Вопрос о репатриации советских перемещённых лиц и их судьбе в Советском Союзе является одним из наименее изученных в исторической литературе. В СССР вплоть до конца 1980-х годов вся документация по этому вопросу была строго засекречена. Отсутствие источниковой базы и соответственно объективной информации породило массу мифов и искажённых представлений вокруг этой проблемы. 

Мифология, как правило, выстроена в самых мрачных и зловещих тонах. Это касается различных публикаций, издававшихся на Западе, и публицистики в нашей стране. Для того чтобы представить процесс репатриации советских граждан и его последствия в максимально жутком виде, используется исключительно тенденциозный подбор фактов, что само по себе уже является изощрённым способом клеветы. В частности, смакуются подчас жуткие сцены насильственной репатриации личного состава коллаборационистских воинских частей, а соответствующие выводы и обобщения переносятся на основную массу советских перемещённых лиц, что в принципе неправильно. Соответственно этому и репатриация советских граждан, в основе которой, несмотря на все издержки, лежала естественная и волнующая эпопея обретения Родины миллионами людей, насильственно лишённых её чужеземными завоевателями, трактуется как направление чуть ли не в «чрево дьявола». Причем и тенденциозно подобранные факты подаются в искажённом виде с заданной интерпретацией, буквально вынуждая читателя сделать абсурдный вывод, что репатриация советских перемещённых лиц осуществлялась якобы только для того, чтобы их в Советском Союзе репрессировать, а других причин репатриации вроде бы и не было. На самом же деле была репрессирована сравнительно незначительная часть репатриантов (причём многие из них за конкретные тяжкие преступления, в том числе и военные), а подавляющее их большинство избежало репрессий.

Проблема репатриации советских перемещённых лиц и их судьбы в СССР является сложной и противоречивой. Она содержит в себе большое число аспектов, многие из которых в рамках одной статьи невозможно осветить даже в самой лаконичной форме.

Ведомство, возглавляемое Ф.И.Голиковым, установило, что к концу войны осталось в живых около 5 млн. советских граждан, оказавшихся за пределами СССР. Большинство из них составляли «восточные рабочие» («остарбайтер»), то есть советское гражданское население, угнанное на принудительные работы в Германию и другие страны. Уцелело также примерно 1,7 млн. военнопленных, включая поступивших на военную или полицейскую службу к противнику. Сюда же входили десятки тысяч отступивших с немцами из СССР их пособников и всякого рода беженцев (часто с семьями). Всю эту массу людей принято называть «перемещёнными лицами». Из них более 3 млн. находилось в зоне действия союзников (Западная Германия, Франция, Италия и др.) и менее 2 млн. — в зоне действия Красной Армии за границей (Восточная Германия, Польша, Чехословакия и др.).

В начале ноября 1944 года Ф.И.Голиков дал интервью корреспонденту ТАСС, в котором была изложена политика Советского правительства по вопросам репатриации советских граждан. В нём, в частности, говорилось: «…Люди, враждебно настроенные к Советскому государству, пытаются обманом, провокацией и т. п. отравить сознание наших граждан и заставить их поверить чудовищной лжи, будто бы Советская Родина забыла их, отреклась от них и не считает их больше советскими гражданами. Эти люди запугивают наших соотечественников тем, что в случае возвращения их на Родину они будто бы подвергнутся репрессиям. Излишне опровергать такие нелепости. Советская страна помнит и заботится о своих гражданах, попавших в немецкое рабство. Они будут приняты дома, как сыны Родины. В советских кругах считают, что даже те из советских граждан, которые под германским насилием и террором совершили действия, противные интересам СССР, не будут привлечены к ответственности, если они станут честно выполнять свой долг по возвращении на Родину» (Правда, 11 ноября 1944 г.). Интервью Ф.И.Голикова впоследствии использовалось как официальное обращение Правительства СССР к военнопленным и интернированным гражданам.

Мы считаем своим долгом развеять имевший широкое хождение в западной литературе миф о неких «расстрельных списках», «расстрелах» части репатриантов якобы сразу же по прибытии в советские сборные пункты и лагеря. Причём ни разу не было приведено какого-нибудь бесспорного доказательства, и эта версия целиком строилась на всякого рода предположениях, домыслах и слухах, которые даже косвенными уликами признать сложно. Особенно преуспел в этом мифотворчестве Н.Толстой в своей книге «Жертвы Ялты», вышедшей в 1977 году на английском языке (переиздана в 1988 г. в Париже на русском языке). Сочинённые им басни о «расстрельных списках» и «расстрелах» подчас имели такую видимость правдоподобия, что даже профессиональные историки, как М.Геллер и А.Некрич, попались на эту удочку и, ссылаясь на Н.Толстого, вполне серьёзно написали: «Часть бывших советских пленных, доставленных на английских судах в Мурманск и Одессу, расстреливались войсками НКВД тут же в доках» (Геллер М., Некрич А. Утопия у власти: История Советского Союза с 1917 года до наших дней. London, 1986. С. 498). Разумеется, это утверждение бездоказательное и, более того, не соответствующее истине. Мы изучили весьма большой массив источников по проблеме репатриации советских граждан — достаточный для того, чтобы твёрдо заявить: «расстрельных списков» не существовало, это — миф.

Для примера приведём ситуацию с распределением 9 907 репатриантов, которых англичане доставили 6 ноября 1944 года в Мурманск: 18 человек арестованы органами «Смерш» (только не для расстрела, а для ведения следствия), 81 больной помещён в мурманские госпитали и все остальные (естественно, живыми) направлены по двум адресам — в Таллиннский спецлагерь (ПФЛ) № 0316 (Эстония) и Зашеекский ПФП в Карело-Финской ССР (см.: Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 9526. Оп. 1. Д. 21. Л. 10—11). Отметим, что это были в основном лица, воевавшие на стороне немцев и попавшие летом 1944 года в плен к англичанам в боях во Франции.

Коллаборационисты занимали сравнительно небольшой удельный вес в составе советских граждан, оказавшихся за пределами СССР. Подавляющее большинство советских граждан составляли лица, находившиеся в концлагерях, лагерях для военнопленных, арбайтлагерях, штрафлагерях и по месту жительства хозяев. Хотя они и подвергались усиленной идеологической обработке со стороны геббельсовской и власовской пропаганды, но эффект от этого был весьма слабый. Им не удалось привить чувство ненависти ни к советским руководителям, ни к их союзникам — англо-американским «плутократам». В их среде по-прежнему с удовлетворением воспринимались известия о победах Красной Армии и англо-американских войск. Этих людей, конечно, беспокоила вероятность того, что в случае возвращения в СССР у них могут быть неприятности по фактам расследования жизни и деятельности за границей, обстоятельств сдачи в плен и т. д., но больше всего их волновала совсем другая проблема: зная о негативном и подозрительном отношении руководства СССР к «иностранщине» и к людям, побывавшим в ней, они опасались, что Советское правительство не разрешит им вернуться на Родину. Большинство советских перемещённых лиц боялось не того, что им не разрешат остаться на Западе, а того, что им не разрешат вернуться в Советский Союз.

Практика показала, что эти опасения оказались напрасными. Советский Союз, понёсший огромные людские потери, был заинтересован в возвращении перемещённых лиц. Причём высшее советское руководство задалось целью возвратить их всех без исключения, невзирая на желание части этих людей остаться на Западе. Репатриация была обязательной. Договоренность об обязательной репатриации советских граждан была достигнута на Ялтинской встрече Сталина, Рузвельта и Черчилля в феврале 1945 года. Во время работы конференции 11 февраля 1945 года были заключены двухсторонние советско-американское и советско-английское соглашения о взаимной репатриации советских, американских и английских граждан. Аналогичное соглашение с Францией было заключено 26 июня 1945 года.

Репатриация была обязательной только для советских граждан. Все прочие лица (белогвардейцы и др.) обязательной репатриации не подлежали. Имели место исключения из этого правила, но в основном оно соблюдалось. Самым значительным исключением из этого правила была выдача англичанами Советскому Союзу казачьей армии атамана Краснова, состоявшей преимущественно из белогвардейцев и использовавшейся немцами, в частности, в боевых действиях против югославских партизан.

В письме № 597/б от 26 мая 1945 года Л.П.Берия информировал И.В.Сталина и В.М.Молотова, что от англичан должно быть принято 40 тыс. человек, имея в виду красновских казаков. Никаких конкретных планов по их репрессированию тогда не существовало — они должны были пройти обычную для «спецконтингента НКВД» процедуру проверки и фильтрации. Планировалось направить их в лагеря, специально созданные в своё время для обслуживания угольной промышленности, в том числе 31 тыс. — в лагеря системы ОПФЛ* (Кизеловский ПФЛ № 0302 — 12 тыс., Прокопьевский ПФЛ № 0315 — 12 тыс., Кемеровский ПФЛ № 0314 — 7 тыс.) и 9 тыс. офицеров и немецких инструкторов — в Прокопьевский лагерь № 525 системы ГУПВИ**. Такое распределение означало, что казачьи офицеры рассматривались как «чужие» наравне со взятыми в плен немцами, венграми, румынами и т. д., а рядовые казаки приравнены к «своим», то есть к советским гражданам, проходившим в ПФЛ «государственную проверку». Фактически же от англичан было принято 46 тыс. человек (включая членов семей), причём казачьих офицеров и немецких инструкторов оказалось меньше, чем ожидалось. Поэтому в Прокопьевский лагерь № 525 ГУПВИ было направлено только около 5,5 тыс. человек, а в лагеря ОПФЛ — 40,5 тыс., из них в ПФЛ № 0302 — 14 тыс., ПФЛ № 0314 — 9,5 тыс. и ПФЛ № 0315 — 17 тыс. (см.: там же. Ф. 9401. Оп. 1а. Д. 191. Л. 125—126; Оп. 2. Д. 96. Л. 169). Сам атаман Краснов и его ближайшее окружение впоследствии были приговорены к смертной казни.

Обязательность репатриации не следует понимать так, что чуть ли не все советские граждане были возвращены в СССР якобы вопреки их желанию. Опираясь на многочисленные свидетельства (в частности, на такой массовый источник, как опросные листы и объяснительные записки репатриантов, а также донесения агентов и осведомителей НКВД, действовавших в лагерях перемещённых лиц), можно смело утверждать, что не менее 80% «восточников», то есть жителей СССР в границах до 17 сентября 1939 года, в случае добровольности репатриации возвратились бы в СССР добровольно. Что касается «западников», то есть жителей Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии, Правобережной Молдавии и Северной Буковины, то они существенно отличались от «восточников» по менталитету, морально-психологическому состоянию, политическим и ценностным ориентирам и в их среде действительно значительно преобладали невозвращенцы. Те из них, кто оказался в зоне действий Красной Армии, были насильственно возвращены в СССР. «Западников», оказавшихся в западных зонах, англо-американцы с самого начала освободили от обязательной репатриации: они передали советским властям только тех «западников», которые сами этого хотели. Во время войны с Германией и в первые месяцы после её окончания англо-американцы насильственно передавали Советскому Союзу «восточников»-невозвращенцев (преимущественно коллаборационистов), но с сентября-октября 1945 года стали постепенно распространять принцип добровольности репатриации и на «восточников», окончательно перейдя на этот принцип с началом «холодной войны» (хотя и в 1946—1947 годах имели место рецидивы насильственной выдачи перемещённых лиц в духе Ялтинских соглашений). По нашему мнению, если бы репатриация была добровольной, то численность советских граждан, не возвратившихся в СССР, составила бы не почти 0,5 млн., а вероятно, около 1 млн. и вряд ли больше.

В период работы Ялтинской конференции (4—11 февраля 1945 г.) союзники ещё не признали новых границ СССР и для них основополагающим критерием в определении круга лиц, подлежащих обязательной выдаче советским властям, являлось проживание до 1 сентября 1939 года на территории СССР в его границах до этой даты. На Потсдамской конференции (17 июля — 2 августа 1945 г.) США и Великобритания официально признали новую западную границу СССР, но о распространении на «западников» принципа обязательной репатриации никакого решения не было принято. В последующем англо-американцы в определении понятия «советские граждане» применительно к перемещённым лицам продолжали пользоваться критериями, которыми они руководствовались при заключении Ялтинских соглашений (например, в августе 1945 г. в ответ на требование советских представителей выдать насчитывавшую до 10 тыс. человек западноукраинскую дивизию СС «Галичина» англичане произвели проверку и установили, что только 112 человек из них являлись до 1 сентября 1939 г. подданными СССР; их-то англичане и передали советским властям в порядке выполнения Ялтинских соглашений об обязательной репатриации, а всех остальных, поскольку они не отвечали указанному критерию, отказались выдать). После Потсдамской конференции все попытки советской дипломатии убедить бывших союзников, что перемещённые лица из числа жителей Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии являются советскими гражданами и к ним применимы Ялтинские соглашения в плане насильственной репатриации, успеха не имели (см.: Полян П.М. Жертвы двух диктатур: Остарбайтеры и военнопленные в третьем рейхе и их репатриация. — М., 1996. С. 200—201, 242).

Советским же руководством от обязательной репатриации были освобождены только две категории перемещённых лиц, являвшихся к 22 июня 1941 года подданными СССР: 1) бессарабцы и буковинцы, оформившие румынское гражданство (таковых было более 4 тыс.); 2) женщины, вышедшие замуж за иностранцев и имевшие от них детей. Ведомство Ф.И.Голикова не смогло установить их точную численность. По нашим оценкам, в начале 1950-х годов насчитывалось около 30 тыс. таких женщин.

В научной литературе и публицистике высказывалось немало мнений относительно того, почему англичане и американцы с явным энтузиазмом участвовали в насильственной выдаче Советскому Союзу сотен тысяч людей, которые не хотели и боялись туда возвращаться. Мнений много, но выпадает из поля зрения один важный аспект — это была грандиозная «этническая чистка» с целью недопущения образования в рамках западной цивилизации значительного русско-украинско-белорусского этнического массива.

Даже власти тех стран, где стояли советские оккупационные войска (Польша, Чехословакия и др.), проявляли явную заинтересованность в том, чтобы, используя принцип обязательной репатриации, как можно больше передать советским властям лиц, проживающих в их странах и являвшихся в прошлом гражданами СССР. Происходила «зачистка» от «иностранных элементов». Польские, чехословацкие и австрийские власти даже охотно доставляли на советские сборные пункты состоящих в браке с местными жителями советских женщин, а там, на сборных пунктах, толком не знали, как с ними поступать. Эта проблема даже стала фигурировать в квартальных планах работы ведомства Ф.И.Голикова. Так, в плане на II квартал 1950 года было записано: «Поставить на решение МИДа СССР вопрос о порядке репатриации в СССР женщин, состоящих в фактических браках с иностранцами, поскольку местные правительства эти браки не признают и права проживания на территории Польши, Чехословакии и Австрии не предоставляют, а в принудительном порядке доставляют их на сборный пункт» (ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 80а. Д. 11963. Л. 27—28). За этими действиями отчётливо просматривалось стремление властей Польши, Чехословакии и Австрии свести к самому минимальному уровню наличие русско-украинско-белорусского этнического компонента в национальном составе населения своих стран.

К началу 1950-х годов страны, где стояли советские войска, были основательно «очищены» от советских перемещённых лиц. Например, на территории ГДР осталось только 150 советских граждан, из них женщин, вступивших в брак с немецкими гражданами и имевших от этого брака детей, — 61; больных, престарелых и нетранспортабельных — до 80 человек; несколько детей-сирот советского подданства, усыновлённых немцами (см.: там же. Ф. 9526. Оп. 4а. Д. 7. Л. 68). К этому же времени почти полностью была очищена от перемещённых граждан СССР и советская зона оккупации Австрии, за исключением 35 женщин, вступивших в брак с австрийскими гражданами и имевших от них детей (см.: там же). Управление репатриации не сочло нужным даже включить их в списки «второй эмиграции».

Массовая передача союзниками весной и летом 1945 года советских граждан — «восточников» отнюдь не означала, что они никого из них не оставляли у себя. Уже в августе 1945 года Управление Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации располагало сведениями, что в лагерях перемещённых лиц американские и английские службы развернули настоящую «охоту за умами». Из числа «восточников» вычленялись профессора, доценты, доктора и кандидаты наук, конструкторы, технологи, инженеры и другие специалисты, с которыми велась активная агитационная работа с целью склонить их к отказу от возвращения в СССР. Это происходило одновременно с насильственной передачей англо-американцами в руки НКВД власовцев, национальных легионеров и др., которые в массе своей имели начальное или неполное среднее школьное образование и, следовательно, были не способны усилить интеллектуальный потенциал западного мира.

Основная масса репатриантов проходила проверку и фильтрацию во фронтовых и армейских лагерях и сборно-пересыльных пунктах (СПП) Наркомата обороны (НКО) и проверочно-фильтрационных пунктах (ПФП) НКВД; часть военнопленных — в запаcных воинских частях. Выявленные преступные элементы и «внушавшие подозрение» обычно направлялись для более тщательной проверки в спецлагеря НКВД, переименованные в феврале 1945 года в проверочно-фильтрационные лагеря (ПФЛ) НКВД, а также в исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ) ГУЛАГа. Лица, проходившие проверку и фильтрацию в лагерях, СПП и запасных частях НКО и ПФП НКВД, в отличие от направленных в ПФЛ и ИТЛ, не являлись спецконтингентом НКВД. Большинство репатриантов, переданных в распоряжение НКВД (спецконтингент), составляли лица, запятнавшие себя прямым сотрудничеством с чужеземными завоевателями и подлежавшие по закону за переход на сторону противника в военное время самому суровому наказанию, вплоть до смертной казни. Однако на практике они отделывались чаще всего 6-летним спецпоселением и не привлекались к уголовной ответственности.

Согласно инструкциям, имевшимся у начальников ПФЛ и других проверочных органов, из числа репатриантов подлежали аресту и суду следующие лица: руководящий и командный состав органов полиции, «народной стражи», «народной милиции», «русской освободительной армии», национальных легионов и других подобных организаций; рядовые полицейские и рядовые участники перечисленных организаций, принимавшие участие в карательных экспедициях или проявлявшие активность при исполнении обязанностей; бывшие военнослужащие Красной Армии, добровольно перешедшие на сторону противника; бургомистры, крупные фашистские чиновники, сотрудники гестапо и других немецких карательных и разведывательных органов; сельские старосты, являвшиеся активными пособниками оккупантов (см.: там же. Ф. 9408. Оп. 1. Д. 1. Л. 31—34).

По статистике ведомства Ф.И.Голикова, к 1 марта 1946 года было репатриировано 5 352 963 советских граждан (3 527 189 гражданских и 1 825 774 военнопленных). Однако из этого числа следует вычесть 1 153 475 человек (867 176 гражданских и 286 299 военнопленных), которые фактически не являлись репатриантами, так как не были за границей. Их правильнее называть внутренними перемещёнными лицами (имеется в виду перемещение внутри СССР). Среди них преобладали «восточники», которых во время войны по разным причинам судьба забросила в Прибалтику, Западную Украину, Западную Белоруссию и другие западные районы СССР. 831 951 внутренних перемещённых лиц (165 644 мужчин, 353 043 женщин и 313 264 детей) было направлено к месту жительства (831 635 гражданских и 316 военнопленных), 254 773 — призвано в армию (26 705 гражданских и 228 068 военнопленных) и 66 751 — спецконтингент НКВД (8836 гражданских и 57 915 военнопленных) (см.: там же. Ф. 9526. Оп. 3. Д. 53. Л. 175, 270—271; Оп. 4а. Д. 1. Л. 62, 223, 226).

Таким образом, в действительности 1 марта 1946 года насчитывалось 4 199 488 репатриантов (2 660 013 гражданских и 1 539 475 военнопленных), из них 2 352 686 поступило из зон действия союзников, включая Швейцарию (1 392 647 гражданских и 960 039 военнопленных) и 1 846 802 — из зон действия Красной Армии за границей, включая Швецию (1 267 366 гражданских и 579 436 военнопленных) (см.: там же. Оп. 4а. Д. 1. Л. 62, 223—226). Их национальный состав представлен в таблице 1, а результаты проверки и фильтрации — в таблице 2.

Таблица 1.

Национальный состав репатриированных советских граждан (по состоянию на 1 марта 1946 г.)

Национальность	Всего	В том числе
		гражданские	военнопленные
Русские Украинцы Белорусы Литовцы Латыши Эстонцы Молдаване Евреи Грузины Армяне Азербайджанцы Татары Узбеки Казахи Киргизы Таджики Туркмены Калмыки Башкиры Поляки Карелы Финны Ингерманландцы Другие: Из них представители коренных народов СССР (удмурты, мордва, осетины, кабардинцы, чеченцы, ингуши и др.)   Представители некоренных народов (немцы, греки, болгары, румыны и др.)	1 631 861 1 650 343 520 672 50 396 35 686 14 980 36 692 11 428 33 141 25 063 24 333 43 510 31 034 26 903 6 249 4 711 3 968 6 405 5 793 53 185 3 441 4 705 43 246 173 156 97 560 75 596	891 747 1 190 135 385 896 47 377 32 230 12 231 31 598 6 666 7 600 4 406 2 348 11 332 1 446 2 455 1 950 453 177 2 318 1 215 50 483 1 247 4 122 43 246 138 651 65 974 72 677	740 114 460 208 134 776 3 019 3 456 2 749 5 094 4 762 25 541 20 657 21 985 32 178 29 588 24 448 4 299 4 258 3 791 4 087 4 578 2 702 2 194 583 - 34 505 31 586 2 919
ИТОГО	4 440 901	2 871 329	1 569 572

Таблица 2.

Результаты проверки и фильтрации репатриантов (по состоянию на 1 марта 1946 г.

Категории репатриантов	Всего		В том числе
	чел.	в %	гражданские		военнопленные
			чел.	в %	чел.	в %
Направлено по месту жительства	2 427 906	57,81	2 146 126	80,68	281 780	18,31
Призвано в армию	801 152	19,08	141 962	5,34	659 190	42,82
Зачислено в рабочие батальоны НКО	608 095	14,48	263 647	9,91	344 448	22,37
Передано в распоряжение НКВД (спецконтингент)	272 867	6,50	46 740	1,76	226 127	14,69
Находилось на сборно- пересыльных пунктах и использовалось на работах при советских воинских частях и учреждениях за границей	89 468	2,12	61 538	2,31	27 930	1,81
Итого	4 199 488		2 660 013		1 539 475

* ГАРФ. Ф. 9526. Оп. 3. Д. 53. Л. 175; Оп. 4а. Д. 1. Л. 62, 70, 223.

** Включая репатриантов — немцев (советских граждан), крымских татар, чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев и некоторых других, направленных на спецпоселение. Репатриированных из Финляндии ингерманландцев, вопреки обещаниям отправить их на родину в Ленинградскую область, насильственно расселили в Великолукской, Калининской, Ярославской, Псковской и Новгородской областях. Репатрианты, умершие в период нахождения их в лагерях, сборно-пересыльных, проверочно-фильтрационных и других сборных и проверочных пунктах, включены в число направленных к месту жительства.

Период массовой репатриации фактически завершился в первой половине 1946 года. В дальнейшем она резко пошла на убыль. За время с 1 марта 1946-го по 1 июля 1952 года было репатриировано только 105 547 человек. Всего, таким образом, начиная с середины 1944 года и до 1 июля 1952 года в СССР было возвращено 4 305 035 перемещённых лиц. Динамика их репатриации в 1944—1952 годах из Германии и других стран приведена в таблице 3.

Страны	Всего	В том числе
		1944		1945	1946	1947 (январь-июнь)	Июль 1947-июнь 1952
Германия советская зона английская зона американская зона французская зона Австрия советская зона английская зона американская зона французская зона Румыния  Франция Польша Финляндия Норвегия Италия Чехословакия Англия Югославия Бельгия Швейцария Дания США Болгария Венгрия Швеция Греция Албания Голландия Люксембург Египет Другие страны	3222545 1025552 1073545 1039032 84416 332792 330260 1085 1160 287 137856 123267 102278 101359 84777 54350 42706 27967 26268 13614 9872 7835 4070 3806 3429 3409 1404 824 333 77 29 105	- - - - - - - - - - 68068 - - 73754 - 7215 835 9907 706 - - - - 629 - 1289 - - - - - -		3013133 834022 1064352 1031590 83169 325508 325508 - - - 65272 120422 86953 27387 84362 45749 34665 16416 24866 12122 9807 7470 3950 3053 3259 1894 1402 805 226 - - -	179807 168853 5243 5011 700 1632 - 688 799 145 1635 2132 1142 123 413 670 5155 493 451 899 61 272 118 32 - 81 - 19 61 77 - -	12324 10810 898 532 84 334 - 120 158 56 225 368 2801 - - 438 293 82 2 26 - 66 - 41 - 8 - - 3 - 18 -	17281 11867 3052 1899 463 5318 4752 277 203 86 2656 345 11382 95 2 278 1758 1069 243 567 4 27 2 51 170 137 2 - 43 - 11 105
Итого	4305035	162403		3888721	195273	17029	41609

Во время войны освобождённые из вражеского плена военнослужащие в большинстве случаев после непродолжительной проверки восстанавливались на военной службе, причём рядовой и сержантский состав, как правило, — в обычных воинских частях, а офицеры лишались офицерских званий, и из них формировались офицерские штурмовые (штрафные) батальоны. В послевоенное время, как отмечалось в мартовском (1946 г.) отчёте Управления Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации, «освобожденные офицеры направлялись в лагеря НКВД и западные части Главуправформа (Главное Управление формирования. — В.З.) Красной Армии для более тщательной проверки и установления категории. После проверки ни в чём не замешанные направлялись в войска для дальнейшего прохождения службы или увольнялись в запас. Остальные направлялись по назначению НКВД («Смерш»)» (там же. Л. 106). К 1 марта 1946 года среди военнопленных репатриантов было учтено 123 464 офицера (311 полковников, 455 подполковников, 2 346 майоров, 8 950 капитанов, 20 864 старших лейтенанта, 51 484 лейтенанта и 39 054 младших лейтенанта (см.: там же. Л. 226—228).

После войны военнопленные рядового и сержантского состава, не служившие в немецкой армии или изменнических формированиях, были разбиты на две большие группы по возрастному признаку — демобилизуемые и недемобилизуемые возраста. В 1945 году после увольнения из армии в запас красноармейцев тех возрастов, на которых распространялся приказ о демобилизации, вслед за ними были отпущены по домам и военнопленные рядового и сержантского состава соответствующих возрастов. Военнопленные рядового и сержантского состава недемобилизуемых возрастов подлежали восстановлению на военной службе, но поскольку война закончилась и государству теперь больше требовались рабочие, а не солдаты, то в соответствии со специальным постановлением Государственного Комитета Обороны от 18 августа 1945 года «О направлении на работу в промышленность военнослужащих Красной Армии, освобожденных из немецкого плена, и репатриантов призывного возраста» (см.: Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 644. Оп. 1. Д. 457. Л. 194—198) из них были сформированы рабочие батальоны НКО. Кроме того, из числа гражданских репатриантов в эти батальоны были зачислены мужчины недемобилизуемых возрастов, которым по закону надлежало служить в армии (в рабочие батальоны зачислялись те, кто в 1941 г. уже находился в призывном возрасте; те же, кто в 1941 г. находился в допризывном возрасте, а теперь достиг его, призывались на военную службу на общих основаниях). Отправка по месту жительства зачисленных в рабочие батальоны НКО ставилась в зависимость от будущей демобилизации из армии военнослужащих срочной службы соответствующих возрастов.

Тем же постановлением ГКО от 18 августа 1945 года был узаконен перевод на спецпоселение сроком на 6 лет лиц, служивших в армиях противника, изменнических формированиях, полиции и т. п. Это касалось основной массы «спецконтингента», содержавшегося в ПФЛ и ИТЛ. Такое решение было для этих людей подлинным спасением, так как согласно статье 193 тогдашнего Уголовного Кодекса РСФСР за переход военнослужащих на сторону врага в военное время предусматривалось только одно наказание — смертная казнь с конфискацией имущества. Статья 193 к ним не применялась*, и этот коллаборационистский контингент направлялся на 6-летнее спецпоселение без привлечения к уголовной ответственности. В течение 1952—1955 годов эти лица были поэтапно освобождены из спецпоселения.

По данным на 1 января 1952 года, ведомство Ф.И.Голикова определяло численность так называемой «второй эмиграции» в 451 561 человек (в это число не вошли бывшие советские немцы, ставшие гражданами ФРГ, бессарабцы и буковинцы, принявшие румынское подданство, и некоторые другие), среди которых было 144 934 украинца (32,1%), 109 214 латышей (24,2%), 63 401 литовец (14,0%), 58 924 эстонца (13,0%), 31 704 русских (7,0%), 9 856 белорусов (2,2%) и 33 528 прочих (7,5%). Среди украинцев и белорусов преобладали выходцы из западных областей Украины и Белоруссии. Расселение «вторых эмигрантов» по странам мира выглядело в начале 1952 года так: Западная Германия — 84 825, западные зоны Австрии — 18 891, Англия — 100 036, Австралия — 50 307, Канада — 38 681, США — 35 251, Швеция — 27 570, Франция — 19 675, Бельгия — 14 729, Аргентина — 7 085, Финляндия — 6 961, Бразилия — 3710, Венесуэла — 2804, Голландия — 2723, Норвегия — 2619, другие страны — 36 694 человек (см.: ГАРФ. Ф. 9526. Оп. 4а. Д. 7. Л. 5—6).

«Вторая эмиграция» более чем на 3/4 состояла из «западников» и менее чем на 1/4 — из «восточников». Это было следствием производимого англо-американцами строгого селекционного отбора. Литовцы, латыши, эстонцы, а также западные украинцы (в первую очередь бывшие подданные Австро-Венгрии и их потомки) и в меньшей степени — западные белорусы и жители правобережной Молдавии признавались составной частью европейской цивилизации, тогда как практически все остальные выходцы из СССР считались «азиатами» или «полуазиатами», то есть представителями другой цивилизации. К тому же «западники» в своей массе не рассматривались как носители советской идеологии (этим они «выгодно» отличались от «восточников» при указанном селекционном отборе). По целому ряду мотивов цивилизационного, политического и идеологического характера англо-американская администрация лагерей перемещённых лиц и западные миграционные службы рассматривали советских граждан — «восточников» как человеческий материал, весьма нежелательный и недостаточно пригодный для ассимиляции в западном мире.

Версия для печати