов Востока. — М., 1997. Т. III. С. 435—437, репринтное воспроизведение изд.: М., 1901). Так через богослужебную практику на века закрепилась в годовом цикле праздников связь дня 22 октября по юлианскому календарю с памятью об «избавлении русских от поляков».
Когда и как это празднование соединилось с «осенней Казанской» (вспомним, что в 1612 г. по освобождении Москвы был совершён крестный ход с иконой Владимирской Богоматери)? Ответ, как всегда, надо искать в источниках. Их два: Новый летописец, самое обширное повествование о событиях в России конца XVI — первой трети XVII века (Полное собрание русских летописей. — М., 2000 (репринтное воспроизведение издания 1910 г.). Т. XIV; далее — ПСРЛ; последнее обстоятельное его обследование см.: Вовина-Лебедева В.Г. Новый летописец: история текста. — СПб., 2004) и так называемые ладанные книги, фиксировавшие выдачу ладана в храмы Москвы и других городов из патриарших учреждений. Внимательное изучение ладанных книг позволяет очень многое уточнить в фактической истории почитания этого образа, явленного, по преданию, в Казани девочке Матроне 8 июля 1579 года.
Автор Нового летописца говорит о Казанской иконе дважды. Впервые — в главке «О приходе Пречистые Богородицы Казанские и о разорении монастырям», где речь идёт о событиях лета 1611 года. Сообщается, что в лагерь Первого ополчения был принесён из Казани благовещенским протопопом (в этой главке вообще не говорится, кто доставил икону под Москву, во втором тексте говорится о «казанском» протопопе» — таковым мог быть только протопоп кафедрального Благовещенского собора в Казани) список (копия) чудотворного образа. Говорится далее, что при встрече иконы казаки вели себя непотребно: они даже не спешились перед образом и угрожали смертью дворянам, встречавшим икону пешком. Затем повествуется о взятии ополченцами Новодевичьего монастыря под Москвой и о выводе всех монахинь во Владимир. Но нет сведений ни о последующей судьбе этого списка, ни о его чудотворениях.
Более обширный текст помещён среди статей лета-осени 1613 года. Это сюжетно выстроенный рассказ о событиях 1611—1624 годов, составленный, скорее всего, как и памятник в целом, около 1630 года. Из него видно, что икона оставалась в таборах Первого ополчения до зимы 1611/1612 годов, а затем тот же протопоп перенёс её в Ярославль, куда в конце марта 1612 года привёл свою рать Д.М.Пожарский. Именно тогда в умах руководителей Земского ополчения возникла мысль о её «помощи» при взятии летом 1611 года Новодевичьей обители под Москвой. С побывавшей уже под Москвой иконы (напомним, что она сама была копией Казанского подлинника) был сделан список, который, «украсив», отправили в Казань. Согласно «Летописцу», почитание образа ополченцами началось в Ярославле. Икона стала палладиумом рати, она сопровождала ополчение в походе к столице, сотворив «многия чудеса» «в етманской же бой и въ Московское взятье». После освобождения Кремля князь Пожарский установил икону в церкви Введения Богородицы, «въ своемъ приходе», и, по-видимому, летом 1613 года сообщил о чудотворениях от иконы царю Михаилу и его матери. Те «повелеша празновати дважды въ годъ и ходъ уставиша со кресты» 8 июля и 22 октября («како очистися Московское государство»).
В 1624—1625 годах по распоряжению царя Михаила и отца его, патриарха Филарета, князь Пожарский «украси многою утварию» икону «по обету своему» (ПСРЛ. Т. XIV. C. 113, 132—133).
Первое, что бросается в глаза, — это отсутствие отдельных рассказов о чудотворениях от иконы: чудеса упомянуты в самом общем виде. Второе — особая роль князя Пожарского в почитании Казанской иконы, которая сопровождала его при освобождении Москвы. Он помещает её в своей церкви, сообщает царю о чудесах, а через 11 лет (!) украшает её по своему обету. С уверенностью можно предположить, что эта главка летописца записана со слов самого Дмитрия Михайловича*. Носило ли распоряжение царя о днях и о порядке празднования иконе общегосударственный характер? Почти наверняка — нет. Об этом нигде не упоминают документальные источники, все сочинения о Смутном времени согласно молчат об иконе Казанской Богоматери. К примеру, в детальном рассказе Палицына об осаде и взятии Новодевичьего монастыря, да и во всей его «Истории», нет ни слова об образе. Иначе говоря, вряд ли можно сомневаться в том, что почитание «ополченской» иконы Казанской Богоматери в 1610—1620-е годы было местным и ограничивалось в Москве приходом храма Введения Богородицы на Сретенке. Правда, некоторые следы её культа в начале — середине 1620-х годов, видимо, заметны в Нижегородском крае (см.: Сказание Авраамия Палицына. С. 216—217; Павлович Г.А. Указ. соч. С. 227—228).
Ладанные книги подтверждают и уточняют эти наблюдения. Впервые ладан в церковь на Сретенке поступил 22 октября 1613 года. Но только с лета 1619 года выдача ладана сопровождается указанием на «празднование», а в 1620 году образ в первый раз назван чудотворным. Напомним, что в июне 1619 года в Москву из плена вернулся Филарет, сразу избранный патриархом. Его острая неприязнь к католичеству и Речи Посполитой была усугублена восемью с лишним годами пленения, так что эти новации вполне естественны для его церковной политики. Но других перемен пока не было видно. Устройство придела в храме на Сретенке в 1624 году (обстоятельство, также отражённое в ладанных книгах), конечно же, прямо связано с обетным украшением образа князем Пожарским и было осуществлено, скорее всего, на его средства (см.: Павлович Г.А. Указ. соч. С. 235—236). Но нет прямых свидетельств в пользу общегосударственного его почитания.
Ситуация кардинально изменилась к концу 1620-х — началу 1630-х годов. В апреле 1632 года в Москве побывала старица Мавра, которой в 1579 году, когда она ещё звалась Матроной, явилась икона. В октябре 1632 года «осенняя Казанская» праздновалась в церкви Введения Богородицы «златоверхия», находившейся поблизости от подворья Романовых на Варварке. В ту же осень был спешно построен особый храм для иконы, и 17 декабря состоялось его освящение. Эта деревянная церковь Богородицы Казанской «в Китае-городе у стены», предшественница каменной, сразу получила соборный статус (ладан ей выдавался в ту же меру, как собору Александра Невского). Возведение каменного собора завершилось в сентябре 1636 года. Таким образом, «ополченская» Казанская, совершив «шествие» по храмам столицы, обретает отдельный, посвящённый ей храм. Происходит это явно по инициативе «великих государей» (царя Михаила и патриарха Филарета): собор строился на царские деньги. Так почитание иконы приобретает государственный характер.
Побудительные мотивы (политические, а в понятиях XX—XXI веков, конечно же — пропагандистские) понятны. В августе 1632 года началась война с Речью Посполитой. Казанская Одигитрия, то есть Путеводительница, должна была «привести» русские войска к победе в начавшейся войне с Речью Посполитой, к возвращению отторгнутых земель. Увы: 1 октября (по старому стилю) 1633 года умер Филарет; плохо подготовленная, начатая с большим промедлением война кончилась полным поражением в 1634 году. Но на почитании Казанской Богоматери всё это кардинально не сказалось. Ещё более утвердилось оно с рождением у девятнадцатилетнего царя Алексея Михайловича в ночь на 22 октября 1648 года первенца, царевича Дмитрия. Это событие было воспринято как знак особого покровительства Царицы Небесной царской семье, явленного через Казанский её образ. Собор получил большие вклады, а в ноябре 1649 года в Коломенском, любимой тогда резиденции царя Алексея под Москвой, освятили храм Казанской Богоматери с двумя приделами (Аверкия Иерапольского и, естественно, Дмитрия Солунского). Окружной грамотой от 29 сентября 1649 года устанавливалось повсеместное празднование иконы Казанской Богоматери: «во всех городех, по вся годы». При этом упоминались два события: «очищение» Московского государства «от литовских людей» и рождение наследника (см: Павлович Г.А. Указ. соч. С. 229—231, 237—240 (ладан в храм на Сретенке выдавался вплоть до октября 1636 года); Акты Археографической экспедиции. — СПб., 1836. Т. IV. С. 61). Так установилось общегосударственное празднование «осенней Казанской» 22 октября, так оформилась связь этого праздника с памятью об освобождении столицы и всей страны от захватчиков. Даже ранняя смерть царевича, который не прожил и двух лет, ничего не изменила: почитание Казанской Богоматери укреплялось и ширилось.
Что же касается соединения (контаминации) чудесного явления Сергия Радонежского и чудотворений Казанского образа в дни сражений за Москву, то оно объясняется обычным для того времени представлением об особенном покровительстве Богородицы Русской земле. По мысли современников, 22 октября 1612 года её покровительство было им явлено благодаря её Казанскому образу: ведь именно эта икона была при земском ополчении в тот день. Но действительно ли, как полагают наши законодатели, ополченцы взяли Китай-город 4 ноября по новому стилю?
«Всё врут календари»?
Эта бессмертная сентенция всё же не подрывает доверия к главному, пусть и незатейливому, назначению календарей — последовательно вести счёт дней, недель, месяцев. Но в нашем случае ошиблись не календари.
Русские источники, как документальные, так и нарративные, не расходятся в датировке взятия Китай-города, хотя по-разному обозначают дату: иногда называют месяц и день, иногда — только день недели или день памяти святого равноапостольного Аверкия. Но речь в них всегда идёт о четверге 22 октября 1612 года (Любомиров П.Г. Указ. соч. С. 154—155; Сказание Авраамия Палицына. С. 228). Причём по юлианскому календарю: именно по нему жила Россия до февраля 1918 года. Католические же, а затем и протестантские страны Европы с конца XVI века или позднее перешли на другой календарь: булла папы Григория XIII предписывала считать следующим после 4 октября 1582 года днём — 15-е, а не 5 октября. Именно поэтому в дневнике одного из осаждённых о боях, приведших к сдаче Китай-города, рассказывается в записи под 1 ноября.
Итак, современники интересующего нас события датировали его 22 октября и 1 ноября — соответственно по юлианскому и григорианскому календарю. Совершенно правильно, можно даже сказать, вполне законно: в конце XVI и на протяжении всего XVII столетия разница между юлианским и григорианским календарями составляла 10 суток. С 1918 года в нашей стране используется григорианский календарь. Так почему же Дума утвердила в качестве праздничного и нерабочего дня четвёртое, а не первое ноября? Ответ до смешного прост: потому, что она полностью доверилась православному церковному календарю, в основе которого лежит годовой цикл повторяющихся на протяжении столетий праздников и дней памяти. Нетрудно догадаться, что после февраля 1918 года месяцеслов приобрёл современный вид с указанием дат по старому и по новому стилю. Напомним, что переход на григорианский календарь был сделан с учётом накопившейся к XX веку разницы: в прошлом столетии (как, впрочем, и в нынешнем) она равнялась 13 суткам. Русская церковь отмечала празднование «осенней Казанской» 22 октября по юлианскому календарю и в XVII, и в XVIII, и в XIX столетиях. Когда понадобилось привести параллельные даты, то осенний праздник Казанской иконе Божией Матери оказался (опять же, вполне законно) сдвинутым на 4 ноября. Такие календарные подвижки неизбежны, пока Русская православная церковь следует в своей внутренней жизни юлианскому календарю. В XXII столетии, к примеру, «осенняя Казанская» переместится уже на 5 ноября по новому стилю. Сближаясь, между прочим, с отменённым праздничным днём 7 ноября.
Подчеркнём, что 22 октября (4 ноября) православные христиане празднуют не годовщину взятия ополченцами московского Китай-города — события однократного, не повторяющегося ежегодно, а чудотворения иконы Казанской Божией Матери, их символическую связь с освобождением Москвы и всей страны от интервентов. Связь, закрепившуюся, как мы видели, в сознании русских людей к середине XVII века, значительно позднее интересующего нас события и самого окончания Смуты. Так что с точки зрения людей церкви и воцерковленных православных тут нет хронологической ошибки. Выразительный штрих: в семье царя Михаила Романова в 1620-е годы «казанскую» ни летом, ни осенью как семейный праздник не отмечали. В списке «посвящений» царских столов есть чудотворные иконы, но отсутствует Казанская, как и сама дата — 22 октября (отдельные «столы» происходили в дни празднования икон Фёдоровской Богоматери, Смоленской Одигитрии и Божьей матери «Знамение») (см.: Петров К.В. Царские «столы» (по материалам 1622—1629 гг.) // Государев двор в истории России XV—XVII столетий. Материалы международной научно-практической конференции. 30.X — 01.XI.2003 г. — Владимир, 2006. С. 224—225).
Но почему законодатели государства, по Конституции отделённого от церкви, утвердили, придав ему светскую словесную обёртку, церковный по сути праздник? Или мы что-то упустили? Может быть, в 1612 году что-то важное случилось именно 4 ноября по новому стилю, или 25 октября по юлианскому календарю? Нет, русские повествования и документальные материалы дружно молчат об этом дне. В источниках противной стороны под 4 ноября есть краткая запись о незначительной попытке штурма Кремля, отбитой польским гарнизоном. Доверимся этому сообщению, хотя оно и вызывает некоторые сомнения. Всё равно никаких других свидетельств о воскресном дне 25 октября (4 ноября) 1612 года современники не оставили. Такая вот незадача! Получается, строго говоря, что 4 ноября мы будем праздновать годовщину 4 ноября 1612 года, дня, когда ни одного сколько-нибудь заметного события, связанного с «освобождением Москвы от польских интервентов» или с «окончанием Смутного времени», вообще не произошло. Быть может, в этом и заключался подспудный замысел думских проектантов? Быть может, учитывая современные реалии, они здраво решили, что отсутствие сколь-нибудь значимых событий и есть высшее проявление «народного единства»?
Если же не принимать во внимание ошибку в календарных расчётах, то оказывается, что смысл и значение праздника, утверждённого Думой, определяется, как это ни парадоксально, религиозными и мифологическими представлениями людей XVII века, наложившими отпечаток на их восприятие событий Смутного времени и исторического процесса в целом. Немалую роль играли здесь и политическая конъюнктура 1610—1640-х годов, личные воззрения князя Пожарского, особенности семейного молитвенного культа, «государственные взгляды» первых Романовых. Изучать, знать и понимать движения ума и сердца предков — дело почтенное и нужное. Однако вовсе не обязательно некритически следовать их мнениям и оценкам.
Так или иначе, законодатели поставили нас в трудное положение. Как без натяжек и вранья объяснить школьникам, студентам, всем, кто неравнодушен к российской истории, что же за акт народного единения свершился в 1612 году (то ли в первый, то ли в четвёртый день ноября по новому стилю) и почему после «окончания Смуты» русские люди ещё целых шесть лет продолжали сражаться друг с другом и воевать с захватчиками?
Остаётся надеяться, что в таком очень важном, важном на десятилетия впредь деле окончательная точка ещё не поставлена и что новая Дума сочтёт возможным к нему вернуться.
Источник: Мининские чтения. Труды научной коференции. Нижегородский государственный университет им. Н.И.Лобачевского (20—21 октября 2006 г.). — Нижний Новгород: Изд-во Нижегородского госуниверситета, 2007. С. 220—238. Публикуется с незначительными сокращениями.
Польская и шведская интервенции начала 17 в. — действия экспансионистских правящих кругов Речи Посполитой и Швеции, направленные на расчленение России и ликвидацию её государственной самостоятельности. Оформление планов агрессии относится к концу Ливонской войны 1558—83. После 1583 Стефан Баторий выдвинул план подчинения Русского государства Польше. Завоевательные планы шведских феодалов были разработаны к 1580 королём Юханом III и включали в себя захват Ижорской земли, г. Корелы с уездом, а также Северной Карелии, Карельского поморья, Кольского полуострова, побережья Белого моря до устья Северной Двины. Но внутриполитические и международные причины помешали в конце 16 в. приступить к осуществлению этих планов. Подъём антифеодальной борьбы (см.: Крестьянская война начала 17 в.) и обострение противоречий внутри господствующего класса в России в начале 17 в. значительно ослабили её внешнеполитическое положение. Этим воспользовалась правящая верхушка Речи Посполитой (Сигизмунд III, католические круги, значительная часть польско-литовских магнатов), которая в силу сложности внутреннего и внешнего положения прибегла к замаскированной интервенции, поддержав Лжедмитрия I. Взамен Лжедмитрий I обещал передать Речи Посполитой (а частично своему тестю Ю.Мнишеку) западные районы Русского государства, поддержать её в борьбе со Швецией, ввести в России католичество и принять участие в антитурецкой коалиции. Однако после воцарения Лжедмитрий I по различным причинам отказался делать территориальные уступки Польше и заключать военный союз против Швеции. Убийство самозванца в мае 1606 в ходе антипольского восстания в Москве означало крах первой попытки агрессии польских феодалов против России.
Второй этап замаскированной интервенции связан с именем Лжедмитрия II. Обострение классовой борьбы и противоречий в Речи Посполитой рокоша М.Зебжидовского (1606—07) не позволило правительству Речи Посполитой перейти к открытым военным действиям. Основу военных сил Лжедмитрия II составили отряды польско-литовских магнатов. В результате весеннего похода 1608 и победы под Болховом (май 1608) войска Лжедмитрия II подошли к Москве и, обосновавшись в Тушинском лагере, начали её осаду. В июле 1608 правительство В.И.Шуйского заключило перемирие с правительством Польши, по условиям которого русская сторона обязывалась отпустить всех поляков, захваченных в Москве в мае 1606, а правительство Сигизмунда III должно было вывести польские отряды с территории России. Польская сторона не выполнила условий перемирия, а в августе 1608 в Тушино прибыл ещё и отряд Я.П.Сапеги (около 7,5 тыс. чел.). Новый подъём классовой борьбы в западных, центральных и поволжских районах России, направленной против крепостнического правительства Шуйского, позволил тушинским отрядам осенью 1608 захватить значительную территорию Европейской части Русского государства. Тогда правительство Шуйского заключило Выборгский договор со шведским королём Карлом IX (февраль 1609), по которому Швеция предоставляла России наёмные отряды войск (преимущественно из немцев и шведов), оплачиваемые Россией, а правительство Шуйского обязывалось уступить шведам г. Корелу с уездом (однако местное карельское население воспрепятствовало этому). Огромные денежные и натуральные реквизиции, а также насилия и грабежи, которыми сопровождался сбор их польскими отрядами, вызвали стихийный и бурный рост национально-освободительной борьбы населения Беломорского поморья и Поволжья. Это привело к кризису Тушинского лагеря, в котором власть с декабря 1608 перешла к польским руководителям (гетману кн. Ружинскому, с зимы 1608 фактически возглавлявшему тушинские войска) и 10 выборным от различных отрядов. Опираясь на национально-освободительное движение, М.В.Скопин-Шуйский в мае 1609 начал поход из Новгорода и к исходу лета освободил территорию Заволжья и Верхнего Поволжья, включая Ярославль. Ранее в результате действий местного населения и войск Ф.И.Шереметева (см. Шереметевы) было очищено Нижнее и Среднее Поволжье.
Неудача Лжедмитрия II, внутриполитическая слабость правительства В.И.Шуйского и некоторая стабилизация внутреннего положения в Речи Посполитой привели к началу открытой агрессии польского правительства против России; эта акция была одобрена папой Павлом V. Использовав в качестве предлога Выборгский договор России со Швецией, польские войска начали осаду Смоленска (сентябрь 1609), что ускорило распад Тушинского лагеря.
27 декабря Лжедмитрий II бежал из Тушина в Калугу, а в марте 1610 значительная часть тушинских польских войск перешла к Сигизмунду III. 4(14) февраля 1610 посольством русских феодалов, являвшихся ранее сторонниками Лжедмитрия II, во главе с М.Г.Салтыковым был заключён договор с Сигизмундом III, по которому его сын Владислав признавался русским царём. Договор содержал ряд ограничительных статей (переход Владислава в православие, сохранение служебных, придворных и земельных привилегий и прав русских феодалов и др.), которые поляки формально приняли, но тем не менее продолжали агрессию. Поход против польской армии закончился разгромом русских правительственных войск под Клушином 24 июня (4 июля) 1610, одной из причин которого была измена шведских наёмников. Это привело к падению правительства Шуйского. В Москве было создано новое правительство («Семибоярщина»), которое заключило 17(27) августа 1610 новый договор с командующим польской армией гетманом Жолкевским. Русским царём признавался Владислав. Сигизмунд III обязывался прекратить осаду Смоленска. Но польское правительство не собиралось выполнять договор, т. к. Сигизмунд III сам намеревался стать русским царём. На основе договора польские войска вошли в Москву (в ночь с 20 на 21 сентября) и реальная власть сосредоточилась в руках польского командования (гетмана Гонсевского) и его прямых пособников (М.Г.Салтыкова, Ф.Андронова и др.). Хозяйничанье польских феодалов в Москве вызвало новый подъём национально-освободительной борьбы. Однако Первое ополчение 1611 из-за обострения в нём классовых противоречий фактически распалось. 3 июня 1611 пал Смоленск, героическая оборона которого в течение почти 2 лет сковывала основные силы польских войск. Но уже в сентябре 1611 в Н. Новгороде началось формирование Второго ополчения (см. Народное ополчение под руководством Минина и Пожарского). В результате его действий 26 октября 1612 была освобождена Москва. Осенью же 1612 Сигизмунд III вновь безуспешно попытался захватить Москву. Неудачный исход «московской войны» усилил оппозицию королю. Добившись от сейма в 1616 новых ассигнований, польское правительство в 1617 предприняло последнюю попытку завоевания Русского государства. Польские войска осадили Москву. Потерпев поражение в ходе её штурма, они в октябре 1618 были вынуждены отступить. Военная неудача и изменение внешнеполитического положения Польши в результате начала Тридцатилетней войны 1618—48 заставили польское правительство пойти на подписание Деулинского перемирия 1618. Россия потеряла Смоленск, Чернигов, Дорогобуж и др. города юго-западной и западной окраины, но получила продолжительную передышку.
Открытая шведская агрессия против России началась летом 1610, но ещё с 1604 правительство Карла IX следило за ходом польской агрессии, предлагая далеко не бескорыстную военную помощь сменявшимся русским правительствам. Заключение Выборгского договора 1609 дало Карлу IX повод для вмешательства в дела Русского государства. После падения правительства Шуйского шведские войска во главе с Я.Делагарди перешли к открытой агрессии. В августе 1610 шведы осадили Ивангород, а в сентябре — Корелу (пала 2 марта 1611). В конце 1610 — начале 1611 шведские войска предприняли безуспешные походы на Колу, Сумский острог и Соловецкий монастырь. Летом 1611 шведы начали боевые действия против Новгорода. Пытаясь использовать польско-шведские противоречия, руководство Первого ополчения завязало сношение с Делагарди, приглашая на русский престол одного из шведских королевичей в обмен за предоставление военной помощи. Однако воеводы Новгорода сдали шведам город (16 июля). Между Делагарди и новгородскими светскими и духовными феодалами, пытавшимися представлять Русское государство в целом, был заключён договор, по условиям которого признавалось покровительство Карла IX, провозглашался союз против Польши и гарантировалось избрание на русский трон одного из его сыновей (Густава Адольфа или Карла Филиппа). До ратификации договора Делагарди оставался в Новгороде в качестве главного воеводы. Используя договор, шведские войска к весне 1612 захватили Копорье, Ям, Ивангород, Орешек, Гдов, Порхов, Старую Руссу, Ладогу и Тихвин; попытка шведов овладеть Псковом была неудачной. После прихода Второго ополчения в Ярославль (апрель 1612) его руководство установило сношения с новгородцами; в отношении шведов проводилась выжидательная политика. После восстановления центральной государственной власти в Москве шведские войска пытались захватить новые районы, но их действия натолкнулись на сопротивление народных масс. Летом 1613 в результате совместных действий городского населения и русских войск были освобождены Тихвин и Порхов, разгромлен 3-тысячный польско-литовский отряд, действовавший на стороне Швеции. В ходе безрезультатных переговоров с делегатами Новгорода (август 1613 — январь 1614) шведское правительство добивалось или включения в состав Швеции Новгородской земли, или аннексии Ижорской земли, Кольского полуострова, Северной Карелии, западного и юго-западного побережья Белого моря. В 1614 и 1615 шведское командование с целью включения северо-западной области России в состав Швеции пыталось заставить новгородцев присягнуть новому шведскому королю Густаву II. В ответ на это развернулась партизанская война населения Новгородской земли против шведских войск. После новой неудачной осады Пскова летом 1615 шведское правительство согласилось начать мирные переговоры с правительством царя Михаила Федоровича, которые завершились подписанием Столбовского мира 1617. По условиям договора Карл Филипп отказывался от претензий на руский престол, России возвращалась б`ольшая часть Новгородской земли, но Швеции уступались г. Корела с уездом и Ижорская земля с Ивангородом, Ямом, Копорьем и Орешком. Заключение Столбовского договора и Деулинского перемирия знаменовало крах агрессивных планов и интервенции польско-литовских и шведских феодалов.
Лит.: Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI—XVII вв. — М., 1937; Любомиров П.Г. Очерк истории Нижегородского ополчения 1611—1613. — М., 1939; Замятин Г.А. К вопросу об избрании Карла-Филиппа на русский престол (1611—1616 гг.). — Юрьев, 1913; его же. «Псковское сиденье». (Героическая оборона Пскова от шведов в 1615) // В сб.: Исторические записки. Т. 40 — М., 1952; Фигаровский В.А. Отпор шведским интервентам в Новгороде // В кн.: Новгородский исторический сб. В. 3—4. — Новгород, 1938; Шепелев И.С. Освободительная и классовая борьба в Русском государстве в 1608—1610. — Пятигорск, 1957; Шаскольский И.П. Шведская интервенция в Карелин в начале XVII в. — Петрозаводск, 1950; Флоря Б.Н. Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII вв. — М., 1973; Almguist H.K.H. Sverge och Ryssland. 1595—1611. — Uppsala, 1907; Sobieski W. Z`olkiewski na Kremlu. — Warsz. — [e. a.], 1920; Maciszewski J. Polska a Moskwa. 1603—1618. — Warsz., 1968; см. также лит. при статьях Деулинское перемирие 1618, Лжедмитрий I, Лжедмитрий II, Народное ополчение под руководством Минина и Пожарского, Первое ополчение 1611, «Семибоярщина», Столбовский мир 1617.
Источник: Большая Советская Энциклопедия. Т. 20. — М., 1975. С. 279—280.
Крестьянская война начала 17 в. в России, гражданская война угнетённых классов и сословий города и деревни против класса феодалов и феодально-крепостнического государства. Явилась открытым проявлением борьбы крепостнических и антикрепостнических тенденций исторического развития всей страны, носителями которых были, с одной стороны, феодалы и, с другой — крестьяне, горожане и промежуточные слои населения. Крестьянская война была вызвана резким обострением классовых противоречий в результате сильного ухудшения экономического, социального и юридического положения народных масс. В конце 16 в. произошло изменение форм эксплуатации крестьянства (распространение барщины и денежной ренты) с одновременным увеличением норм эксплуатации и начался завершающий этап в складывании общегосударственной системы крепостного права. Во 2-й половине 16 в. происходило ускоренное развитие системы кабального холопства, был введён принцип службы кабальных холопов до смерти господина (1597) и др. Значительно усилился процесс юридического и экономического сближения положения закрепощаемых крестьян и холопов. Рост государственных налогов и повинностей, уменьшение роли земского самоуправления в связи с усилением власти воевод, распространение на тяглые слои города норм крепостного права (прикрепление к тяглым городским общинам) вызвали ухудшение положения широких слоёв горожан в конце 16 в. и привели к обострению противоречий между верхами и низами посада. К тому же периоду относятся рост русского помещичьего землевладения и усиление политики христианизации в национальных районах (Поволжье, отчасти Западная Сибирь). В ходе правительственной колонизации южных областей в 80—90-х гг. резко ухудшилось положение различных групп служилых людей «по прибору» (стрельцов, пушкарей, служилых казаков) в связи с усиленным привлечением их к строительству крепостей и несению военной службы; были приняты репрессивные меры против вольного казачества на Дону и Волге. Возникновение Крестьянской войны было обусловлено также резким обострением противоречий внутри класса феодалов (между различными группировками придворных, между высшими, «московскими», чинами и провинциальным служилым дворянством, между церковными и светскими феодалами и т. п.) в экономической (борьба за землю, разногласия по вопросу о путях, темпах и пределе закрепощения крестьян) и социально-политической (противоречия по вопросам способов и степени участия в государственном управлении, социального и юридического статуса различных групп феодалов) сферах, что привело к кризису государственной системы к началу 17 в. Ход Крестьянской войны был сильно осложнён внешнеполитическим фактором — польской и шведской интервенцией начала 17 века.
Усиление стихийной классовой борьбы народных масс относится к 80—90-м гг. 16 в. Непосредственным толчком к Крестьянской войне явились события 1601—03. Неурожаи, эпидемии и голод привели к массовому бегству крестьян и холопов в крупные города и южные районы, резко обострили все социальные антагонизмы и вызвали подъём классовой борьбы в форме массовых разбоев. Правительство оказалось неспособным справиться с экономическими и социальными последствиями стихийных бедствий, несмотря на посылку крупных карательных отрядов и отдельные уступки крестьянам и холопам (законодательство 1601—03).
Первый период Крестьянской войны (1603—05). Его центральным звеном было восстание крестьян и холопов под руководством Хлопка (см. Хлопка восстание 1603), в ходе которого наметилась основная территория Крестьянской войны и определились её главные движущие силы (крестьяне, холопы). Разгром восставших в сентябре 1603 привёл к временному спаду движения. Второй этап первого периода охватывает народное движение 1604—05, проходившее одновременно с авантюрой Лжедмитрия I. Осенью 1604 произошло крупное восстание крестьян на Юго-Западе (в Комарицкой и Околенской волостях), горожан и служилых людей «по прибору» Юго-Запада, Юга и Юго-Востока (Чернигов, Путивль, Рыльск, Курск, Белгород, поволжские города), развёртывается движение вольного казачества. К весне 1605 выступления охватывают всю территорию к югу от Оки, а в мае происходит восстание «даточных людей» в правительственной армии под Кромами. Нарастают и классовые выступления горожан против феодальных владений на посадах в наиболее крупных городах Замосковного края и Севера. В результате восстания горожан 1 июня 1605 в Москве правительство Годуновых пало. В ходе этих движений, проходивших под лозунгом «за законного и доброго царевича Дмитрия», вырабатываются их основные социальные и политические требования: уничтожение существующей системы феодального землевладения и крепостнических отношений, ликвидация государственной системы во главе с «незаконным царём» Борисом Годуновым и физическое истребление её конкретных носителей, а также феодалов, поддерживавших правительство Годуновых. Уже на этом этапе оформляется социальный состав повстанческого лагеря — наряду с крестьянами и холопами горожане, служилые люди «по прибору», вольное казачество, и определяется активная и авангардная роль последнего. Кроме того, к восставшим в это время присоединяется значительная часть провинциального дворянства южных районов страны. Демагогические обещания и приход к власти Лжедмитрия I (июнь 1605), от которого восставшие ожидали осуществления своих требований, привели к временному ослаблению Крестьянской войны.
Второй период Крестьянской войны (1606—1607). Оживление Крестьянской войны началось с весны 1606 в районах Нижнего Поволжья. Убийство Лжедмитрия I в результате боярского заговора и народного антипольского восстания в Москве 17 мая 1606, а затем воцарение Василия Шуйского дали непосредственный толчок к Крестьянскому восстанию под предводительством И.И.Болотникова 1606—07, которое явилось кульминацией Крестьянской войны. В ходе восстания произошло более резкое размежевание классовых сил (отход от восставших большинства дворянских попутчиков), территориальное расширение Крестьянской войны, более чётко проявились социально-экономические и политические требования восставших, окрепли формы организации повстанцев, появились отдельные признаки известной централизации движения. Поражение восставших в октябре 1607 предопределило в конечном счёте неудачу и всей Крестьянской войны, хотя ещё не привело к её прекращению.
Третий период Крестьянской войны (1608—1615). Первый его этап относится к событиям 1608—10. Некоторые города, охваченные восстанием Болотникова, остались непокорёнными (Астрахань, Калуга, Козельск и др.). В конце 1607 — начале 1608 произошёл новый подъём движения в западных и юго-западных районах. Военные успехи и демагогическая агитация Лжедмитрия II, в армии которого было много бывших болотниковцев, запорожских и донских казаков, дезорганизация системы местного управления правительства Шуйского привели к распространению Крестьянской войны в 1608—09 на новые области и вовлечению в неё новых групп населения. С осени 1607 началось массовое движение крестьян в Рязанском крае, достигшее наибольшей силы в 1608 и продолжавшееся до 1614. Зимой 1608—09, а также в 1610 достигают апогея восстания крестьян, казаков, стрельцов и нерусских народов Среднего Поволжья. В 1608—09 под Москвой действовал крупный крестьянский отряд во главе с Салковым. В 1608—10 происходили вооружённые выступления монастырских и черносошных крестьян на Севере. Активная классовая борьба охватила в 1608 многие города Севера, Заволжья, Верхнего и Среднего Поволжья и Центра. Особой остроты достигла классовая борьба социальных низов в Пскове, направленная против администрации Шуйского, а также против псковских дворян, высшего местного духовенства и богатого купечества. В результате восстаний власть в Пскове неоднократно (в мае—августе 1609, феврале 1610 — декабре 1611) переходила в руки представителей народных масс. Только в мае 1612 «меньшие люди» потерпели окончательное поражение. Большое влияние на политическую ситуацию в стране оказало движение горожан в Москве летом-осенью 1610 (свержение Шуйского в июле и др.).
Второй этап 3-го периода Крестьянской войны охватывает 1610—13. Его особенности определялись усилением с 1609 польской, а с 1611 и шведской интервенции, а также антинациональным характером политики Лжедмитрия II. С одной стороны, социальная активность крестьян, горожан и др. участников Крестьянской войны во многих районах переключалась в русло национально-освободительной борьбы, имевшей и классовую направленность (борьба против реквизиций, налогового грабежа и крепостнической политики польских и русских феодалов Тушинского лагеря в 1609—10, борьба против земельной и крепостнической политики польских интервентов в 1610—13 и шведских интервентов на Северо-Западе в 1611—15), с другой — в 1611—13 классовая борьба выступала в форме внутреннего размежевания различных классов и сословий, участвовавших в национально-освободительном движении (противоречия и борьба внутри Первого ополчения, противоречия между ним и Вторым земским ополчением).
Третий этап заключительного периода Крестьянской войны охватывает казачье-крестьянское движение 1613—15. Под влиянием отрядов И.М.Заруцкого, с которым из-под Москвы летом 1612 ушли оказачившиеся в ходе Крестьянской войны крестьяне и холопы, волнения крестьян охватили в конце 1612 — весной 1613 Рязанский край, а в мае — июне 1613 — районы верхнего Дона. В ходе восстаний уничтожались местные феодалы, конфисковывалось их имущество, большое количество крестьян уходило с отрядами Заруцкого. Потерпев ряд поражений, отряды Заруцкого ушли в Астрахань, где, опираясь на волжских казаков, городские низы и стрельцов, Заруцкий готовил на 1614 новый поход на Москву под лозунгом передачи власти царевичу Ивану Дмитриевичу (сыну Лжедмитрия II от Марины Мнишек). Однако после переворота в Астрахани в апреле-мае 1614, когда на сторону правительства перешли стрельцы, часть горожан и казаков, Заруцкий с отрядом волжских казаков был вынужден уйти на Яик, где его отряды были окончательно разбиты в июне 1614. В 1614—15 недовольство политикой правительства вызвало движение казаков, крестьян и горожан Севера, Поволжья и Центра, выступавших против массовой раздачи дворцовых и черносошных земель в поместья, возвращения оказачившихся или ушедших в города крестьян и холопов бывшим господам, тяжести налогов. Только к концу 1614 правительственным войскам удалось нанести поражение повстанцам на Севере (Вологда, Белоозеро), а весной-летом 1615 разбить основные силы восставших под Москвой. В ходе 3-го периода Крестьянской войны постепенно нарастали признаки её ослабления: полностью отсутствовали даже отдельные элементы централизации, классовые столкновения всё более приобретали локально-ограниченный и раздробленный характер. Ясно проявилась противоречивость целей и интересов различных социальных групп народных масс, приводившая к расколу и сужению социальной базы Крестьянской войны, что наиболее ярко видно на примере горожан (переход средних слоёв города на позиции союза с провинциальным дворянством для воссоздания сильной центральной власти) и казачества (отход вольных казаков от активной борьбы ради укрепления прежних сословных прав, переход значительной части оказачившихся в ходе войны лиц в низшие разряды господствующего класса и на положение служилого казачества и желание закрепить свой новый социальный статус). Отрицательную роль сыграло отсутствие у восставших разработанной позитивной программы преобразований в области экономики и политики. Все указанные факторы были основными причинами поражения Крестьянской войны.
Крестьянская война открыла целую эпоху крестьянских войн и городских восстаний в истории России, предопределив во многом их особенности. Её непосредственные результаты были следующими. Крестьянская война замедлила темпы развития крепостничества, привела к временному уменьшению эксплуатации крестьянства. Обострение классовой борьбы в период Крестьянской войны привело к ряду изменений в социальной структуре общества: сближению различных категорий феодалов в целом в экономическом и социально-политическом плане; расширению высших разрядов господствующего класса за счёт верхушки провинциального дворянства и низших — за счёт выходцев из промежуточных слоев населения; усилению политического значения уездных корпораций служилого дворянства; Крестьянская война привела к росту социальной дифференциации посада; вместе с тем усиление роли города в политической сфере в ходе Крестьянской войны и национально-освободительного движения вызвало социальную и политическую консолидацию горожан, выразившуюся в укреплении выборных земских органов и усилении роли горожан в земских соборах; произошло значительное увеличение численности служилых людей «по прибору» и временный рост их политического влияния. В результате усиливается сословное представительство в высших (расширение компетенции и состава участников земских соборов, их выборность) и низших звеньях государственной системы. Крупные передвижения народных масс во время Крестьянской войны способствовали развитию колонизации на окраинах страны.
Многие проблемы истории Крестьянской войны являются дискуссионными в советской историографии (хронологические рамки, объективное историческое содержание Крестьянской войны, её значение, социальный состав повстанцев и др.).
Лит.: Назаров В.Д. О некоторых вопросах ленинской теории классовой борьбы русского крестьянства в эпоху позднего феодализма // В сб.: Актуальные проблемы истории России эпохи феодализма. — М., 1970; Шепелев И.С. Освободительная и классовая борьба в Русском государстве 1608—1610 гг. — Пятигорск, 1957; Долинин Н.П. Подмосковные полки (казацкие «таборы») в национально-освободительном движении 1611—1612 гг. — Харьков, 1958; его же. К вопросу о социальной программе крестьянской войны начала XVII в. // В сб.: Донецкий университет. Материалы научной конференции кафедр исторических наук. — Харьков-Донецк, 1968; Фигаровский В.А. Крестьянское восстание 1614—1615 // Исторические записки. 1963. Т. 73; О некоторых спорных вопросах классовой борьбы в Русском государстве начала XVII века // Вопросы истории. 1958. № 12; О крестьянской войне в Русском государстве в начале XVII в. (Обзор дискуссии) // Вопросы истории. 1961. № 5; Шапиро А.Л. Об исторической роли крестьянских войн XVII—XVIII вв. в России // История СССР. 1965. № 5. См. также лит. при статьях Крестьянское восстание под предводительством И.И.Болотникова 1606—07, Хлопка восстание 1603, Лжедмитрий I и Лжедмитрий II.
В.Д.Назаров.
Источник: Большая Советская Энциклопедия. Т. 13. — М., 1973. С. 398—400.
Версия для печати
